Шальные миллионы - Дроздов Иван Владимирович - Страница 51

51

Все это знал Костя по рассказам и справочникам, старался увидеть с воздуха, но видел лишь море и слева по курсу в молочном утреннем тумане едва различал очертания большого портового города, — то была Констанца.

На площадке в километре от дворца высадили Малыша. Его встречали Иванов-младший и двое мужчин, которых Костя не знал, очевидно, это были управляющий делами Иванова Ратмир Черный и близкий к Малышу человек. Костя оглядывал пространство и сад перед дворцом, искал Анну и Нину, но их не было. «Молодец, Аннушка, — подумал с теплым чувством. — Знает законы конспирации».

Три парня из свиты Малыша остались в салоне. Вертолет взлетел и над берегом моря пошел на Констанцу.

На вертолетной площадке в двух километрах от Констанцы Костю и его провожатого ждал с машиной офицер городской полиции. Он был в гражданском, и машина не имела никаких знаков. Вышедшие из вертолета вместе с Ворониным малышевские легионеры не взглянули ни на Костю, ни на машину с офицерами полиции, — и офицеры на них не смотрели, из чего опытный и острый на криминальную малину подполковник Воронин сделал вывод: питерская мафия не знает Костю, а муниципальная полиция не ведает, кто к ним припожаловал. Обстоятельство это Косте понравилось, и он спокойно сел в машину.

Стефан Бурлеску еще недавно служил в румынской армии, он закончил военную академию в Москве, командовал полком, — был рад гостю из Петербурга.

— У нас с Москвой есть договор о борьбе с международной мафией. И мы готовы вам помогать.

— Мафия?.. Моя задача скромнее: я охраняю одну богатую особу, — у нас теперь тоже есть богатые.

— Знаю. Я все знаю. Особу пригласил Иванов. Вилла от нас далеко, но Бухарест и нам вменяет в обязанность поддерживать здесь порядок. Что же до Иванова-старшего, — он оплачивает бригаду из лондонского Скотланд-Ярда. Удовольствие дорогое, но фирма надежная, Иванов им верит. И если ваша подопечная у него в гостях, вам там делать нечего. Впрочем, если хотите, я сейчас свяжусь.

Из кабинета он позвонил на виллу Иванова. Ответил главный камердинер Данилыч. Уяснив суть вопроса, сказал:

— Анна Воронина — гость Силая Михайловича. О ней не беспокойтесь.

И повесил трубку. Полицейский же комиссар, кладя трубку, улыбался.

— О-о… Там режим строгий. Никто не переступит порог дворца без приглашения хозяина. А парни из Скотланд-Ярда точно духи: их никто не видит, но они все видят и все слышат. А вас… — комиссар поднялся, тронул за руку Воронина, — я проведу в «Палац» и устрою в лучший номер. Знаю, там уже живет ваш напарник, но он, видимо, не понимает своего значения, — снял скромный однокомнатный номер.

— Мы будем жить вместе.

— Да-да, пожалуйста, как будет угодно. Очутившись на улице, комиссар наклонился к уху спутника, тихо заговорил:

— Понимаю вас, — вы не хотели говорить при свидетелях. И шофер, и встречавший вас офицер — мои верные люди, но я вас понимаю: конспирация превыше всего.

Оглянулся по сторонам — нет ли кого рядом, — продолжал:

— Со Старроком у меня тесная связь, мы недавно обезвредили крупную наркомафию, плывшую на спортивной яхте в ваш портовый город Рени. А сегодня мы идем по следу Малыша… Малыш здесь, — у Иванова. Жаль, что хода у нас во дворец нет, — из Бухареста требуют особой осторожности в отношениях с Ивановым. Но все его связи с внешним миром мы будем контролировать. Держитесь к нам поближе, — отдыхайте, загорайте. Город наш курортный, его еще в древности Овидий Назон возлюбил.

Они шли по площади, на которой высоко на гранитном пьедестале стоял, склонив на грудь непокрытую голову поэт, создавший «Метаморфозы», «Фасты», «Скорбные элегии», «Письма с Понта». Есть о нем у Пушкина:

Страдальцем кончил он Свой век блестящий и мятежный В Молдавии, в глуши степей, Вдали Италии своей.

История гласит, — продолжал комиссар, — что римский император Август сослал его в местечко Томы на берегу Дуная, но по молве и преданиям Овидий любил море, подолгу живал в прибрежном поселении, от которого и пошла наша Констанца. Но вот и «Палац», дом, в котором мы вас приютим.

