Заснувший детектив - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 52

— Ну! Хотя сейчас ясно одно: Медведь со своими ребятами — это слишком круто для «Глории». И опасно. Надо отстраниться.

Щербак внес свою лепту:

— А я уверен, что Кондрашина люди Медведя не убивали, иначе зачем бы они там крутились?!

Все подумали и согласились, это выглядело, пожалуй, вероятным. Вдруг Голованов со Щербаком уставились друг на друга. Николай озвучил их общую мысль:

— Елки-палки, Сева! Нам нужно немедленно убрать со «складов» всю аппаратуру, пока ее еще не заметили! Звони мужикам, вдруг они еще там!

Голованов схватился за телефон, но не успел набрать семь цифр, как в «Глорию» вломились Филя с Демидычем и принялись по очереди тискать Дениса в объятиях.

— Ну ладно, — оборвал эту бурную сцену Голованов, — поздоровались, а теперь — прощайтесь. Денис сваливает от нас на время. А вы возвращаетесь назад — снимать камеры.

— Давай сами съездим, — возразил Щербак. — Пусть они отдохнут. Я камеру устанавливал, я и сниму.

— Куда это Денис сваливает?! — расстроился Демидыч. То, что нужно было снова ехать бог знает куда на ночь глядя, его волновало в гораздо меньшей степени.

— Ухожу в подполье, — улыбнулся Грязнов-младший. — Поселюсь где-нибудь в шалаше… Кстати, вы посмотрели съемку, там есть что-нибудь?

— Ни шиша! — с чувством сказал Филя, падая на диван. — Холостая работа. Одни проклятые доберманы носятся. И я проголодался, как сволочь. Может, по случаю прибытия-отбытия босса сообразим куда-нибудь съездить поужинать?

Счастливо освобожденный Пенгертон после долгожданного общения с семьей отправился в клинику, которая обслуживала руководящих сотрудников издательского дома, и прошел там комплексное обследование.

После того как все многочисленные рентгены показали, что переломов и трещин нет, внутренние органы находятся в относительном порядке, не считая ущерба, нанесенного алкоголем (а кто ж его считает?!), Пенгертон посетил терапевта, который наблюдал его уже много лет. Терапевт прописал физиотерапию и выказал искреннее изумление по поводу того, как при таком несметном количестве ссадин, синяков и гематом Пенгертон обошелся без серьезных травм.

Пенгертон подумал о том, что, пожалуй, стоит похлопотать перед Ванштейном (когда он выйдет на свободу, разумеется), чтобы организовать Денису Грязнову пожизненную пенсию. Ведь то, что этот человек для них сделал, — это маленькое чудо. Или даже большое. По сути дела, он их всех спас. Рано или поздно Пенгертона бы нашли, и тогда Ванштейну предъявляли бы совсем иные обвинения, а его медиаимперия перешла бы в иные руки. У Российского государства на этот счет имеется много отработанных приемов, в результате применения которых собственность вдруг меняет владельца.

А пока что Пенгертон отправился к адвокату

Ванштейна. Тот просил не приезжать в офис и принял американца на дому. Адвокат был опытный, заматеревший как раз на клиентах типа Ванштейна — 40 — 50-летних крупных бизнесменах, как правило находящихся в недружественных отношениях с властью. На нем была бархатная жилетка и цветастая бабочка. Адвокат пил кофе из крохотной фарфоровой чашечки, отставив в сторону мизинец с перстнем, подарком Ванштейна, между прочим. Своему гостю он тоже предложил кофе.

— А чего покрепче не найдется? — спросил Пенгертон.

— Как это по-русски, — покачал головой адвокат. — А ведь еще только первая половина дня.

Пенгертон пожал костлявыми плечами.

— В таком случае, могу предложить к кофе ирландский ликер.

— Только чашку побольше.

— Как скажете, Джордж. Мой клиент…

— Борис Семенович, вы хотите сказать, — перебил Пенгертон.

— Мой клиент, — повторил адвокат, — выражает неудовольствие положением дел в его бизнесе, за который вы сейчас-несете полнокровную ответственность.

— То есть? — изумился Пенгертон.

— Издательским домом руководит временный управляющий, осуществляющий несвойственную моему клиенту политику.

