Последний орк - Де Мари Сильвана - Страница 54

Эрброу посмотрела в сторону мыса и озер у подножия высокого водопада. Там росли высокие сосны, чьи пушистые кроны казались большими зелеными облаками, а также камыши и колючие фикусы. Все вокруг, кроме крыльев цапель и чаек, было зеленого или синего цвета. И вдруг все побелело. Большие голубые водоемы, в которых отражалось небо, чередовались с ослепительно белоснежными квадратами. Эрброу увидела дома, к которым было приделано что-то вроде огромных птичьих крыльев, и поняла, что с их помощью, используя силу ветра, перемещали воду. Видение задержалось всего на несколько мгновений, потом задрожало и исчезло.

Эрброу повернулась к отцу и кивнула: теперь она знала, что такое соляные пруды.

Йорш умолк. Он пытался разобраться в течениях в бухте и понять, как и почему перемещались стаи рыб. Укрепив сети в проливе между самым маленьким островком, располагавшимся у входа в бухту, и скалистым утесом, который закрывал ее с юга, они наверняка могли бы наловить достаточно рыбы, чтобы прокормить всех, и таким образом у них осталось бы еще много времени на другие дела. Напротив мыса Арстрид, закрывавшего бухту с севера, находились шесть небольших островов, которым дали имена по их формам — Плоский остров, Дырявый остров, Коза, Корова, Бык и Столешница. Сразу по прибытии на берег Йорш наскоро осмотрел острова: из-за сильного течения он довольствовался тем, что ненадолго приставал к берегам островов или окружавшим их рифам. Бросив беглый взгляд, он установил, что на них не было ничего полезного, и уплыл. В то время он один из всей компании мог плавать, если только можно назвать плаванием его способность в воде воображать себя рыбой. Сейчас многие умели плавать и при необходимости могли добраться до островов.

— Если бы мы могли наловить много сельди, то никто не ел бы крапивников, — добавил он, бросая хмурый взгляд на прыгавшую по пляжу кривую фигуру Морона, — и не уничтожал бы этих прекрасных существ, которые все равно не утоляют его голод.

— Пи-пи-пи нет айа.

— Нельзя делать больно птичкам. Хотя куры — это птицы, которых можно кушать.

— Пи-пи-пи ням-ням.

— Да, курица — птица, которую можно есть. Видишь ли, не то чтобы куры не могут мыслить, но эти несчастные создания не летают, и одной курицей можно накормить как минимум шесть человек. Это правильно, что люди едят других существ, я готов своими руками свернуть головы крапивникам, только чтобы дети не страдали от голода, но всегда, когда это возможно, мы должны уважать других жителей этого мира и стараться выбирать то, что приносит им как можно меньше страдания. Нам не дано абсолютное добро, наша цель — совершать меньшее зло.

— Нет пи-пи-пи ням-ням. Нет пи-пи-пи айа, — согласилась Эрброу.

— Правильно, нельзя кушать птичек. И нельзя им делать больно. Нельзя убивать крапивников, тем более там, где полно моллюсков и селедок.

Йорш поднялся на ноги, обвеваемый морским бризом, отражающийся в воде. Посмотрел на их дом, его и Роби, самый последний на западной окраине селения. Он был так счастлив, что ему казалось, будто лучи солнца пронизывают его, настолько бестелесным он себя чувствовал.

Потом он взглянул на Морона, забравшегося неподалеку на риф Глупого Орка, и отвернулся, следя глазами за движением стайки рыб.

Внезапно свет потускнел, и ее словно пронзило ледяным клинком. Девочка подняла глаза к небу, где продолжало светить солнце, потом взглянула на неподвижные кроны деревьев — никакого ветра. Она поискала вокруг взглядом и наконец поняла. Ее пронизывало не ледяным холодом, а ненавистью.

Человек Ненависти находился неподалеку: забравшись на риф Глупого Орка, он закинул свою рваную леску в воду, чтобы поймать рыбу. Он бросил на ее отца злой взгляд, которым одаривал всегда и ее маму, но это было ничто в сравнении с ярой ненавистью, которая доставалась самой Эрброу.

Человек Ненависти повернулся и уперся в нее взглядом. Страшным, ужасным взглядом. Он никогда не смотрел на нее так, когда его могли видеть мама или папа, но только когда его видела лишь она одна. Этот взгляд давал понять, что рано или поздно он доберется до нее, когда рядом не окажется ни отца, ни матери, и тогда ей не будет пощады.

