В поисках божественной обители. Роль мифа в современной жизни - Холлис Джеймс - Страница 26

Сьюзен отнеслась к своему пребыванию в стационаре как к заключению в тюрьму. Осознавая, что происходит нечто ужасное и совершенно неправильное, она надеялась освободиться и вернуться обратно к родителям. В дополнение к медикаментозному лечению и групповой терапии ее три раза в неделю посещал психотерапевт. Высказывания Сьюзен были относительно связными, хотя иногда по-прежнему прорывались бредовые идеи относительно ее величия. Она с радостью согласилась выразить свое эмоциональное состояние на рисунке. Цветными карандашами она нарисовала серию фигур, которым дала название «Железная бабочка». На стр. 103 показан один из типичных рисунков этой серии.

Рис. 1.

Сьюзен нарисовала железную бабочку, так как этот образ сильно резонировал с ее ощущением своего состояния. Она не знала, что в переводе с греческого слово «бабочка» соотносится с одним из этимологических значений слова «психика». Вполне возможно, что бабочке, как и душе, нужно пройти через определенные стадии трансформации, прежде чем она сможет достичь утонченной, неуловимой прелести, дарованной ей судьбой. К тому же это хрупкое порхающее создание оказалось в ловушке архаичного железного мира. Образы, созданные Сьюзен, являются архетипическими, однако у нее не было никакого сознательного представления об их глубинном смысле. Надписи на изображении бабочки отражают расщепление, которое она ощущала: надежду на «мир и любовь» – в одной части рисунка, пустоту и одиночество – в другой.

Стоит чуть «зацепить» любого подростка, и у него возникнут такие чувства. И все же мы видим, что в целом рисунок Сьюзен словно помещен в «морозильную камеру», в которой застывает любое движение психики. В самом центре рисунка выражена надежда на благоприятное развитие: надпись «я стану сильной личностью», несмотря на жалобное выражение лица и рыдания бабочки. Девушка может очень хорошо выразить напряжение, которое она испытывает; заметно, что она ощущает расщепление. Это хороший знак, так как части психики, которые поддаются идентификации и с которыми можно вступить в диалог, можно интегрировать. Более того, в ее рисунках повторяется тема четверичности; число четыре архетипически предполагает наличие целостности, то есть соединение противоположностей [120].

Рисунок Сьюзен, который она назвала автопортретом, насыщен мифическим материалом. Хотя пациентка могла осознанно называть ощущаемые ею напряжения (что предвещало ее потенциальное исцеление), однако она испытывала глубокое оцепенение и влечение к архаичному содержанию. Может быть, это было ощущение бессознательного оттока энергии, вызывавшее у нее компенсаторные ощущения собственной грандиозности. Безусловно, борьба ее души за интеграцию отдельных частей своего восприятия жизни и поиск возможности выхода за границы архаичного мира имеют прямое отношение к универсальному героическому странствию. Однако воздействия аффектов и биохимических процессов истощили ее жизненные силы и привели к иннервации Эго.

В сумрачном лесу

Вспомним, как начинается дантовское описание погружения в ад: «Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу, утратив правый путь во тьме долины» [121]. Несмотря на то, что Сьюзен была еще подростком, именно этот архетипический мотив просматривается в другой серии ее рисунков, один из которых приведен ниже (см. с. 106).

Читатели мифологической литературы и исследователи сновидений быстро узнают характерный мотив, проявившийся в этом рисунке. В центре квадратичной структуры Сьюзен поместила себя («М-me»). Очень часто непроходимый лес и океан, характеризующие дикую, первобытную природу, символизируют бессознательное. Во время погружения Сьюзен попадает в дремучий лес и сбивается с пути. Она знает о мощной силе глубинных пластов архаического мира и о том, что нуждается «в помощи, чтобы освободиться». Чтобы поддержать себя, она пишет христианское изречение (внизу слева), хотя при этом ощущает неблагоприятное воздействие Сатурна, вызывающее у нее депрессию и чувство тяжести на душе. Сьюзен, никогда не слышавшая голоса коллективного бессознательного, все-таки называет эту свою глубинную часть вселенской. В лесу в левой части рисунка находятся «члены семьи» (от которых она обычно получала поддержку). Ее астрологические ассоциации простираются от потенциального счастья, традиционно связываемого с Юпитером, до помощи трикстера Меркурия.

