Первый удар (СИ) - Лисина Александра - Страница 52

Странно, да?

Никогда не была привержена этим суевериям, хотя временами с одинаковой частотой поминаю и бога, и черта. То ли от воспитания, не привившего почтения к первому и опасения ко второму. То ли просто не видя разницы. А то ли вообще, по причине одной лишь привычки. Но тут вдруг шевельнулось что-то в душе. Впервые, пожалуй, захотелось сказать братьям что-нибудь этакое. У меня даже перед первой Печатью не было такой потребности в ритуалах, а тут — как накатило что-то.

Отче наш… — внезапно вспомнилось бормотание бабушки всякий раз, когда ей доводилось поклониться «красному углу» в своей старенькой квартире. — Ижи еси на небеси…

Я прикрыла глаза, тщетно пытаясь поймать ускользающее ощущение чего-то нового, попыталась припомнить, что там дальше, в молитве, сосредоточилась, потому что новое ощущение было необычным. А потом услышала тихой шорох под ногами, мгновенно потеряла настрой и с разочарованием вздохнула: нет. Видимо, не дана мне истинная вера. Не могу отрешиться от реальности. И не могу… к сожалению или к счастью… довериться чьей-то высшей воле. Пусть это даже воля могучего бога, который по некоторым признакам хотя бы в какой-то мере соответствует действительности и хотя бы как-то присутствует в этом необычном мире.

Э-эх…

Увидев, как воины эрхаса первыми начали спуск, я встряхнулась, поправила шлем и двинулась следом, выкинув посторонние мысли из головы и снова превратившись в безликого Фантома.

Глава 17

Как выяснилось, начет леса Ниш немного ошибся: на самом деле он не был полностью таким, как печально известный Харон. Хотя похожие участки, где не имелось ни единого лучика света, присутствовали тут в немалом количестве. Как островки. Как некие зловещие оазисы, которые разбавляли самый обычный лес и были понатыканы среди него неизвестным садовником. Сперва — редкими одиночными точками, потом — точками побольше, а затем, когда в воздухе появилась знакомая влажная духота, и плотно стоящими группами.

Мы шли, как по шахматной доске: тут светлое пятно, там — темное. Здесь можно спокойно пройти, не опасаясь, что тебе на голову свалится какая-нибудь прыткая Тварь, а здесь уже надо пригибаться и внимательно следить за деревьями. Присматриваться, принюхиваться, постоянно ждать подвоха… это как игра. Как какая-то странная лотерея: пронесет — не пронесет? Успеем пройти мимо или нас все-таки решат остановить?

Разумеется, пока была возможность, мы огибали темные участки настолько далеко, как только позволяло время. Пока их не стало слишком много, у нас еще был шанс не слишком переживать за свои спины. Конечно, до тех пор, пока не наступит вечер. Но тут уж ничего не попишешь — влезать в каждую такую яму, подвергая себя ненужному риску, просто некогда. Да и незачем. Нашей целью было найти Прорыв и швырнуть в него знаменитую Драмтову «гранату», а насчет обратного пути… как бы цинично это ни звучало, но обратный путь изначально было понятно, что осилят не все. Если вообще хоть кто-то выживет. Поэтому мы не распыляли внимание на дремлющих в своих логовах Тварей, а бежали вперед, как гончие псы, ведомые лишь одной целью — найти. И пройти как можно дальше, как можно глубже, как можно быстрее. Только так у нас появлялся хоть какой-то шанс на успех.

Шли плотной группой, порядок в которой определился уже давно: вперед выбились оборотни и двое Теней, за которыми следовали Хасы; внутри кольца из людей Родана двигался наш единственный и поэтому поистине бесценный маг. За ним — эрхас Дагон со своими парнями. Потом я — как проводник, который мог указывать направление издалека и которого следовало тоже беречь. Лин, тащащий на себе тяжелую поклажу. Рейзеры, страхующие нас по флангам. Наконец, оставшиеся двое Теней, которые играли роль замыкающих. Итого, двадцать один человек и один Старший демон, чьи широкие возможности следовало приберечь на самый крайний случай.

Часа полтора вокруг нас было относительно спокойно. Мы без особых проблем вошли в лес, сориентировались относительно способа передвижения. Уловили некую систему в очередности расположения «светлых» и «темных» пятен и безоговорочно приняли решение Дагона о том, чтобы их аккуратно огибать.