Эрброу пошатнулась.

Потеряла равновесие. Попыталась ухватиться за руку отца, который в тот момент наклонился к воде, чтобы лучше видеть передвижение рыб. Упала в воду. Эрброу почувствовала, как вода заливается ей в глаза, и в нос, и даже в рот, когда она открыла его, чтобы заплакать. Но даже тогда она не выпустила из рук свою куклу.

Глава третья

Сердце Йорша замерло. Через мгновение он уже был в воде, поддерживая рукой грудь дочери.

Малышка не умела плавать.

Как только они прибыли на этот берег, Йорш попытался научить Роби плавать, объясняя ей «принцип дельфинства», то есть сосредоточения на мысли, что ты — дельфин, и Роби тогда едва не утонула. После того как она нахлебалась такого количества воды, что было просто удивительно, как еще море не обмелело, она выработала свою особенную технику, похожую на плавание лягушек в озере: таким образом ей удавалось держать голову над водой и дышать воздухом. Потом она научила этому всех остальных, и теперь только Морон и самые малые дети не умели плавать. И Йоршу, и Роби после этого стало ясно, что юный эльф не всегда мог различить, какие из его способностей были свойственны только ему, а какими обладали и люди. Опасаясь, что он может ошибиться, приписав Эрброу эльфийские способности, они решили, что плавать девочку научит Роби, как только та немного подрастет. Живя у моря, Эрброу уже не раз падала в воду, и результатом были кашель и рев, так что Йорш решил, что лишь мамина техника плавания могла спасти ее в море.

Думая о «принципе дельфинства», Йорш вытащил девочку на поверхность воды. Вся операция заняла лишь несколько мгновений. Эрброу расхохоталась, как сумасшедшая. Она не кашляла, не терла глаза, в которые попала вода.

— Есе! — весело закричала она.

— Еще? — переспросил Йорш.

— Есе, — подтвердила малышка.

Йорш понял. Держа ее за руку, он дал ей вновь скользнуть под воду. Эрброу осмотрелась и с улыбкой указала на морскую звезду на дне, потом бросилась в погоню за маленьким осьминогом, который притаился у подножия рифа и, завидев ее, стремительно бросился прочь, оставляя после себя чернильный хвост.

Она чувствовала себя в воде, как маленький дельфин. Йорш снова взял ее на руки — малышка не переставала смеяться. Он вспомнил, что всякий раз, когда она падала в море и начинала захлебываться, он не дотрагивался до нее. Видимо, не хватало физического контакта, чтобы передать ей свои силы. С Эрброу, новорожденным драконом, тоже все началось с прикосновения. Дочь Йорша должна была унаследовать, целиком или частично, волшебные силы эльфов.

— Осторожно, малышка, — ласково сказал он, — у нас — легкие, а не жабры. Мы можем плавать на какой угодно глубине, но нам нужно возвращаться на поверхность и дышать.

— Пуфф?

— Да, правильно, пуфф — дышать.

Йорш позволил ей вернуться в воду. Время от времени он поднимал ее дышать на поверхность, пока не убедился, что Эрброу все поняла.

Глава четвертая

Когда она упала в море, вода попала ей в рот и в нос, и она не могла больше дышать. Она видела все как в тумане — какие-то тени. Было холодно. Она собралась было заплакать, но тут папа подхватил ее, и дыхание вернулось, холод прошел, и ее глаза снова стали видеть все так, как всегда: она могла разглядеть каждую нить своего платья. В воде ненависть Человека Ненависти растаяла и куда-то исчезла. Море было такого же цвета, как и ее глаза, и теперь не могло ее погубить. Под защитой моря взгляд Человека Ненависти не доходил больше до нее, несмотря на то что тот стоял совсем недалеко. Папа не мог этого понять, потому что ненависть, которую питал Человек Ненависти к папе, была маленькой, а папа — большим, ведь ненависть, она как ветер: не может пошатнуть взрослых людей, зато детям перед ней не устоять, их нужно обязательно взять на руки, а то они не выдержат и упадут. Теперь у Эрброу было свое оружие: Человек Ненависти не умел плавать, и она могла сбежать от него туда, где он не поймал бы ее и не увидел.