Вопросы цены и стоимости (СИ) - Абзалова Виктория Николаевна - Страница 78

Тем более, здесь не надо было тратить силы на придуманные ужасы, чтобы повздыхать, хватаясь за сердце. У нее уже был опыт ухода за больными, и странный лекарь только обрадовался умелой помощнице, а та считала в эти минуты каждую ссадину, каждый синяк на болезненно худом теле, разворачивавшие перед ней пространную летопись о том, что пришлось вытерпеть мальчику, беззащитному в своем одиночестве. Господи, до какой же степени отчаяния и безнадежности он должен был дойти, чтобы ТАК изрезать руки, попросту вынуждая смерть отойти от своих планов и единственным избавителем немедленно явиться за ним на этот безмолвный крик?!

Но настоящий кошмар начался лишь на третий или четвертый день. То, что с состояние здоровья Равиля далеко от безоблачного и на быстрое и легкое выздоровление надеяться не приходится, - даже не вызывало сомнений. Фейран и без того постоянно хмурился, а меж бровей у мужчины залегла тревожная складочка, хотя прочим казалось, что дело все же сдвинулось с опасного равновесия в лучшую сторону.

Юноша несколько раз открывал глаза, но если для кого-то это было знаком спасения, то уплывающий в сторону мутный взгляд ясно говорил хирургу, что поводов для излишнего оптимизма у них по-прежнему немного. Правда, очнувшись и увидев над собой Хедву, Равиль даже попытался, что-то произнести, но у него не получилось. Совсем: юноша начал задыхаться, судорога прошлась вначале по левой стороне лица, затем без предупреждения свела руку до кисти, а потом добралась и до ног, заставляя тонкое тело с сиплым хрипом выгибаться от боли. Простыни стали мокрыми, а Равиль снова потерял сознание.

К вечеру приступ повторился, пусть и не настолько сильный, но и юноша был слишком слаб даже для него. Помимо того, к ночи прежде вполне умеренная температура подскочила до опасного предела. Равиль часто отрывисто дышал в забытьи, глазные яблоки бешено метались под веками, а судороги и бредовые кошмары сменяли друг друга, заставляя свою жертву иногда сбиваться вовсе на невыносимый, леденящий душу тоненький жалобный вой на грани слуха.

- Что с ним? - каким-то чудом Давиду, взявшему на себя их связи с внешним миром, удавалось вполне терпимо изображать спокойствие на фоне раздавленной бедой женщины, не отходившей от племянника, вечно раздраженного врача, упорно и непримиримо боровшегося со своим бессилием, и его товарища, в чьих синих глазах тоже была скорбь.

- Я же сказал, его сильно избили! - вызверился не сомкнувший за ночь глаз Фейран. - Одно накладывается на другое, и у него тяжелый ушиб мозга. Я даже приблизительно не могу предсказать последствия, но еще вернее то, что мальчику просто не хватит сил бороться…

«Даже если бы у него было такое желание», - закончил мужчина про себя.

- Все еще хуже, чем кажется? - неслышно приблизившийся Айсен опустил ладони на устало ссутулившиеся плечи мужчины.

Сидевший на скамейке Фейран вздохнул, откидываясь на него, и зло дернул губами:

- Ну… чудеса иногда еще случаются на свете…

Айсен прикусил губу и сел рядом, до боли сжав руки: в самом деле, что такого? Наверное, он всего лишь чересчур привык к свободе, забыл, что мальчики для утех должны оставаться именно мальчиками, и половина из них, если не большинство - по тем либо иным причинам не доживает даже до их с Равилем возраста: разница между ними двоими совсем небольшая… Прошлое имеет дурную привычку нагонять, когда уже совсем не ждешь!

Молодой человек уткнулся лицом в плечо любимого, и Фейран утешающе обнял его, тихо объясняя:

- Ты же сам говорил, что Равиль был болен. Судя по всему давно, и положение уже было глубоко запущенным… У его организма не осталось резервов. Теперь меня беспокоит еще его сердце, хотя судить пока трудно… Но Равиль слег бы в ближайшее время даже без последних побоев. Так-то…

- Страшно… - выдохнул Айсен ему в грудь.

