Испытание верностью - Арсентьева Ольга - Страница 42

2

– Э… – усомнилась Мария Александровна.

Завхоз посмотрела на нее и твердо проговорила:

– Надо, Мария Александровна. Нам тоже нужен праздник. Мы его заслужили.

– А то как-то скучно нам жилось последние полгода, – произнес кто-то, еле слышимый из-за радостных возгласов и аплодисментов.

– Ну, хорошо, – согласилась Мария Александровна, – раз никто не возражает…

– Никто! Все за! Давайте! Что мы, в самом деле, – детям можно, а нам нельзя?

– Ничего не выйдет, мужиков-то у нас нет… Что мы, друг перед дружкой костюмами трясти будем?

– Кто это сказал? – грозно спросила завхоз в наступившей внезапно тишине. – Как нет мужиков? А Степа с Андреем? А Привалов Александр наш Игнатьевич – из него ведь тоже не весь песок пока высыпался? А…

Тут завхоз замолчала, потому что список школьных мужчин закончился, а педагоги так и остались смущенными репликой предыдущего оратора.

И тут ей в голову пришла Идея.

Именно так – Идея. С большой буквы.

– Слушайте! – воскликнула она. – Слушайте! – хотя все слушали и так. – А давайте приведем своих!

– Кого – своих? – не поняли завхоза.

– Кого-кого, мужей… Ну там, знакомых, родственников, троюродных братьев… Какая разница, лишь бы мужского пола. И пусть тоже в костюмах и масках придут, чтобы интереснее было!

Некоторое время коллектив молча обдумывал Идею. Потом засветились глаза, зашелестели бумаги, кто-то зашептался и захихикал.

– А у кого совсем никаких мужиков нет? – не унимался скептик.

Мария Александровна с тревогой взглянула на завхоза.

– Или есть, но не захотят прийти?

Завхоз пожала плечами.

– Лично я, – гордо произнесла она, – приведу не только мужа, но и сыновей, и племянника. Нечего им дома киснуть. И вы постарайтесь…

– Ну, хоть будет с кем поплясать, – мечтательно вздохнул кто-то.

– Культурно пообщаться, – строго поправила Мария Александровна и встала.

На день рождения, который завхоз отмечала девятнадцатого декабря, домашние подарили ей мобильный телефон. Дорогой, самой последней модели «Sony Ericsson», и даже с цветным дисплеем.

Завхоз подарок приняла сдержанно (нечего их баловать), но в глубине души была очень довольна.

Первое время на работе, когда никто не видел, она только тем и занималась, что исследовала все возможности новой игрушки, подбирала подходящие мелодии для звонков и SMS-сообщений, картинки для дисплея и заполняла телефонную книжку.

Обнаруженная встроенная цветная игра «Тетрис» вначале показалась Екатерине Алексеевне скучной, но потом, когда владелице телефона удалось успешно выложить пару слоев, захватила ее так, что и на телефонные звонки она теперь отвечала не всегда, и на стук в предусмотрительно запертую дверь кабинета не отзывалась без крайней необходимости.

В этот раз, однако, стучали особенно долго, негромко, но настойчиво, с некоей просительной интонацией.

Потом тихо позвали завхоза по имени.

Екатерина Алексеевна, чертыхнувшись, остановила игру (чуть-чуть недотянула до пятого уровня!) и пошла открывать.

За дверью обнаружилась секретарша Манечка с мокрыми глазами и мокрым же носовым платком в руках.

3

– Опять он меня не пускает! – Манечка проскользнула мимо завхоза в кабинет и поскорее, пока та не передумала, уселась на стул для посетителей.

Екатерина Алексеевна посмотрела на Манечку.

Потом на зажатый в руке мобильный телефон, где истекали последние секунды дозволенной в игре паузы.

Затем снова на Манечку.

– Ну, может, теперь и не самое подходящее время, – заметила завхоз, со вздохом усаживаясь в кресло напротив, – у них вот-вот ребенок родится. Вряд ли им сейчас до гостей.

– Почему – вот-вот? – всхлипнула Манечка. – В середине января же…

– Не в середине, а в начале, – поправила ее завхоз, – календарь возьми да подсчитай.

– И на осенние каникулы он меня тоже не пустил…

Завхоз кивнула. Она была в курсе семейных проблем Манечки, как, впрочем, и вся школа.

