Маятник - Вартанов Степан Сергеевич - Страница 70

— Интересно. Зачем же меня позвали, если и так хорошо?

Сотник пожал плечами.

— Я рад, что я не вождь, — просто сказал он. — Это не мое дело. Я вижу степь, я в седле, меч у моего бедра. Что еще нужно?

— Выспаться хоть раз, — буркнул Ромка, чем вызвал новую улыбку.

— Да. Это важно. Поспите, Высокий Лорд, а не то, боюсь, Каса сразу потащит вас на пир.

Ромка поспешно закрыл глаза.

Снились ему крысы. Крысы носили одежду — хорошую, дорогую одежду. Они жили в домах и ходили на работу. Прямо так и ходили среди людей, и никто этого не замечал. И их было много, а люди все никак не могли понять, почему жизнь не становится лучше, — мы строим, мы лечим, мы воюем с другими людьми, а жизнь… Люди относились к крысам, как к равным, а крысы к людям — как к кормовой базе. Крысы не считали себя людьми, людей они презирали. Это было несправедливо.

— Крысами не рождаются, — сквозь сон услышал он Лара. — Крысами становятся. В отличие от настоящих крыс, у людей есть выбор.

Как будто это что-то меняет.

Стереотипы. Они подводили Ромку все время, с самого начала его «космической одиссеи». Все, буквально все, что он позаимствовал из сокровищницы мирового фэнтези, на поверку оказалось пшиком. Ни миссии. Ни сверхспособностей. Магия — не такая. Животные — не такие, по крайней мере, ни с одним драконом Ромка до сих пор так и не подружился, хотя крылышкам дракона, жаренным на гриле, должное отдал, что было, то было. Техника — и та неправильная. Стереотипы врали.

И в какой-то момент он смирился. То есть сознательно принял решение больше не строить у себя в голове неправильные модели, основанные на книжках, авторы которых свои представления брали из других книжек… И так далее.

И ничего не изменилось. Тебя везут в лагерь степняков — как не представить себе плоскую, выжженную солнцем равнину, разноцветные шатры из шкур (ага, разноцветные шкуры!), всадников, построенных в компактные толпы, которые называются сотни, тысячи и тьмы… Щас!

— Я не думал, что это такая проблема, — признался Ромка, сидя в седле — телегу пришлось оставить из соображений престижа — и тщательно повторяя маневры своего провожатого, выбиравшего путь между огороженных столбиками и веревками загонов. — Хотя… Пятьдесят тысяч сабель… Лошади… Запасные лошади… Скот… Вообще-то я мог бы и догадаться.

Степь была покрыта слоем конского навоза.

— В самом лагере чисто, — пожал плечами Меар. — Женщины все убирают.

— То есть выбрасывают сюда? — уточнил Ромка.

— А куда же еще?! — хохотнул сотник.

— Ну да.

Почему-то в учебнике по истории об этом ничего написано не было. Про Чингисхана с его любимой белой шкурой было. Про навоз нет. Наверное, щадили нежную детскую психику.

Сам лагерь стоял отнюдь не на плоской равнине — на невысоких холмах, которые раньше были покрыты кустарником, а сейчас уже нет. Место было выбрано со вкусом, просто очень красивое место.

И разноцветные шатры были, здесь Ромка не ошибся. Огромные шатры, не из шкур, правда, а из ярких (и местами лоскутных) тканей, похоже, здесь ценили разнообразие цветов и узоров. Похоже также, что война не слишком мешала торговле с Побережьем.

Что такое шатер в представлении современного школьника? Одно из двух: или это палатка, или одно из тех несуразных сооружений, что встречаются в фэнтезийных фильмах, которые больше изнутри, чем снаружи.

Здешние шатры были больше любой палатки — метров десять в высоту, они имели форму полусферы безо всяких внешних навесов, вроде тех, под которыми туристы прячут от дождя обувь. Просто шатер с дыркой в верхней части купола, из которой шел дым. Похоже, здесь не палатки ставили вокруг костра, а костер разводили в палатке.

— Как же там должно пахнуть! — подумал Ромка.

Тропинка вилась между холмами, и чем дальше они продвигались в глубь лагеря степняков, тем чище становилось вокруг. Действительно женщины, и действительно они убирали навоз и мусор при помощи метел и тележек.