Мужчина кивнул, обнимая его крепче, и признался в том, о чем тоже думал с той ночи, когда они забрали юношу с собой, без преувеличений прямо от порога смерти:

- Мне страшно вспоминать дни, когда я мог потерять тебя навсегда…

С прозрачной тихой улыбкой, оживившийся немного Айсен накрыл его ритмично стучавшее сердце ладонью:

- Этого бы не случилось! - уверенно проговорил он. - Ты был со мной. Я помню твой голос, твои руки, которые удержали меня…

«Не что- то спасло меня, а твоя любовь!» -Айсен твердо верил в это, но не произнес вслух: Фейран понял его и так, отвечая почти невесомым поцелуем у виска, а сам молодой человек осознал, что только что ответил на свой самый первый встревоженный вопрос.

И словно подслушав его мысли и продолжая их, Фейран заговорил негромко, чувствуя щекой колеблющиеся от его дыхания пряди:

- Плохо, что он не борется… Желание жить - не заменят никакие лекарства, и очень трудно увести от смерти того, кто этого по-настоящему не хочет…

- Но у него есть семья, которой он важен! - Айсен отчаянно пытался найти хоть что-то, за что мог бы зацепиться Равиль на этом свете, а за прочей поддержкой дело не станет! - Госпожа Хедва не отходит от него: неужели ее любовь и горе - ничего не значат и обречены на утрату?…

Фейран только мягко улыбнулся, не желая дальше разочаровывать своего ненаглядного мальчика. Впрочем… уже совсем не мальчика: Айсену не так давно исполнилось 22-ва. Его любимый совсем вырос из «котенка», преобразившись сильного духом, тонко красивого лицом и телом молодого мужчину, который знает, а еще вернее глубоко понимает и жизнь, и себя самого, и других людей. Глядя на него, Фейран вновь признал чужую правоту: убога та любовь, об руку с которой не идет уважение… Но к счастью, это совсем не про них!

И все же, он не удержал, - да и не хотел удерживать, - свой порыв: отведя от виска темную прядку и с беспокойством отмечая, как поблекли от утомления родные черты, легкие тени усталости вокруг ясных глаз, - мужчина попросил:

- Тогда оставь их вдвоем, дай больше времени ее услышать!

Чтобы не слегла еще и еврейка, за эти тяжелые дни им иногда удавалось убедить ее отойти от постели племянника - поесть и передохнуть. На время, пока женщина крепко спала от тех успокаивающих снадобий, что Фейран тайно добавлял ей в пищу, ее заменял Айсен, сам же мужчина, по въевшейся привычке в том числе полевого лекаря, довольствовался для своего отдыха урывками редких тихих мгновений.

- Солнышко мое, тебе тоже не стоит сильно переутомляться, - мягко, но оттого не менее настойчиво завершил свою мысль Фейран, подкрепляя ее невесомым движением губ, и накрывая ими немедленно раскрывшиеся навстречу губы любимого.

Поцелуй был больше нежным, чем страстным. Знаком поддержки, единства помыслов и чувств, будто в этот миг они делились друг с другом своей силой и слабостями, решимостью свершить невозможное… Руки плавно скользили, переплетаясь в объятиях, пока все лишние ощущения внешнего мира не отступили перед привычным осознанием простой истины, - что они единое целое…

Половинки распались от внезапного судорожного вздоха: женщина, о которой они только что говорили, застыла в коридоре, не переступив в крохотный запущенный садик и не задав вопросов, которые собиралась. Вместо того сорвалось неловкое:

- Вы… вместе?!!

Айсен дернулся, собираясь встать, но Фейран и сам был в состоянии ответить, поэтому лишь теснее прижал к себе юношу.

- Вы что-то имеете против? - ровно поинтересовался мужчина.

Хедва смотрела на них скорее в изумлении, нежели чем с отвращением, негодованием или брезгливостью, и довольно быстро пришла в себя от шока:

- Если вы помогаете моему племяннику выжить, какая мне разница спите вы в одной постели или в разных! - подвела она прямую черту под щекотливой темой, и развернулась обратно в дом, сообщив зачем их искала. - Кажется, Равиль приходит в себя: он опять открывал глаза, и хотя не ответил мне, но думаю, что на этот раз хотя бы услышал…

***