Секретарша вышла замуж за физрука еще летом. Узнав, что Карл женился на Аделаиде, она с горя уступила физруку, а потом и вовсе переехала из своей коммуналки в его однокомнатную квартиру. И в ЗАГС с ним пошла.

В семейной жизни физрук подчинился Манечке, старался ни в чем ей не прекословить и выходки ее сына Лешки, пребывавшего в то время в подростковом негативизме и критическом отношении ко всем взрослым вообще, а к новоявленному мужу матери в частности, переносил стоически.

Но когда Манечка решила поехать в Швейцарию, он неожиданно проявил твердость и неуступчивость, сказав, что одну Манечку (в смысле, с Лешкой, но без себя) туда не отпустит.

Она и силу пыталась применить, и угрозы, и даже пробовала мужа убедить, что нечего тому беспокоиться, потому как у них, у Манечки с Карлом, чисто братские отношения.

Ничего не помогало, муж оказался тверд как кремень – или все вместе, или никто никуда.

Завхоз в глубине души такую позицию физрука одобряла.

Хотя хорошо понимала и Манечку. Та привыкла к свободной холостой жизни, а тут такая возможность, за границу съездить, и не в какую-то там бывшую братскую республику, а в нормальную европейскую страну. И тратиться ни на что не надо, на всем готовом. В общем, хочется развлечься, по магазинам побегать, с Карлом хоть и под присмотром Аделаиды, но пообщаться…

Ну а с мужем под боком какое же развлечение и общение? Так что завхоз Манечке, конечно, сочувствовала, но помочь ничем не могла.

– Нет, могли бы, – горячо возразила секретарша, перестав всхлипывать, – могли бы, Катерина Алексевна! Если б только вы согласились…

– Что такое? – с неудовольствием спросила завхоз и посмотрела на часы.

Манечка заторопилась.

– Если б вы согласились, он меня бы отпустил…

– Да на что согласилась-то бы? – потеряла терпение завхоз.

– В Швейцарию поехать… ну, пусть не сейчас, пусть на весенние каникулы! Карл ведь вас тоже к себе звал? Звал, звал, я знаю! И Аделаида Максимовна наверняка будет рада вас видеть, после всего того, что вы для нее сделали! Ну, Катерина Алексевна, миленькая, ну поедемте! Неужели вам не хочется побывать в Швейцарии?

– Представь себе, не особенно, – усмехнулась завхоз. – Что мне там делать?

– А с Карлом повидаться? – коварно поинтересовалась Манечка.

4

Завхоз отреагировала как положено: и плечами пожала, и бровью дернула, и указала секретарше на дверь – иди, мол, некогда мне тут с тобой о пустяках разговаривать.

Но сама ощутила внутри какое-то теплое чувство и даже не сразу после Манечкиного ухода принялась за «Тетрис», а просидела несколько минут в раздумье и воспоминаниях.

Да, интересное было время.

Насыщенное. Полное событий.

Завхоз вспомнила, как кипела и бурлила школа в те последние дни перед весенними каникулами, как горячо обсуждали происходящее в ее, Екатерины Алексеевны, «каморке под лестницей», не говоря уже об учительской, как горели глаза у всех молодых и незамужних (да и у некоторых немолодых и замужних) женщин при виде красивого и окутанного некоей таинственностью иностранца, который – случается же такое! – тоже работал школьным учителем.

Несмотря на сугубо гражданскую, тихую, миролюбивую профессию, иностранец почти сразу же по приезде оказался замешанным в одну криминальную историю, выпутаться из которой ему помогли три наши дамы (незамужние и имеющие к немцу особый интерес) – Манечка, старшая англичанка Ирина Львовна и преподаватель немецкого Татьяна Эрнестовна.

Завхоз с одобрительной усмешкой вспомнила ту необычайную дипломатическую ловкость, с которой Карл обошелся со своими спасительницами: он не дал им того, чего они желали, но и не обидел.

Наоборот, господин Роджерс заявил, что они, все три, теперь ему как сестры, что он их должник отныне и навсегда – в общем, заморочил головы, задарил подарками (кстати, очень хорошими, дорогими и нужными), так что женщины остались польщенными, довольными и даже готовыми в любую минуту повторить для него свой подвиг.