— Мужчины не работают? — уточнил Ромка.

— Только рабы, — ответил Меар. — Ставят палатки, ухаживают за лошадьми, пасут стада. Хотя стада пасут и мальчишки, когда надо гнать их на дальние пастбища. Не сажать же раба на лошадь!

— Ну да. Сбежит.

— В степи?! — изумился Меар. — От степняков?!

— Я и не собирался, — буркнул себе под нос мальчишка.

То, что гостя повезут к Владыке, было понятно с самого начала, поэтому Тук не стал усложнять себе жизнь слежкой и маскировкой. Он просто закинул на коня дорожный баул, собранный загодя, раз и навсегда, взлетел в седло, подхватил, нагнувшись, Литу и поскакал впереди обоза. Это было даже проще, чем обычно, потому что гость (как утверждала Лита, собственного дара кузнеца не хватило бы на такое заклинание) поехал на телеге.

Для степняка — вещь немыслимая, если, конечно, он не ранен.

— Что скажешь? — поинтересовался Тук, обращаясь к своей ученице. Та резко крутнулась на месте — она сидела впереди седла, по-турецки, на толстой мягкой подушке — и оказалась к наставнику лицом, а спиной, соответственно, к голове лошади. Ни малейших опасений, например, свалиться под копыта.

— Здорово! — честно сказала она. — Я люблю кататься верхом!

— Вообще-то я имел в виду анализ ситуации.

— О! — Лита замолчала, затем медленно развернулась обратно, по ходу движения. — Он Рысь, да?

— Да. Еще?

— Он одержим, да?

— Что-о?!

Шатер Владыки Касы Ромка заметил не сразу. По очень простой причине: он решил, что они подъезжают к очередному холму. Оказалось, нет. Шатер был зеленым (холм, поросший травой) и огромным, он наводил на мысли о торговом павильоне или о цирке-шапито. Только шапито держится на одном шесте вроде, а этот держался на многих.

Перед входом была коновязь, длинная, способная при полной, так сказать, загрузке разместить пару сотен лошадей. Сейчас, впрочем, она была почти пуста.

Еще перед входом стояла охрана, и именно тогда Ромка начал подозревать, что не такой уж он и дорогой гость.

— Владыка Каса примет вас, — сказал охранник, здоровенный детина, весь состоящий из одних мышц. Ромка на полном серьезе подумал, что, рубани он его своей гарой, гара со звоном отскочит. — В должное время.

— Я думал, меня ждут? — Ромка покосился на Меара и еще двоих из «его» отряда, которые проводили его до входа.

— Владыка Каса занят.

— В Степи не принято спешить, — громким шепотом произнес Меар. — Лучше подождать, чем торопиться.

— Лучше, — согласился Ромка, направляя своего коня к телеге с сеном. — Разбудите, когда он освободится.

Под взглядами охраны он растянулся на сене и собрался было заснуть. Не тут-то было.

— Не думаю, что нам следует их оскорблять, — подал голос Лар. — Боюсь, это вспыльчивые ребята.

— Лар, — сонно пробормотал мальчишка, — ты, конечно, жутко много знаешь, и все такое… но…

Он заснул.

Женщины здесь говорили на другом языке. Эта новость надолго выбила Ромку из колеи, Лар тоже говорил, что никогда такого не встречал и не слышал о таком. Нет, понятно, с мужчинами они говорили на тайри, хотя и с акцентом, и вообще только если их о чем-то спрашивали. А вот между собой трещали как сороки, и язык этот никаких ассоциаций у Ромки не вызывал. Равно как и у Лара, утверждавшего, что знает несколько сотен языков и наречий, — выучил за шесть-то тысячелетий.

— Лар, зачем им это?

— Не знаю. Но это — плохой знак.

— Почему обязательно плохой?

— По двум причинам, парень. Первая — это общество отличается от того, к которому ты привык. А значит, ты в проигрышном положении. Не знаешь, чего ожидать.

— А во-вторых?

— Сам догадайся.

— И догадаюсь.

Некоторое время Ромка сосредоточенно размышлял, затем неуверенно предположил: