Волшебник - Скотт Майкл - Страница 50

— Почему Джош охраняет страницы Кодекса? — спросила Жанна. — Я думала, ты никогда не выпустишь их из виду.

— Я сам отдал их ему.

— Отдал? — удивилась она. — Почему?

Николя отвернулся и посмотрел в окно на улицу, по которой прошелся Нидхёгг. Когда он снова повернулся к Жанне, его лицо было мрачнее тучи.

— Я рассуждал так: он единственный из нас нормальный человек, то есть не бессмертный, не старейшина и не обладает силой, а значит, он не будет участвовать в наших конфликтах и не станет объектом охоты. Я решил, что с ним страницы будут в безопасности.

Что-то в его словах очень обеспокоило Софи, но она не могла понять что.

— Джош не отдаст страницы доктору Ди, — уверенно заявила она.

Николя повернулся и снова посмотрел на девочку. В его блеклых глазах мелькнуло что-то пугающее.

— Поверь мне, Ди всегда получает то, что хочет, — с горечью проговорил он. — А то, чего не может получить, — уничтожает.

Глава 37

Макиавелли аккуратно остановил машину, наполовину заехав на тротуар. Он нажал на тормоз, но не выключил передачу, поэтому машина дернулась вперед и заглохла. Они были на стоянке на берегу Сены, рядом с тем местом, где должен был появиться Нидхёгг. На миг единственным звуком стало слабое тиканье двигателя, а потом Ди выдохнул с облегчением.

— Ты худший водитель, какого я когда-либо встречал.

— Но ведь я доставил нас сюда, верно? Ты не можешь не понимать, что объяснить все происходящее будет очень сложно, — добавил Макиавелли, уходя от темы своего ужасного вождения.

Он владел самыми тайными и сложными искусствами, манипулировал обществом и политикой целых пятьсот лет, свободно говорил на множестве языков, мог программировать на пяти разных языках программирования и был одним из мировых экспертов по квантовой физике. И при всем при этом не умел водить машину. Позор! Опустив стекло, он впустил внутрь холодный воздух.

— Я могу запудрить мозги прессе, сказать, что это дело национальной безопасности, но событие приобретает общественный характер. Слишком много шума, — вздохнул он. — Видео с Нидхёггом, несомненно, уже гуляет по Интернету.

— Люди подумают, что это хороший фокус, — уверенно ответил Ди. — Я тоже думал, что мы вляпались, когда снежный человек попал в камеру. Но его быстро посчитали фальшивкой. Если я что-то и узнал за прошедшие годы, так это то, что люди обладают поразительной способностью игнорировать происходящее прямо у них под носом. Они много веков не замечали нашего существования, думали, что старейшины — всего лишь миф или легенда, хотя доказательства были у них перед глазами. К тому же, — самодовольно добавил он, поглаживая бороду, — все быстро идет к завершению. У нас есть почти вся книга. Когда мы добудем оставшиеся страницы, то вернем темных старейшин и мир станет таким, каким должен быть. — Он беспечно махнул рукой. — Нечего волноваться о пустяках вроде прессы.

— Ты, кажется, забываешь, что у нас есть и другие проблемы. Например, алхимик и Перенель. И это не пустяки.

Ди достал из кармана мобильный телефон и помахал им в воздухе.

— Я уже позаботился об этом. Позвонил кое-куда. И сделал такое, чего давно не делал.

Макиавелли покосился на волшебника, но ничего не сказал. По своему опыту он знал, что люди часто говорят только затем, чтобы заполнить паузу в разговоре, а Ди вообще любил слушать собственный голос.

Джон Ди смотрел через грязное лобовое стекло на Сену. В трех километрах выше по течению, сразу за поворотом, медленно проявлялись в рассветных сумерках очертания огромного готического собора Нотр-Дам-де-Пари.

— Первый раз я встретил Николя и Перенель в этом городе почти пятьсот лет назад. Я был их учеником. Ты ведь этого не знал, верно? Этого нет в твоих легендарных досье. Не удивляйся так, — засмеялся Ди, заметив, что Макиавелли потрясен. — Я знаю о твоих досье уже давно. А мои копии даже более актуальны, — добавил он. — Да, я учился у легендарного алхимика, в этом самом городе. Очень скоро понял, что у Перенель гораздо больше силы и она гораздо опаснее, чем ее муженек. Ты когда-нибудь видел ее? — внезапно спросил он.

