Все исправить - Белова Елена Петровна - Страница 55

— Дим! Дим, отзовись!

Третий этаж. Осторожно. Тут пола практически нет, он вздыблен, будто вылезшие наружу корни вековых деревьев. Левитаторы медленно движутся между встопорщенным полом и провалившимся кое-где потолком — ищут площадку для телепорта. Лина ловит себя на том, что старается сдержать тошноту. Качается на проводе потухшая лампочка. Мерзко, отчего-то не страшно, а именно мерзко, тошно... словно... словно...

— Лёш, стой!

Зависшая над дырой в полу фигура мужа разворачивается:

— Что случилось?

— Там, внизу, черные кристаллы.

Глаза Лёша вспыхивают.

— Где?

Если б не странные, будто оплавленные дыры в полу, они не смогли бы сюда попасть. Дверь, лестница и аварийный люк — все было завалено так, что страшно тронуть, в любой момент все готово было посыпаться в преисподнюю.

Здесь еще пахло дымом. С потолка чудовищной гроздью свисали обломки бетона. Стекла под ногами захрустели как-то странно — приглядевшись, Лина поняла, что стеклянные обломки измолоты в крошево.

И все сильней несло «чернотой». Так, что Феникс испуганно притих, не желая даже касаться этого.

Именно здесь, у стены, они нашли того, кого искали.

Он лежал лицом вниз, чуть-чуть не касаясь пальцами стены. Светлые волосы стали темными от гари и пыли. Пыль присыпала и кожу, превратив Дима в подобие статуи.

И мерцали, будто глаза притаившихся змей, черные кристаллы.

— Дим!

Тишина...

— Дим, отзовись. — Лёш метнулся вперед и встал (преисподняя и адское пекло!) прямо у линии кристаллов. Те хищно перемигнулись, развалины снова обдало волной тошнотворной обессиливающей мути, но Лёш словно не почувствовал — не шевельнулся, продолжая всматриваться в неподвижного брата...

Лина знала, что ее муж ненавидел эту черную пакость до ярости прошлое сказывалось. То прошлое, в пещере ненормального чародея, решившего нажиться на детской кропи. Память о трехдневном плене, о беспомощности в кандалах до сих пор иногда тревожила Лёша во сне. Черные цепи он не терпел, и первое, что подарил ей после свадьбы, — это браслет, двойник своего собственного, сделанный из белых кристаллов-нейтрализаторов... У Дима должен был быть такой же. Сняли?

— Дим...

Правая рука лихорадочно рвет с запястья колкую нитку браслета.

— Лина?

Феникс передает ему свой. И считает, считает... сорок черных кристаллов. А белых — всего двадцать четыре.

— Лёш, я сейчас.

Координаты... и телепорт и мир выцветает, чтобы в следующий миг расцвести сливочно-коричневым и белым. Ага, все правильно, это лавка того самого предприимчивого торговца, у которого она брала белые кристаллы в первый раз. Миос, колдун с невообразимой мешаниной кровей и изрядно поехавшей крышей. Все потому, что Миос никак не мог решить, кем ему быть в вопросе национальности, и в зависимости от пришедшей в голову блажи вел себя то как «горячий джигит», то как русский душа-человек, то...

— Ой-вэй, — послышалось из-за спины. — Какие люди? Шо ви изволите?

Лина обреченно поморщилась. Не везет, так во всем.

Сегодня Миос решил побыть евреем.

А торговаться некогда.

— Мойша имеет любой товар, который вам надо! — почти пропел хозяин лавки. — Даже...

— Даже — не надо. Белые кристаллы.

— Любой товар за ваши деньги! — вдохновился «Мойша». — И совсем маленькие цены. Семья Мойши пойдет по миру, но желания покупателя для него закон. Вот белые кристаллы. Самые лучшие, самые...

— Цена?

— Совсем, совсем маленькие деньги. Только чтоб дети Мойши не плакали вечером от голода.

— Ми... Мойша!

— Совсем маленькая, совсем маленькая цена, шо ви скажете, всем надо кушать. Сто.

— Держи.

— ...за каждый.

Лина только губами шевельнула, как и семь лет назад, просто теряясь от такой наглости. Это же надо! Ну да, ей больше не пятнадцать. Феникс мило улыбнулась, подождала ответной улыбки и позволила ей превратиться в хищный оскал:

— А Стену Плача тебе не построить?!

— Что? — сбился с тона еврей-самозванец.

— Ничего. Кончай прикидываться, Миос. Генацвале, — вкрадчиво мурлыкнула девушка, — я очень спешу, понимаешь? Сколько? Меня муж ждет..

— Вах! — переключился в другой режим экс-Мойша. —

Да бери даром, дорогая! За один улыбка! Привет твоему уважаемому мужу, и заходите в гости!

Он еще что-то кричал вслед, но Лина уже ссыпала в карман драгоценные кристаллы и испарилась...

На миг показалось, что она ошиблась с телепортом — когда в лицо ударил дикий, какой-то бешеный ветер. Ад и пламя, ведь ее не было всего пять минут! Что...

Темный ветер.

Холодный.

Лина, ложись! — Крик хлестнул по ушам, рванул сердце тревогой. — Падай! Падай!

Феникс рухнула на пол, в последнюю секунду успев перекатиться. На то место, где она только что стояла, прицельно грохнулся тяжелый обломок.

Ад и демоны, что творится?

Дико скрежетали о стекло и железо обломки бетона — их вышатывало, вырывало из гнезд, било о стены. Электрические разряды, потрескивая, постепенно перерастали в полноценные молнии. Зал трясло от напряжения, воздух кипел... и кричали люди.

В зале бушевал ураган. Чертовски странный ураган, который не трепал волосы и не гудел, но ворочал глыбы и рушил то, что еще не доломалось.

В чем де... Преисподняя! Взгляд выхватил из темного хаоса два алых огонька, и феникс похолодела, уяснив, что это такое.

Глаза Вадима. Он пришел в себя! Или... не он?

«Холодок» проснулся? «Холодок»...

— Дим, очнись! Дим!.. А-а! — Короткий вскрик, изломленное болью тело, оседающее на неровную плиту. Не успели, не успела...

Лёш, Лёшенька! Эмпат несчастный, что ты делаешь?.. Не подходи...

С потолка снова что-то сыплется, мелкое, пыльное, как песок в часах. Время, время...

В том существе, находящемся в кристаллической клетке, осталось ли еще что-то от Вадима? Есть ли кого спасать?

Или... Нож возникает в ладони сам собой. Последнее горькое лекарство.

— Вадим! Тир бран эсгри! Милорд! Нун а-дорки! Уртуа... Хир... вар — вирхи! ( Вспомните радужный замок, милорд- первого подданного... Уровни... дом... милорд, вы должны вернуться!)— Это Ян. Он тоже пытается дозваться, дотянуться, разбудить. Хоть когото — друга, сюзерена, Стража — кого-то, кто заключен вместе с «холодком» в это тело с нечеловечески вспыхивающими глазами.

— Дим!

Невероятно, но грохот стихает. Гаснут молнии. Только холод остается, холод, холод... негодующе шипит Феникс. Ему это не нравится.

— Милорд, — все мягче звучит голос Яна. — Милорд, эсгри бри даорро, Ирина эсгри! Айн де — винта. Ано айн де — этэр! Этэрите! Орвей, Дим! Орвей... ( Милорд, вспомните свою семью, Ирину вспомните! Вашу невесту... Она ждет вас! Вы обещали... Тебя ждет мать! Мама! Очнись, Дим! Очнись...)

— Ох... — раздается и тут же замолкает чей-то придушенный вскрик, будто кричавший задохнулся. В чем де... И горло перехватывает. Нет....

Точно в кошмарном сне, точно в обманной иллюзии Лина видит, как, пошатываясь, движется к цепочке черных кристаллов юношески тонкая фигура...

Гадалка проснулась ночью. Несколько секунд лежала неподвижно, напряженно вглядываясь в черноту. Что-то происходило.

Что-то менялось, сейчас, в эту минуту, она чувствовала!

Менялась линия реальности. Три ключевые фигуры собрались в один центр, на глазах свивая новую нить, еще слабую, неясную, но без черной тени многих смертей. А вот отсюда вплетается еще одна нить, нить-основа. И если они переплетутся...

Гадалка, несмотря на почтенный возраст и строгий самозапрет на чародейство после полуночи, соскочила с постели и, прихватив шар, пошла на крышу.

Она должна это видеть!

«Лина, поможешь?»

«Да, но...»

«Сейчас...»

Сейчас? Преисподняя!

— Нет! — Она уже поняла, что он хочет сделать, поняла...