Бледная Холера - Хмелевская Иоанна - Страница 55

* * *

Пан Теодор был дома. Не успела я войти, как он принялся посыпать голову пеплом.

— Это вы! Боже мой! Вы так меня перепугали! Я был в ванной и не соображал, что делать... Вы кричите — спасайтесь бегством, а я прыгаю по квартире, проверяю все задвижки...

— Вы просто молодец, — похвалила я и заглянула в гостиную.

Стекла в двери на террасу уже были вставлены.

Пан Теодор полез в бар, руки у него тряслись. Я подумала, что рюмочка-другая в данной ситуации не повредит. В случае чего за мной приедет Витек.

— Пан Теодор, опомнитесь. Я не мешаю шампанское с коньяком. Или одно, или другое. Оставьте шампанское в покое, прошу вас!

Пан Теодор водрузил бутылку шампанского на место, зато выставил на стол все прочее: коньяк, джин, виски, вазу со льдом, даже кальвадос — просто какой-то притон времен сухого закона. Если я все это попробую, меня точно вынесут отсюда в гробу. Ограничусь виски со льдом. Точнее, льдом с капелькой виски.

Я сразу перешла к сути:

— Вы говорили, что Кшись вам плакался в жилетку. А вы сделали вывод, будто его бросила ваша бывшая. Тут что-то не так. Может, он рыдал от стыда и сожаления, что сболтнул лишнее?

— Ох! Возможно, — смутился пан Теодор. - Сейчас, пожалуй, об этом можно сказать, но мне так неприятно! Его было трудно понять, это я сам... так... предположил. Дедуктивный метод.

Смущение его выросло до такой степени, что он попытался запихнуть в рюмку с коньяком большой кусок льда. К счастью, лед не влез. Я ненавязчиво обратила его внимание на то, что дедукция законом не преследуется. „

— Но мне как-то не по себе. Оh в ней разочаровался довольно быстро... я другого и не ожидал. Только она успела что-то из него вытянуть. Уж это-то она умела. А потом он мучился, как бы нас предостеречь и при этом не признаться!

— Очень мило с его стороны. Что же вам подсказал ваш дедуктивный метод после разговора с ней?

— Я ее избегал!

— Хорошо, скажите правду, когда вы видели ее в последний раз перед преступлением?

Теодор тяжко вздохнул.

— Меня уже об этом спрашивали, — с грустью признался он. — В последний раз мы встречались, когда я отказался реставрировать картину... Она была краденая, я уверен: один тип с телевидения украл ее, когда они арендовали помещение. Для какой-то передачи им понадобился старый чердак, и где-то в хламе они отыскали картину. Вечная история, люди сами не знают, на каких сокровищах сидят...

Краденая картина в данный момент меня не интересовала.

— И давно это было?

— Примерно за неделю до преступления. То есть картина появилась еще раньше, недели за три, потом Ева прибежала со скандалом, пыталась меня заставить взяться за реставрацию... Я отказался.

— Но вы же говорили, что она была у вас сразу же после меня, когда я на минутку забежала к вам. И окурки лежали здесь.

— Нет-нет! Я солгал... У меня была Алинка. Я на всякий случай предпочел о ней не упоминать. Она навестила меня за день до своего отъезда. Пробыла совсем недолго... Мы отправились ужинать в ресторан, поскольку я опасался, что заявится Ева с очередным скандалом...

— И Ева заявилась?

— Не знаю. Наверное, нет. Все было на своих местах.

— А ее скандалы дали вам какую-то пищу для размышлений?

Долго боролся с собой пан Теодор (и нанес значительный ущерб запасам спиртного), прежде чем подтвердил мои слова. В воплях Бледной Холеры проскальзывало такое... Было из-за чего забеспокоиться. Однако пан Теодор предпочел спрятать голову в песок. А что он мог сделать? К тому же пан Теодор упорно не хотел замечать очевидное — что она связалась с Тупнем. Богатство, одно богатство, вот что ей требовалось. Она свято верила, что не пройдет и полугода, как пан Теодор сказочно обогатится, и уж тут-то она своего не упустит. Значит, о нашей лошадиной программе Холера знала. Как и Тупень. Ну, этот сам признался.

Что касается картины с чердака — тут лишних пояснений не надо. Кто-то ее украл (ведь не уборщица же, наверняка человек продюсера или какой-нибудь важный теленачальник), а Бледная Холера пообещала пристроить картину на реставрацию в обмен на контракт или звездную роль. Однако бывший супруг не оправдал надежд. Вот почему в Варшаве ей надеяться стало не на что. Пришлось перебираться в Краков.

— Она не спрашивала, есть ли у вас важные бумаги? Бизнес-план?

— Откуда вы знаете? — удивился Теодор. — Спрашивала, а как же. Только смысла в этом вопросе ни на грош. Я и бизнес-планы? Я даже не понял, что ей было нужно.

Ну и затравила же красотка своего бывшего мужа! Два и два уже сложить не в состоянии.

— Украсть диск она не могла, — безжалостно продолжала я. — Впрочем, всех данных сразу Кшись никогда на один носитель не записывал, уж я лично отслеживала. Ее интересовала распечатка. Она за ней охотилась, в засаде поджидала, может, видела через окно, как вы привезли бумаги от меня и положили на стол. А почему нет? Вчера вечером об этом, кстати, не упомянули.

Выпив коньяку, пан Теодор сразу схватился за кальвадос. И вскоре мягкость и нерешительность уступили место дерзости и задору.

— Может, оно и к лучшему, что вам не удалось удрать, — заметила я. По крайней мере, многое прояснилось...

— Ага! — с ужасом воскликнул пан Теодор. — Прояснилось, прояснилось! Я даже не догадывался, что у них все так далеко зашло! Нет, вы только представьте себе! Ева и этот ворюга! Она даже была с ним обручена, он собирался жениться на ней, да вы сами все слышали!

Еще как слышала. Бледная Холера долго разорялась по поводу двери на террасу. С чего это бывший муженек ее запер, раньше ведь никогда не закрывал, совсем с ума сошел, и все ей назло.

От ее воплей голова пошла кругом у всех присутствующих, не только у меня. В тот раз она вошла через террасу, Тупень за ней. Прямо светский раут. Тупень рвался в кабинет, она же по крайней мере полчаса обольщала его, расписывая планы райской жизни на Гавайях. Стоит только завладеть бумагами с волшебными заклинаниями. Она будет первой леди... В Гонолулу, что ли? Каким чудом Тупню удалось бы занять первый пост в этой стране? Это так и осталось загадкой.

Холера так разбушевалась, что никому слова не давала вставить. Оказывается, Тупень, говоря салонным языком, разорвал помолвку в тот день. Министр заявил, что не собирается разводиться с женой и не намерен жениться на Бледной Холере. Уйди, постылая, подальше, лишь распечатка мне нужна! Какое еще обручальное кольцо! Разбежалась! Только и может, что схватить — и в кусты! Хам, одним словом!

В общем, вывел из себя бедняжку.

Гурский решил, что не стоит пока везти заразу в отделение. Зачем упускать момент истины? По дороге подозреваемая успокоится, и разговорчивость как рукой снимет. Да и посторонние лица пригодятся в качестве свидетелей. Подробностей маловато, все в общих чертах, ну да ничего. Самое важное ведь сказано. Вот ты, голубушка, слегка выдохлась... Подходящий момент, сейчас мы тебе кое-какие вопросики и зададим...

Словом, в тот день Тупень неожиданно показал свое подлинное нутро. Не обращая внимания на героиню, он ввалился в кабинет и стал сгребать бесценные записи. Такой наглости допустить она никак не могла. Бумаги переходили из рук в руки, борьба шла не на жизнь, а на смерть. Питекантроп оказался сильнее, выхватил бумаги и рванул в прихожую...

Ему помешала дверь, одну ее половинку заедало. Надо было дернуть, а у него руки заняты. Тут-то Холера его и настигла. Схватила что под руку подвернулось и кинула в него. И прицельно угодила в голову. Тупень рухнул как подкошенный. Так ему и надо.

С последним утверждением все присутствующие в гостиной пана Теодора были внутренне согласны.

Бледная Холера подобрала упавшие бумаги и отнесла в кабинет. Мерзкий подлец, который посмел прикидываться жертвой, остался лежать на полу. Пришлось выйти через сад, путь через прихожую загораживало тело...

В этом месте Гурскому удалось вставить вопрос.