Леди Алекс - Крилл Кэтрин - Страница 10

— Здесь вы и расположитесь, — сказал он, оглядев просторную, залитую солнечным светом спальную комнату. — Я скажу миссис Ховарт, чтобы она разъяснила вам ваши обязанности.

— В Англии комнаты слуг, — посчитала Алекс необходимым информировать его, — располагаются под лестницами. — Она, морщась, растирала свою руку, и глаза ее были полны ненависти.

— Мы не в Англии. — Он посмотрел на ее грубое шерстяное платье с явным неодобрением. — Вам нужна новая одежда.

— Я не приму вашей благотворительности!

— Вы примете и будете этому радоваться. Но не считайте это благотворительностью. Вы заработаете на все это точно так же, как зарабатывают все остальные. — Он повернулся, чтобы выйти из комнаты, но на пути к двери остановился, желая дать ей еще один совет: — Не забывайте то, что я вам говорил. Пытаться бежать отсюда бесполезно. Смиритесь со своей судьбой. Если вы так поступите, то это будет лучше для всех нас.

— Моя судьба, как вы это называете, не что иное, как грубая судебная ошибка, и я не буду достойна имени Синклер, если не попытаюсь исправить ее!

К счастью, уже в следующий момент ей удалось овладеть собой, и она обратилась к Джонатану более сдержанно, лишь голос ее слегка дрожал. — Самое меньшее, что вы можете сделать для меня, — сказала Алекс, — это разрешить мне сообщить своему дяде, где я нахожусь. Ведь это, конечно же, никому не может причинить вреда.

— Согласен, — разрешил он, но губы его тронула ироничная улыбка. — А у вас действительно есть дядя?

— Конечно!

Ее сине-зеленые глаза снова вспыхнули огнем, и она застыла в позе гордого вызова, который был ему уже знаком и которым он восхищался вопреки тому раздражению, которое она в нем вызывала.

— Лорд Генри Кэвендиш, — продолжила Алекс, — одновременно является моим юридическим опекуном. Он очень богатый и влиятельный человек. Именно это и стало причиной того, что кому-то понадобилось бросить меня в тюрьму. Можете не сомневаться, мой дядя сделает все от него зависящее, чтобы разыскать меня и наказать виновных за…

— Я никогда не был в театре в Лондоне, — с издевкой растягивая слова, сказал Джонатан, — но я уверен, что на спектаклях с вашим участием бывало много зрителей. — Его в золотистых крапинках глаза выражали язвительную насмешку. Алекс вновь готова была взорваться от негодования. До сих пор она вовсе не считала себя вспыльчивой женщиной, но Джонатан обладал, по-видимому, способностью с легкостью лишать ее разума.

— Сколько раз я должна повторять вам, что я не актриса?! — раздраженно воскликнула она.

— Некоторые критики, несомненно, говорили о вас то же самое. — И с этими словами он вышел из комнаты.

Когда он закрывал за собой дверь, Алекс смотрела ему вслед в бессильной ярости. Она лихорадочно соображала, не запустить ли ему вслед каким-нибудь предметом потяжелее, но вместо этого удовольствовалась только тем, что пробормотала себе под нос абсолютно неприсущее дамам ругательство.

Оглядевшись наконец вокруг, она обнаружила, что находится в центре большой, со вкусом убранной комнаты, и оценила ее интерьер. Спальня выглядела просто очаровательно даже на самый взыскательный взгляд. Обстановка ее была выдержана в мягких тонах розового и кремового цветов, которые, как она отметила, насупившись, прекрасно соответствуют женскому вкусу. Два высоких окна были элегантно драпированы колышущимися кружевными занавесями. Вблизи двери стоял большой вишневого дерева платяной шкаф, рядом с которым располагался тщательно подобранный под стиль и цвет комод с выдвижными ящиками. Под оправленным в золотистую раму зеркалом, висящим в центре стены, обклеенной разрисованными цветами обоями, стоял красиво инкрустированный туалетный столик. Она осмотрела умывальник и складную парчовую ширму, стоявшие в углу комнаты. Но больше всего ее внимание поразила кровать — удивительно привлекательное и манящее сооружение. Она стояла под укрепленным на четырех резных деревянных столбиках розовым бархатным балдахином и была прикрыта покрывалом из вышитого кремового атласа. Лоб Алекс разгладился, дыхание выровнялось, и на губах промелькнула слабая тень улыбки. На нее нахлынула внезапная волна ностальгии. Давно она не спала в настоящей постели. Уже так давно…

Подавив тяжелый вздох, она отвернулась и тут заметила вторую дверь, справа от туалетного столика. Она поспешно подошла к ней, чтобы узнать, куда она ведет. Ее глаза уже засветились огоньком подозрительности, но дверь оказалась заперта на ключ. Алекс едва не подскочила от внезапно пришедшей ей в голову мысли.

