Secretum - Мональди Рита - Страница 26

– Они наблюдали за нами? – обеспокоенно спросил Атто.

– Тихо! Вот они, – прошептал Сфасчиамонти и показал нам, чтобы мы посмотрели на улицу через щель между створками ворот.

Мы затаили дыхание. Осторожно вытянув шеи, мы увидели двух изможденных, оборванных старых нищих, бредущих по улице.

– Ты дурак, Сфасчиамонти, – сказал Атто со вздохом облегчения. – Ты на самом деле думаешь, что эти двое в состоянии вести за кем-то слежку?

– Черретаны наблюдают за тобой так, что ты и не заметишь. Они работают скрытно, – ответил сбир не моргнув глазом.

– Ну ладно, – перебил его аббат Мелани, – ты говорил с человеком, которого я тебе назвал?

– Конечно, клянусь отдачей сотни аркебуз! – поспешно заверил его сбир, сопровождая свои слова одним из этих странных ругательств.

Место, куда мы направлялись, находилось в боковой улочке, удаленной не более чем на квартал от мастерской переплетчика. Мы добирались туда довольно длинным и запутанным путем, поскольку и Атто, и Сфасчиамонти любой ценой хотели избежать нашего появления вблизи места преступления, где, возможно, дежурили сбиры, которым было поручено вести расследование. К счастью, нам помогала темнота.

– Почему мы прячемся, синьор Атто? Мы ведь не имеем отношения к смерти переплетчика, – заметил я.

Мелани не ответил.

– Судья назначил двух новых сбиров расследовать этот случай. Я их не знаю, – сообщил мне Сфасчиамонти, когда мы выходили с Пьяцца Фиаметта в направлении Пьяцца Сан-Сальваторе в Лауро.

Мы пробирались по переулкам квартала Понте, где Бюва споткнулся о целую колонию спящих нищих и с трудом избежал столкновения с горой ящиков и корзин. Это были бродячие торговцы, которые в ожидании рассвета и первых покупателей улеглись поспать возле своих ящиков. Под покрывалами и крышками угадывались, судя по запаху, полевой салат, семена люпина в сладком сиропе, вафли и мягкий сыр.

Встреча, о которой было договорено заранее, состоялась в мастерской изготовителя четок, где мы были надежно укрыты от взоров любопытных.

Ремесленник, старик с лицом, изрытым морщинами, настолько подобострастно приветствовал Мелани, словно знал его уже давно, а затем провел в глубь помещений. Мы прокладывали себе путь через маленькую холодную пещеру, полную четок из дерева и кости, всех размеров и цветов, беспорядочно переплетенных, развешанных на стенах или разложенных на маленьких столах. Мастер выдвинул ящик стола.

– Вот, пожалуйста, господин. – Он уважительно подал аббату небольшой чехольчик из голубого бархата прямоугольной формы.

После этого мастер вместе со Сфасчиамонти исчез в задней комнате. Атто дал Бюва знак следовать за ними.

Я ничего не понял. Почему смерть переплетчика заставила нас поспешить в эту мастерскую, изготовляющую церковную утварь? Неужели только для того, чтобы забрать нечто, что в моих глазах выглядело как настенная картинка с изображением какого-то святого? Я никак не мог связать между собой эти события.

Атто угадал мои мысли и схватил меня за рукав, решив, что наступил нужный момент дать мне первые пояснения.

– Сегодня утром я договорился с переплетчиком, что он оставит мою книжицу здесь, у этого доброго человека.

Значит, то, что переплетчик отдал Мелани, было не изображением святого, а той самой таинственной книжкой, о которой аббат так не любил говорить.

– Я хорошо знаю этого ремесленника, он всегда помогает мне, как только в этом появляется нужда, и я могу довериться ему, – добавил он, не говоря, однако, какого рода услуги оказывает ему изготовитель четок, и не давая никаких пояснений о той самой книге.

– Поскольку переплетчика зачастую не бывает в его мастерской, я подумал, что удобнее будет забрать книгу отсюда, – продолжал аббат. – Новый переплет я оплатил заранее. И правильно сделал! Иначе сейчас, чтобы забрать свое маленькое произведение, мне пришлось бы объясняться с каким-нибудь сбиром, который стал бы задавать слишком много вопросов: знал ли я переплетчика, как давно, какого рода отношения нас связывали… Попробуй втолковать этим людям, как получилось так, что именно в тот момент, когда я разговаривал с бедным Гавером, какой-то незнакомец ударил меня ножом. Они бы мне не поверили. Их вопросы я могу представить себе уже сейчас: почему именно в тот момент, тут, конечно, есть взаимная связь, что вы делаете в Риме и так далее. Короче говоря, мой мальчик, давай забудем это.