— Называйте вещи своими именами! — вспылил Пенгертон. — Ванштейну не нравится, что Кремль подминает под себя его издания, так? Это понятно. Но что я-то могу сделать в этой ситуации?!

— Насколько я понимаю юридическую суть проблемы, — вкрадчиво заметил адвокат, — вас никто не увольнял. Вы исчезли, вас похитили. Но, учитывая то существенное обстоятельство, что сейчас вы целы, невредимы и пребываете в здравом уме и твердой памяти, господин Алексашин занимает ваше кресло незаконно. Его назначал не Ванштейн, который все еще является законным владельцем издательского дома.

Пенгертон хлопнул себя по лбу:

— Wow! Надо созвать пресс-конференцию! Пригласить корреспондентов всех телеканалов и всех ведущих изданий!

Адвокат благосклонно покивал:

— Именно на эту вашу идею и рассчитывал мой клиент. Кроме того, как известно, за время вашего похищения в издательский дом приходили ценные материалы…

— Политический компромат относительно действия федеральных сил в Чечне.

— Я их не читал, — заметил адвокат, — но знаю, что моего клиента вынудили прекратить их печатать, посадив в тюрьму. Но ведь это же не значит, что у его сотрудников, то есть у вас, этих материалов больше нет, не так ли? — Адвокат тон+со улыбнулся.

Улыбнулся и Пенгертон. Понятно, к чему клонит старый лис. Ванштейн хочет, чтобы игра продолжалась, и он прав, черт возьми! Ванштейн хочет, чтобы Пенгертон дал пинка временному управляющему Алексашину и слил всю имеющуюся информацию в западные издания. Так он и сделает. Он сам этого хочет!

Пенгертон поехал в издательский дом. На входе его приветствовали секьюрити. Ну что ж, служба безопасности прежняя, это уже неплохо.

…Ни в какой ресторан сыщики, увы, не поехали, перекусили на скорую руку в офисе и разбежались по своим делам: Филя с Демидычем — отдыхать, Денис — растворяться в пространстве, Щербак с Головановым — «собирать урожай» — снимать аппаратуру с деревьев. Поехали на денисовом же, кстати, джипе, он сам и попродил погонять его машину, а то, мол, «Бродяга» — он ведь как живой, когда застаивается, потом далеко не сразу форму набирает. Щербак покрутил пальцем у виска, но возражать не стал, ездить на «форде-маверик» было сущим удовольствием, это знали все. Пока Денис сидел в СИЗО, его машину сперва забрали фээсбэшники, несколько дней что-то в ней искали, потом вернули — в приличном, на удивление, состоянии. И тогда оперативники «Глории» поставили ее в гараж к знакомому владельцу автомастерской, от греха подальше.

— Севка, давай сегодня, когда закончим с делами, заедем куда-нибудь выпьем, — сказал Щербак, съезжая с Кольцевой автодороги на Салтыковскую улицу.

— Коля, алкоголь — это яд, следи лучше за дорогой.

— Что за ней следить, если машина сама едет?

— Я сейчас тебе объясню, почему всегда важно следить, куда движешься. Вот представь. Подхожу сегодня утром к метро, покупаю газету по дороге, иду, читаю, поднимаю глаза и вижу чудесную картину: у входа в метро стоит мужик в обнимку с колонной и полным страдания взглядом провожает тех, кто может самостоятельно передвигаться…

— Бывает. Я же тебе не предлагаю — до поросячьего визга…

— Ты дальше слушай. Мужик прилагает героические усилия, чтобы от колонны отлепиться, но едва делает шаг — тут же начинает заваливаться. И в падении успевает развернуться и обратно к колонне припасть. И так пару раз. Тут и я как раз подошел. Он, видно, мой сострадающий взгляд как-то почувствовал, спрашивает: ты в метро? Нуда, говорю. Ура, быстро говорит мужик, я с тобой, отлепляется от колонны и повисает на мне!

Щербак захохотал так, что они чуть не слетели в кювет.

— Так что алкоголь — это страшная вещь, Коля, даже когда сам не пьешь…

Сыщики почти доехали до Салтыковского лесопарка, притормозили не в том месте, что раньше, искали рожь погуще — теперь у них машина была выше, ее могли заметить.

Едва они подобрались поближе, железные ворота стали открываться.

— Везет же нам, — пробормотал Голованов.