— Ну и мерзавец! — прошептала она, мысленно посылая Джонатана Хэзэрда к дьяволу. Она ничуть не сомневалась, что по другую сторону этой двери находится его спальная комната. Этим-то и объяснялось, почему он не последовал обычаю и не отвел ей спальню на нижнем этаже дома. Он хотел, чтобы она была рядом.

«Ваши девственные протесты отнюдь не остановили бы меня».

Щеки ее раскраснелись, а сердце гулко забилось в груди. Да поможет ей Бог! Этот мужчина, вероятно, намеревался использовать «удобное» расположение комнат уже нынешней ночью. Так вот чего стоят его сладкоречивые обещания уважения и доброго отношения!

У нее перехватило дыхание от испуга, и в этот момент она услышала позади себя стук в дверь. В ее взбудораженном воображении промелькнуло лицо Джонатана, и это еще больше усилило в ней напряженность страха. Она быстро повернулась, пытаясь скрыть волнение. Теперь она оказалась перед выбором: либо едко и зло ответить на его предложение капитулировать, либо — и к этому она склонялась больше — вообще проигнорировать Джонатана. Но решения принять она так и не успела, ибо дверь открылась без дальнейших проволочек.

— Мисс Синклер? — мягко произнес женский голос.

Испытав облегчение, Алекс увидела вошедшую в комнату привлекательную темноволосую женщину, возможно, лет на пять старше себя. На лице маленькой хорошенькой брюнетки светилась искренне теплая улыбка, освещавшая ее блестящие карие глаза.

— Меня зовут миссис Ховарт, но все называют меня Тилли. Капитан Хэзэрд объяснил мне, что я вам должна показать, — сообщила она, говоря с присущим лондонцам акцентом «кокни». Ее синее хлопчатобумажное платье туго обтягивало живот, который хотя и был прикрыт чистым белым фартуком, заметно выступал вперед.

— Вы ждете ребенка? — непроизвольно спросила Алекс и тут же покраснела, сконфузившись от собственной неделикатности.

— Это мой четвертый, — ответила Тилли с материнской гордостью. Вопрос Алекс ничуть ее не смутил. — Мы, мой Сет и я, надеемся на девочку. У нас ведь уже есть три превосходных мальчугана. А теперь нужна перемена. — На смену улыбке у нее на лице появилось непритворное выражение сострадания. — Вы только что приехали с фабрики? Не так ли?

— Да, — подтвердила Алекс. Хотя она и почувствовала в Тилли возможную защитницу, тем не менее посчитала нужным проявить осторожность. Во время плавания через океан она подружилась с несколькими молодыми женщинами, но все эти привязанности заканчивались либо тяжелыми переживаниями в случае их смерти, либо болью за предательство, когда они пытались использовать ее, чтобы заручиться добрым отношением капитана. Воспоминания об этом тенью легли на ее лицо.

— Я бы об этом узнала даже в том случае, если бы Малдун мне ничего не сказал.

— Как…

— Прежде всего по вашему платью, — ответила Тилли, вновь улыбнувшись. — Ткань из Параматты очень легко узнать. И по вашим волосам. — И снова ее взгляд исполнился сочувствия. — Бедная мисс! Вы, наверное, очень плакали, когда их состригали?

— Некоторые заключенные просто вопили, когда подходила их очередь. — Алекс вспомнила, что это можно было отнести и к ней. Она невольно содрогнулась. — Нас, конечно, убеждали, будто это делается в гигиенических целях, но мы сразу поняли, что это было одним из средств устрашения.

Она тогда, помнится, даже всплакнула от жалости к самой себе. Тетя Беатрис часто повторяла, что главный секрет красоты племянницы — в ее чудесных волосах. «Что бы сказала тетя, — подумала с горечью Алекс, — если бы увидела меня сейчас?»