Сергей ожидал Костю, поднялся рано и занял удобную позицию в скверике перед гостиницей. Сидел на лавочке, читал книгу. Знал о времени прибытия вертолета. Сначала к «Палацу» подкатил «Мерседес-240» — новейшая модель. Из заднего салона вышли два амбала в не слишком узких джинсах и кожаных куртках. Разошлись по разным сторонам, оглядели пространство. «Охрана!» — подумал Сергей, кося на них глаз из-за книги. Двое оставались в машине. Шофер что-то говорил в самое ухо человеку, оставшемуся в машине. Тот нехотя слушал. Но вот они вышли и направились к парадному входу. Шли не торопясь, вальяжно. За ними устремился, впрочем, вплотную не приближаясь, один из амбалов. «Важная птица», — подумал Сергей. Одет объект внимания был просто, даже небрежно: в светло-серые брюки и защитного цвета рубашку с погончиками и карманами, — под стиль военной американской униформы. Он был лыс, толст, высок, сутуловат и будто бы с трудом волочил ноги, точно они у него были ватные. Номер ему был заказан, и он, взяв ключ у консьержа, направился к лифту. Амбал, оставшись на улице, еще некоторое время патрулировал у подъезда, а затем и он «втянулся» в здание.

Минут через сорок на нашей «Волге» с офицерами городской полиции подъехал Воронин. Сергей встретил их у входа, и они втроем прошли к директору. Костя попросил двухкомнатный люкс со всеми удобствами.

— Он стоит дорого, — заметил директор, — у нас все очень дорого. Тоже — перестройка. Третий этаж устроит? Кстати, там же мы сегодня поселили двух ваших соотечественников и одного очень богатого американца. Он один снял трехкомнатный люкс, заказал трехразовое питание при одном непременном условии — готовить пищу под наблюдением его человека. Якоб Фридман, — может, слышали?

— Нет, не слышал.

— Он зять одной знаменитой женщины. Она депутат, советник, — ее у вас будто маршалы боятся. Так пишут в наших газетах.

— Но что же он у вас делает?

Директор «Палаца» развел руками: этого знать не можем. Высказал догадку:

— Обыкновенно, туристов привлекают море, пляж, — впрочем, пляж у нас хоть и хорош, но не знаменит. Близость порта многим не нравится. Приезжают игроки в рулетку, — она у нас в Морском клубе. Вон, его из окна видно. Весь белый, как шкатулка из слоновой кости. А еще у нас охота, знаменитые угодья. Но Фридман вроде бы не из охотников.

Директор на том и окончил разговор о богатом американце, но Костя видел, что ему неймется и еще что-то сказать, но присутствие комиссара полиции его удерживает. Директор понимал, что если гости имеют такое сопровождение, значит, они важные, и ему хотелось бы быть для них полезным. И он не удержался, сказал главное:

— Тут неподалеку по берегу поселился важный эмигрант из Союза — Силай Иванов. С тех пор и к нам стали чаще залетать важные птицы.

Комиссар при этих словах крякнул, поднялся, давая понять, что информация выдана сполна, пора и честь знать. Прощаясь, комиссар, сообщил Воронину:

— Фридман имеет интерес в порту. Раньше его клиентура паслась в Прибалтике, но там им будто бы прищемили хвост, и он налаживает новые коммуникации.

На том и расстались.

После завтрака Костя прилег на диван, развернул купленную еще в Москве свежую газету. Сергей кинул на плечо сумку с пляжными принадлежностями, пошел на берег.

«Палац» стоял на небольшом возвышении в ста метрах от берега. По левую сторону от него начинался городской пляж, а по правую, вдаваясь в море, точно на высунутом языке, красовался построенный триста лет назад, увитый дивными кружевами из камня, белый, как лебедь, Морской клуб. Фасад его сверкал на солнце цветными витражами, а по сторонам, завершая ансамбль, парили, словно крылья над изумрудом волн, боковые веранды. Даже пытливый глаз не сразу различал неоднородность форм и размеров боковых частей дворца, но вместе со срединным комплексом они являли полную гармонию и смотрелись как строительное архитектурное диво. Ваятель тех далеких лет не знал теории гармонии, не ведал и тайны простых чисел, но от рождения мог понимать и видеть гармонию линий и форм. Со стороны моря вокруг дворца были набросаны бетонные квадраты — волноломы. В штормовую погоду они принимали на себя удары волн и приглушали их ярость у стен клуба. Сергей еще вчера облюбовал один такой квадрат. Расположился так, чтобы видеть сквер, где может появиться Костя. Но из гостиницы вышел Фридман, — один, без тех двух парней, его спутников. Да, Фридман шел один и курс держал на Сергея. Взойдя на квадрат, крикнул: