Крюк - Брукс Терри - Страница 9

Резко ворвавшись в тишину, на кровати снова зазвенел телефон. Питер стоял в нерешительности, но потом все же протянул к нему руку.

— Дай мне его! — приказала жена.

Питер посмотрел на нее:

— Не надо, Мойра.

— Дай мне телефон, Питер.

— Пожалуйста, Мойра.

Мойра протянула руку и выхватила телефон. Она решительным шагом направилась к окну и швырнула его на улицу. Питер, ошеломленный и притихший, наблюдал за ней.

Мойра повернулась к нему лицом:

— Мне жаль, что твое дело не удалось.

— Ты всегда ненавидела мое дело, — пробурчал Питер.

Мойра кивнула головой, поправляя свои темные волосы:

— Да, я ненавижу твою работу, но мне жаль, что у тебя сейчас неприятности. Питер, дети любят тебя, они хотят поиграть с тобой. Как долго, ты думаешь, это продлится? Всю жизнь? Три года ты не заходишь в комнату к Джеку. В нашем распоряжении есть всего лишь несколько лет, когда дети хотят, чтобы мы были с ними. Потом ты сам будешь выпрашивать, чтобы они уделили хоть немного внимания тебе. Слушай, Питер. Я сижу с ними дома. Я вижу их, я играю с ними. Я знаю, что ты теряешь, но я не могу описать тебе этого, потому что ты сам должен и посидеть, и поиграть с ними, чтобы все понять. Ты знаешь, сколько раз на дню они спрашивают: «А где папа? Когда он придет домой?» — Она глубоко вздохнула. — Да-а, к черту! Я просто говорю тебе, веселись, Питер! Наслаждайся их обществом, пока не поздно!

Она сжала губы и посмотрела на него, ожидая ответа. Он стоял и глядел на нее, не в силах произнести ни слова. Наконец, она подошла к окну и выглянула. Ее глаза были наполнены слезами, а на лицо легла глубокая печаль. Ей было так грустно за него.

— Я не собиралась выбрасывать твой телефон, — сказала она.

В голосе Питера прозвучала надежда:

— Я знаю.

Она повернулась лицом в комнату, и их глаза встретились.

— Но, я хотела, — прошептала она.

Нана пробежала через откидную доску в задней двери дома, бережно неся в зубах мусорную корзину. Большая собака поскакала по снегу к забору и высыпала содержимое корзины в контейнер. Она возвращалась домой той же дорогой, когда вдруг заметила телефон Питера. Она остановилась, обнюхала его, потом подобрала аппарат и со всеми предосторожностями отнесла его в палисадник. Там она положила его на землю и начала рыть ямку. Из-под се лап полетела земля вперемежку со снегом. Буквально в считанные секунды она вырыла ямку довольно приличных размеров. Потом взяла телефон и бросила его туда.

И стала закапывать.

Детская комната купалась в тенях. В камине прогорали поленья, превращаясь в угли, отбрасывавшие по комнате кроваво-красные блики. Джек стоял у раскрытого окна, опершись локтями на перила балкончика. Он перегнулся через перильца в ночь, вертя в руках диски и выключатели от своего Уокмена. Снег прекратился, и воздух был прозрачен и чист. На Джеке была бейсбольная рубашка, но лицо его выражало явную скуку.

— Все дети растут, кроме одного, — голос Уэнди был низким и завораживающим. Она сидела вместе с Мэгги на полу под простыней, служившей им палаткой, и читала им при свете карманного фонарика потрепанную книжку про Питера и Уэнди. Если бы Уэнди вспомнила, что на ней было ее вечернее платье, вероятно, она не поступила бы столь опрометчиво, усевшись в нем на пол, но она, казалось, не замечала и не заботилась об этом. Мэгги внимательно слушала ее, деловито пришивая тесемки к краю простыни.

— Ты знаешь, откуда появляются феи, Маргарет? — читала Уэнди и к ее голосу присоединился голосок Мэгги: — Когда первый младенец на земле засмеялся в первый раз, его смех раскололся на тысячи кусочков, и все они запрыгали кругом — это и было рождением фей.

Уэнди перевела лучик фонарика на картинку в книге, где была нарисована девочка Уэнди в ночном халатике, стоящая в окне.

— Смотрите, — прошептала она, — это — я, только много лет назад.

Мэгги посмотрела на рисунок, а потом снова на Уэнди:

— Но Джек говорит, что на самом деле ты — не настоящая Уэнди.