— Да, — дрожащим голосом ответил Макиавелли. Он был в шоке оттого, что старейшины — или все-таки только Ди? — знают о его секретных архивах. — Да, я видел ее, всего один раз. Мы боролись, и она победила, — отрывисто сказал он. — Она произвела на меня впечатление.

— Она необыкновенная женщина. Совершенно особенная. Даже в своем времени она заработала внушительную репутацию. Чего бы она достигла, если бы выбрала нашу сторону! Не понимаю, что она нашла в алхимике.

— Ты никогда не понимал человеческой способности любить, — негромко ответил Макиавелли.

— Я знаю, что Николя до сих пор жив и здоров только благодаря колдунье. Чтобы уничтожить Николя, нужно убить Перенель. Мы с моим господином всегда знали об этом, но думали, что если сможем поймать их обоих, то ради их общих знаний стоит рисковать, сохраняя им жизнь.

— А теперь?

— Рисковать больше нельзя. Сегодня, — добавил он тихо, — я наконец сделал то, что должен был сделать давным-давно.

Он говорил почти с сожалением.

— Джон, — вдруг рявкнул Макиавелли и развернулся на сиденье лицом к английскому волшебнику, — что ты сделал?

— Я послал в Алькатрас Морриган. Перенель не увидит нового рассвета.

Глава 38

Джош догнал монстра только на берегу Сены.

Он не знал, сколько уже пробежал, наверное, — не один километр, — но было ясно, что у него не хватило бы на это собственных сил? Всю последнюю улицу он пробежал на полной скорости (кажется, на дорожном знаке было написано: «Улица Мариньян»), пронесся по ней без всяких усилий, а теперь, свернув на авеню Монтень, даже не запыхался.

Это все меч.

Джош чувствовал, как меч гудит и жужжит в его руках, слышал его шепот, который звучал как обещание. Когда он держал меч перед собой, направляя его на чудовище, шепот становился громче и меч ощутимо подрагивал в руке. Когда Джош отводил меч в сторону, все стихало.

Меч вел его к чудовищу.

Следуя по разрушениям, оставленным монстром, Джош несся по узкой улице мимо перепуганных, обалдевших парижан. И вдруг у него в голове где-то на грани сознания замелькали пугающие своей абсурдностью мысли.

…Он находится в мире без суши и плавает в огромном океане, поглотившем целые планеты. И в этом океане живут существа, по сравнению с которыми он просто букашка…

…Он болтается высоко в воздухе, обмотанный толстыми корнями, которые впиваются в кожу, и смотрит вниз на разрушенную, пылающую пустыню…

…Он заблудился в каком-то месте, где стоят крошечные здания и бегают малюсенькие существа, и ему больно, и где-то в пояснице невыносимо жжет…

…Он… Нидхёгг!

Это имя всплыло в сознании Джоша, и он чуть не остановился от ужаса, сообразив, что он каким-то образом слышит мысли самого чудовища. Он знал, что это как-то связано с оружием. Еще раньше, когда чудовище коснулось меча языком, мальчик на миг увидел образ чужого мира и его необыкновенные пейзажи. Ударив чудовище мечом, он снова увидел картины, которые никак не могли существовать в современном мире.

И тут до Джоша дошло: он видит то, что Нидхёгг видел в далеком прошлом, испытывает его ощущения. Это наверняка как-то связано с мечом. Если это копия Экскалибура, вдруг подумал Джош, то могло ли это древнее оружие передавать чувства, эмоции и впечатления, когда его использовали? Что почувствовал Ди, когда вонзил Экскалибур в древний Иггдрасиль? Какие картины он тогда видел, что чувствовал и что узнал? Неужели Ди на самом деле уничтожил Иггдрасиль, чтобы получить то необыкновенное знание, которое в нем содержалось?

Джош посмотрел на каменный меч, и его пробрала дрожь. Такое оружие может наделить своего хозяина невероятным могуществом. Непреодолимый соблазн. Ведь жажда использовать его снова и снова, чтобы получать все больше знаний, может стать неутолимой. От одной мысли об этом становилось жутко. Но почему алхимик отдал меч Джошу? Ответ пришел незамедлительно: Фламель ничего не знает! Меч — обыкновенная каменная глыба, пока его не вонзить во что-то, и тогда он оживает. Теперь понятно, почему Сен-Жермен, Жанна и Скетти отказывались к нему прикасаться.