Затем Атто сделал мне знак следовать за ним. Однако он пошел не к выходу, а в заднюю комнату, где за пару минут до того скрылись Сфасчиамонти, мастер-четочник и Бюва.

Там, за старым кривым столом нас ждала маленькая женщина лет пятидесяти, вид которой выражал полную покорность и скромность. Она разговаривала с Сфасчиамонти и ремесленником, Бюва же слушал их с сонным видом. Когда вошел Атто, женщина почтительно встала, сразу же угадав в нем человека благородного происхождения.

– Вы закончили? – спросил Мелани.

Сбир и Бюва кивнули.

– Эта женщина – соседка бедного Гавера, – начал свой отчет Сфасчиамонти, когда мы вышли из мастерской и пересекали Пьяцца Сан-Сальваторе в Лауро. – Она все видела из окна. Она слышала, как кто-то звал на помощь и стучался в дверь переплетчика. Тот был человеком набожным, и сразу же открыл дверь, а закрыть уже не успел – к нему ворвались еще каких-то два человека. Через полчаса они вышли с кипой бумаг и с парой переплетенных книг.

– Бедный Гавер. И глупый к тому же, – заметил Атто.

– Но зачем они украли бумаги? Это мне не понятно. – Я вопросительно посмотрел на Атто.

– Если за этим стоят черретаны, то вообще понять ничего невозможно, – вмешался в разговор Сфасчиамонти, и лицо его помрачнело.

– Почему вы так уверены, что это были именно ваши нищие? – спросил Атто с некоторым нетерпением.

– По опыту. Если где-то появляется один нищий, как тот, который ранил вас, а потом убежал, то за ним обязательно появятся и другие, – сухо пояснил сбир.

Вдруг Атто остановился, вынудив остановиться и всю нашу четверку.

– Проклятие, о чем ты, собственно, все время упорно говоришь? Сфасчиамонти, мы так далеко не продвинемся с твоими намеками. Объясни нам раз и навсегда, чем они занимаются, эти нищенствующие монахи, эти… черризаны, как ты их называешь.

– Черретаны, – скромно поправил его Сфасчиамонти.

Теперь я был уверен. Он никогда бы сам в этом не признался, но уже сейчас Атто Мелани чувствовал страх, который, словно змея, оплетал его ноги и поднимался все выше к животу.

Аббат Мелани слишком хорошо знал, что он не случайно столкнулся с одним из этих странных индивидуумов, о которых говорил Сфасчиамонти, и получил от него удар ножом, рана от которого до сих пор болела и мешала ему, и что переплетчик, на чьих глазах все это происходило, не случайно в ту же ночь подвергся нападению у себя в мастерской, после чего умер. А этот несчастный по его заказу переплел ему книгу. Удивительные совпадения, которые никому бы не понравились.

– Прежде всего я хочу знать одно, – упрямо потребовал аббат, в котором упорство духа боролось с усталостью старого тела, – они действуют по своему усмотрению или по чьему-то заданию? И если да, то по чьему?

– Вы думаете, это так легко узнать? У черретан всегда творятся какие-то странные дела. Нет, творятся толькостранные дела.

И сбир начал рассказывать, насколько я понял, о происхождении черретан и о сути этого таинственного братства.

– Черретаны – сволочи, подонки. Происходят они из Черетто в Умбрии, где нашли пристанище после того, как сбежали из Рима. Поначалу они сами были священниками, а высших по рангу священников прогнали.

В Черетто, как он объяснил далее, черретаны избрали себе нового высшего священника, который разделил их в зависимости от наклонностей по группам, родам и сектам: [17]допферы, фагиры, шлепперы, стабулеры, лосснеры, кленкнеры, каммезиры, грантнеры, дутцеры, даллингеры, а также кальмиры, веранцы, христианцы, зефферы, швайгеры, попрошайки-буркарты, блатширеры…

17

Далее они перечислены: шлепперы – мошенники-попрошайки, выдающие себя за священников из сел и просящие подаяние якобы на нужды своей церкви; стабулеры – мошенники, выдающие себя за высокопоставленных монахов; лосснеры – нищие, представляющиеся людьми, побывавшими в плену; кленкнеры – нищие с физическими уродствами или ненастоящими ранами, просящие подаяние у церквей; каммезиры – грамотные нищие, зачастую бывшие школяры или студенты; грантнеры – попрошайки, которые прикидываются припадочными; даллингеры – нищие, изображающие из себя кающихся грешников, например бывших палачей.