Последний эльф - Де Мари Сильвана - Страница 41

«Да как вы могли? — кудахтала бы Тракарна. — Вам не хватает лакомств, которые мы готовим для вас в Доме сирот, таких вкусных и в таком количестве?»

«Самые настоящие варвары! — проворчал бы Страмаццо, ненадолго выходя из традиционного состояния каталепсии. — Дети варваров, с варварскими обычаями. К счастью, они теперь здесь, и мы, такие интеллигентные, можем привить им культуру».

На поляне усопшей крысы не оказалось. Точнее говоря, она была, но не лежала мёртвой и с задранными кверху лапами. Нет, она устроилась в руках у какого-то типа, похожего на облако с волосатыми ногами. На существе было свадебное платье, испачканное до невозможности, подтянутое кверху и завязанное на поясе в узел. Тип этот был очень молод, совсем юноша, немногим старше их. Роби спросила себя, выглядел бы юноша менее смешным, если бы платье его было чистым. И вообще, дело не столько в грязи, сколько в невыносимой и невозможной вони птичьих экскрементов, которой несло от свадебного платья. Даже сироты, которые влекли существование в старой, полуразрушенной овчарне и не имели возможности помыться, кроме как во время работы под дождём, находили эту вонь невыносимой. Незнакомец держал крысу на коленях и, ласково поглаживая животное, говорил ей что-то таким тоном, словно это был его близкий родственник или лучший друг. Крыса блаженно смотрела на него, преданно виляя хвостом. Очевидно, Роби всего лишь оглушила крысу, и воскресшему животному вонь птичьих экскрементов ничуть не мешала и даже нравилась. Незнакомец и крыса обменялись друг с другом долгим, полным нежности взглядом, после чего животное соскользнуло на землю и лениво затрусило в кусты боярышника. Даже за два года жизни под крылом Страмаццо Роби не помнила минуты настолько идиотской, как эта сцена со странным типом, переодетым в грязную невесту, от которого несло птичьими испражнениями и который ласкал крысу, словно своего собственного ребёнка.

Гала отступила на шаг, испуганная нелепостью этой сцены, и Роби быстро взяла её за руку: она здесь, бояться нечего.

Незнакомец заметил движение и улыбнулся.

Первым опомнился Крешо:

— Глупая сопливая девчонка, ты даже не различаешь, прикончила ты крысу или нет! — презрительно прошипел он.

— Но она была мёртвая, — запротестовала Роби, унижение которой могло сравниться лишь с её удивлением.

— Теперь уже нет, — мягко произнёс незнакомец.

Гала заревела. Уже несколько часов она думала о жарк о м из крысы, несколько часов представляла себе, как вонзит зубы в кусочек мяса и как все скажут, что они с Роби просто молодцы, настоящие охотницы. Все были бы рады, и жареное крысиное мясо хрустело бы на зубах…

— Роби убила её, — упрямо сказала Гала, — мы могли её съесть, — добавила она безутешно.

Голос девочки прервался от сожаления о несостоявшемся банкете, пусть ничтожном, но таком желанном. Роби не могла найти слов.

— Нельзя есть кого-то, кто думал, — ласково упрекнул её незнакомец.

Это заявление было настолько странно, что Гала даже перестала плакать.

Незнакомец, улыбаясь, поднялся на ноги. Роби никогда не видела юноши красивее. Если б только он не был так глуп и не вонял так ужасно! И если бы у него было что поесть: люди с такой чудовищно нелепой улыбкой на лице, если у них есть что поесть, обычно могут отдать всё.

— Крысы умеют думать? — спросил Крешо.

Роби пожала плечами: если удавалось думать даже Страмаццо…

— Но что это значит? — не успокаивался Крешо.

Роби снова пожала плечами.

— По-твоему, это эльф? — шёпотом спросил Крешо: импровизированный капюшон упал с головы незнакомца, открывая слишком светлые волосы и остроконечные уши.

— Нет, — решительно ответила Роби.

— Почему ты так уверена?

— Эльфы, может, и подонки, но должны быть умными, — прошептала Роби.

Незнакомец оглядел их и ещё шире улыбнулся. Потом поклонился и произнёс:

— Йоршкрунскваркльорнерстринк.

— Будь здоров, — вежливо ответила Роби, как учила отвечать её мама, когда кто-то чихал.