Уэнди фыркнула и раздвинула края простыни. Они вместе с Мэгги выглянули и посмотрели на Джека, который притворился, что ничего не замечает.

Глаза Уэнди озорно блеснули.

— А ты видишь, где стоит Джек? Это — то самое окно.

Уэнди и Мэгги обменялись многозначительными взглядами. Они и не заметили, как в комнату вошел в своем блестящем смокинге Питер, нервно теребя в руках листы бумаги с речью для бабушки.

— А это — та самая комната, где мы рассказывали истории о Питере Пэне и стране Никогда и о пугливом старом капитане Хуке. Мистер Бэрри, сэр Джеймс, наш сосед, придумал эти истории и записал их — о, боже! — больше восьмидесяти лет назад.

Шорох бумаг Питера привлек их внимание в наступившей тишине. Мэгги посмотрела на отца и неожиданно выпрыгнула из своего укрытия. Выхватив простыню у Уэнди, она побежала и протянула ее отцу.

— Папа! — закричала она. — Я сделала для тебя что-то. Это — пара… парашют! В следующий раз ты полетишь, и тебе не будет страшно!

Питер погладил Мэгги по головке, принял самодельный парашют, пронес его по комнате и повесил на стойку кровати. Вернувшись, он протянул руку бабушке Уэнди и помог ей встать. Уэнди улыбнулась. Она обняла Мэгги, послала воздушный поцелуй Джеку и отправилась включать ночники.

Когда она собралась уходить, то сказала тихонечко:

— Милые ночники, охраняйте моих спящих детей, горите ясно и не гасите свой свет сегодня ночью и никогда.

В дверях она помедлила минутку, оглянулась и вышла в холл.

Только теперь Питер заметил, что Джек стоит на балкончике, перевесившись через перила. Он подкрался сзади, нервно схватил своего сына и втащил его в комнату. А потом закрыл окно на задвижки. Впопыхах он оставил свои записи на туалетном столике около окна.

— Джек, что ты там делал? — спросил Питер. — Никогда не лезь туда. Открытые окна — это не игрушки. Ты видел когда-нибудь, чтобы мы дома держали окна открытыми?

Джек отпрянул от него:

— Нет, на наших окнах — запоры.

Он подошел к детской кровати и бросился на нее, явно недовольный. Затем пошарил под подушкой и вытащил оттуда свою бейсбольную перчатку. Надел ее, немного помял пальцами и положил обратно под подушку. Потом вдруг нахмурился, поднял подушку и посмотрел вокруг.

— Э, а где мой мяч? Он лежал вот здесь!

Серьезные глаза Мэгги скользнули к окну. Ее взгляд был устремлен вдаль, а голос звучал уверенно.

— Это тот пугливый человек стянул его, — тихо сказала она.

Питер подошел и сел рядом с ней:

— Никакого пугливого человека не существует. А я запру эти окна до самого нашего отъезда.

Мэгги с сомнением посмотрела на него, затем пошарила среди своих вещей и достала бумажный цветок. Она протянула его Питеру, а он в свою очередь аккуратно сунул его в волосы Мэгги.

— Это Тутлс сделал мне, — сказала она. — Приятно пахнет.

Питер улыбнулся:

— Это всего лишь бумага, хорошая моя. — Его лицо смягчилось, и странный покой вдруг пронизал все его существо. — А теперь запечатай себя в конвертик из простыней и отправляйся в страну снов.

Мэгги свернулась калачиком и натянула простыню до самого подбородка:

— Приклей на меня марку, почтальон.

Питер нагнулся и дважды поцеловал ее:

— Письмо — заказное.

Потом он поднялся и подошел к Джеку. Он сунул руку в карман, вытащил оттуда часы и протянул их сыну.

— Возьмешь меня на попечение, Джек? — спросил он. — Мы будем дома вместе по два-три часа, я обещаю.

Джек молча взял часы. В дверях показалась Мойра. На мгновение ее глаза встретились с глазами Питера, но она быстро отвела их.

— Мамочка, — позвала тихонько Мэгги. — Пожалуйста, не уходи.

Мойра подошла к ней, присела на край кровати и стала гладить Мэгги по волосам. Она взглянула на Питера, и в ее темных глазах была мольба. «Ну почему мы не можем жить всегда так, как сегодня?» — казалось, спрашивала она, будто ответ на этот вопрос мог хоть отчасти уладить все проблемы в их доме.