Рис 2.

С одной стороны, мы видим погружение Сьюзен в архаичный мир подростковой апатии, многократно усиленной ее психотическим расщеплением, а с другой – ресурсы, необходимые для «роста» и «зрелости». Верхний квадрант представляет собой ее будущее: «МЕ», лучи солнца, проникающие из-за гор, находящихся вдалеке, что указывает на продолжительность и серьезность странствия, а также на возможность пути трансформации. Другие «М-формы» ощущаются пациенткой как ее «Я» и вместе с тем как птицы, предвещающие духовную свободу и освобождение железной бабочки.

В своих спонтанных рисунках Сьюзен мифопоэтически отразила свою внутреннюю дилемму и странствие. Она чувствовала себя загнанной в угол, но ее способность называть все части своей психики позволяет предположить, что рядом с поверхностью существуют кластеры сознательной энергии, которые могут работать, ассимилируя и интегрируя расщепленные части ее психики. Над горами светит солнце как символ мудрости души, прошедшей индивидуацию.

Сьюзен заблудилась в дремучем лесу, но внутренний процесс продолжался. В итоге этот процесс принес ей облегчение и она успешно возобновила жизнь в семье и учебу в школе. На ее рисунках, очень похожих на детские, мы видим и цикл смерти-возрождения, и героическое странствие. Так как психика Сьюзен содержит в себе вселенную и она добралась до истоков снов и видений, ее индивидуальные образы рассказывают нам все. Сьюзен не создает миф – наоборот, миф создает Сьюзен. Ее задача похожа на ту, которая стоит перед нами: осознать этот миф и тем самым получить власть над энергией, дабы соединить свои усилия с таинственной телеологией души. Человек, сформировавший осознанное отношение к глубинным образам и постигший великое таинство, которое они воплощают, обрел смысл жизни – независимо от того, насколько бедной и скудной была его внешняя жизнь.

Пожирание солнца

Другому пациенту, юноше, тоже было семнадцать лет. Он родился в семье морского офицера и все свое детство провел на военных базах в разных частях света. Когда семья пациента жила в Европе, у него начались галлюцинации, которые ужасно его испугали. Например, он мог увидеть страшную смерть своего отца, разбившегося на мотоцикле, или изнасилование своей матери.

Неподалеку от базы, где он жил, можно было приобрести гашиш, поэтому, как и Сьюзен, чтобы избавиться от ужасных видений, юноша стал употреблять этот наркотик. В течение какого-то времени все считали, что эксцентричность его поведения усилилась именно из-за употребления наркотика.

Когда пациента поместили в военный госпиталь во Франкфурте, он услышал голос, побуждавший его летать. Он прыгнул в лестничный проем третьего этажа и целым и невредимым приземлился прямо перед центральным входом. После госпитализации стало ясно, что употребление наркотиков было вторичной, а не основной причиной нарушений процесса его мышления.

Терри (назовем его так) был сыном офицера, который в юношеском возрасте покинул свой дом, чтобы попасть на службу в военно-морские силы. Его подруга в восемнадцать лет забеременела, и с тех пор, как все военные моряки, они жили кочевой жизнью. Гнев, который отец сдерживал еще со времен своего трудного детства, находил выход в пьянстве и ругани, а иногда и в рукоприкладстве по отношению к сыну. Его мать была созависимой и пассивно податливой. Терри часто чувствовал, что разрывается между родителями. Он любил и идеализировал своего отца, однако считал его аутоагрессию оскорблением для себя. В его галлюцинациях о гибели отца отразилось содержание, которое он не хотел осознавать. Что касается матери, она была в семье уютной и безопасной пристанью; при этом подрастающему сыну она не только казалась беженкой, но и была объектом его тайной любви. Возможности сознания юноши не позволяли ему ассимилировать смысл этой потенциальной эдиповой драмы, поэтому произошло расщепление сознания, и это содержание было воспроизведено в фантазии.