— И вы будьте здоровы, — сказал незнакомец. — Можете звать меня Йорш, если желаете. Я ищу кого-нибудь родом из деревни Арстрид.

Гала и Крешо указали пальцем на Роби, он — правой рукой, она — левой, так как Роби стояла между ними.

Взгляд юноши остановился на покалеченной руке Галы. Он долго смотрел, потом произнёс совершенно идиотскую фразу:

— У тебя не хватает одного пальца!

Гала отдёрнула руку и опустила глаза, подавленная и униженная. Нижняя губа её задрожала, и плечи затряслись от молчаливых, подавленных всхлипываний. Роби с ненавистью посмотрела на незнакомца: ей захотелось стать большой и сильной только для того, чтобы отхлестать его по щекам.

Юноша подошёл к Гале, взял в ладони её левую руку и долго держал, устремив глаза в никуда. Девочка была напутана, но, на удивление, не пыталась вырваться и отнять руку. Она стояла, не отрывая взгляда от голубых глаз незнакомца, который продолжал смотреть неизвестно куда. Потом юноша побледнел, лицо его приняло землистый оттенок, и дрожь сотрясла его тело. Роби спросила себя, не заразная ли это болезнь, и подошла поближе, желая увести Галу. Но её помощь не понадобилась: большие, белые и тонкие руки незнакомца опустились, и грязная и искалеченная Галина ручка оказалась на свободе. Йорш упал на колени в грязь, ноги отказывались его держать, и он произнёс очередную идиотскую фразу:

— Не бойся, твоя рука пройдёт. Взрослых — нет, но детей всё-таки можно исцелить.

Гала зачарованно смотрела на него, в Роби же поднималась ярость: она жалела, что она не взрослая и не может надавать Йоршу оплеух, пинков и ещё раз оплеух.

Незнакомец, стоя на коленях и с трудом дыша, вновь повернулся к Роби:

— Я так и знал, что здесь есть ребёнок из Арстрида, — торжествующе заявил он. — Кто-то оставил дорожку из камней, а это может прийти в голову только ребёнку!

Ребёнок? Роби увидела, каким взглядом окинул её Крешо: ни с чем не сравнимый взгляд, каким смотрят на придурков, и Роби возненавидела незнакомца всей душой.

— Приветствую тебя, моя госпожа, и прошу сказать, что случилось с вашим живописным поселением и по какой причине ты находишься здесь и с какой целью.

При словах «моя госпожа» Роби молниеносно оглянулась, ожидая увидеть за спиной Тракарну. Когда она удостоверилась, что сзади никого нет и что незнакомец обращался именно к ней, ярость и обида на этого невыносимого шута, который сначала отнял у них надежду на ужин, а затем посмел издеваться над нею, овладели ей. Наклонившись, Роби схватила сломанную палку и решительно показала её незнакомцу:

— Хоть я и меньше тебя, но бью сильнее, — пригрозила она, — и только попробуй ещё раз до неё дотронуться, — добавила девочка, указывая головой в сторону Галы, но не сводя с него глаз.

Незнакомец огорчился. Он лежал на земле, дрожал и тяжело дышал, и Роби с палкой возвышалась над ним.

— Прости меня, я не хотел нарушить ваших обычаев. Э-э-э… превосхо… приду… опять не то…

Брови Роби угрожающе сдвинулись, руки сильнее сжали палку. Незнакомец внезапно посветлел лицом, как человек, который вдруг что-то вспомнил, открыл вышитый бархатный мешочек, висевший у него через плечо, и вытащил деревянную лодочку и маленькую тряпичную куклу с волосами из овечьей шерсти. Пряжу предварительно выкрасили в настое зелёной скорлупы молодого ореха, чтобы волосы куклы стали тёмными и кудрявыми, как у Роби.

— Это твоё, правда? — спросил незнакомец, протягивая игрушки. — Я нашёл их в деревне, в Арстриде, и принёс их тебе.

На этот раз взгляд, брошенный Крешо, был полон насмешливого издевательства. Роби, с одной стороны, желала, чтобы незнакомец исчез, провалился сквозь землю, утоп в болоте, чтоб прилетел дракон и унёс его подальше. Но, с другой стороны, Роби смотрела на свои игрушки и изо всех сил хотела ещё раз подержать их в руках. Ей вспомнился отец, вырезавший из букового полена корпус лодки, и мать, шьющая из куска своего платья одежду для куколки. Игрушки — всё, что осталось ей от родителей.