Направление движения задавали оборотни с их чуткими носами. Корректировала его я — когда в том возникала необходимость. Меня иногда поправлял Лин, который тоже не сидел без дела. А остальные лишь следили за тем, чтобы этому никто не мешал.

Идти приходилось все еще под уклон, потому что лес взбирался из самой низины и прорастал отлоги Серых гор чуть ли не до самых верхушек. Причем, судя по всему, некоторое время назад это был самый обычный лес безо всяких намеков на «черноту». И был он таковым довольно долго, не смотря даже на близость Расщелины с Печатью с одной стороны и Степи с другой. Просто лес — спокойный, свободный и сонный. А потом где-то внутри произошел Прорыв. Что-то случилось такое, что в один прекрасный день в его недрах разошлась земля, открывая свободный проход Тварям. Оттуда немедленно полезла всякая дрянь, после чего лес не только лишился прежнего спокойствия, из него не только исчезли обычные звери, но он еще и меняться начал не в лучшую сторону. Точно так же, как изменился после постановки Печатей Харон. Причем, если считать, что с момента Прорыва прошло относительно немного времени, то получалось, что лес изменился слишком уж быстро. Прямо-таки ненормально. И эта «чернота» расползалась по нему от эпицентра с ужасающей скоростью, корежа стволы деревьев, заставляя листву становиться тяжелее, вынуждая ее смыкаться заострившимися краями и прятать древесные корни в густой тени.

Я не знаю, за какое время сумел измениться лес в Долине. Но мне казалось, должны были пройти годы, десятилетия, чтобы разница стала такой очевидной. А тут — месяцы. Всего-то. Что, откровенно говоря, сильно настораживало, потому что если считать, что это действительно — прямое влияние Прорыва, то тогда получалось, что еще через пару неделек этот процесс переползет через старые Горы и перейдет на Равнину. На МОЮ Равнину. И начнет распространяться по ней, как самый настоящий пожар. А следом за этим, изменившимся лесом, пойдут и Твари. И тогда… нет. Не хочу об этом даже думать. И не хочу гадать, как тяжко мне придется, если я сейчас упущу эту раковую опухоль. Если уж я сейчас каждую ночь просыпаюсь в холодном поту и с дикой головой болью от мелькающих перед глазами картинок; если уже сейчас после пробуждения я еще несколько минут вижу бесконечную череду оскаленных рож, которым, кажется, не будет ни конца, ни края; если уж мне и так едва удается заставить себя об этом забыть, то когда Равнина падет, я, наверное, вовсе сойду с ума. От боли, от страха, от непрекращающихся кошмаров, от которых не будет спасения ни днем, ни ночью. А еще — от ощущения того, что меня медленно и неуклонно раздирают по кускам во время этой бесконечной агонии, с садистским удовольствием режут на лоскутки, мучают, калечат. И что это именно я корчусь от того, что кто-то раз за разом вонзает в мое тело острые, кривые, отравленные смертельным ядом когти.

До вечера, надо сказать, мы успели преодолеть немалое расстояние: километров шесть, думаю, точно отмахали. Окончательно спустились с гор. Беспрепятственно добрались до тех мест, где «светлого» леса практически не осталось. Наткнулись на широкую полосу Хароноподобных джунглей. И вот тогда ненадолго остановились.

— Здесь обойти не получится, — спустя пару минут внимательного изучения препятствия сообщил командиру Ас. И оборотни, замершие перед опасным местом двумя серыми статуями, согласно зарычали.

Эрхас Дагон мельком окинул тянущийся в обе стороны мрачный подлесок, покосился на начавшее темнеть небо и сухо кивнул.

— Значит, идем вперед. До тех пор, пока будет возможность.

Мы молча повиновались. Хотя Ниш позволил себе неодобрительный взгляд, а я подумала, что вот именно сейчас командиру стоило бы поберечь силы. Хотя, возможно, он надеялся, что идти осталось недолго. Или были еще какие-то соображения, которые нам просто не удосужились озвучить. Однако, как бы там ни было, вмешиваться мне еще рано — до темноты часа три осталось, а без нее мои сомнения не имеют особого смысла. Потому что Лин не полетит над Хароном при свете дня. И нам с ним никто не отдаст драгоценную «гранату» без веских аргументов.