Вечная любовь (Бессмертие любви) - Кросс Чарлин - Страница 34

Его рот дразнил и разжигал в Алане страсть, — и она не знала, как ей быть. Она бросила ему вызов, а он решил доказать, что она лгала. И ведь — о горе горькое! — так и было в действительности.

Она чувствовала, как у нее в крови разгорается жар. Кожа Аланы сделалась горячей, а руки ее сами так и стремились обнять Пэкстона. И все же она из последних сил сдерживалась.

Помни.

Именно это слово произнес он, впервые поцеловав Алану. И сейчас, как только она почувствовала у себя во рту горячий его язык, тотчас же вспомнила и слово, и его наставление. Больше сдерживаться Алана не могла — и полностью отдала себя во власть его умелой страсти.

Его поцелуи были все более глубокими и чувственными. Пэкстон принялся осторожно прижиматься бедрами к Алане. Она хорошо чувствовала его возбуждение и понимала, что и сама уже возбуждена не менее Пэкстона. Между ног она почувствовала влагу. Губы Пэкстона двинулась по ее щеке.

— Ты хочешь меня, — сказал он, и его жаркое дыхание обожгло щеку Аланы. — И видит Бог, я тоже очень хочу тебя… Но мы не будем вместе, Алана… не будем до тех пор, пока не произнесем слова обещания.

— Но я не выйду за вас, — прошептала она.

Он нежно прикусил мочку ее уха, затем произнес:

— Выйдешь.

— Нет.

Отстранившись, Пэкстон заглянул ей в глаза.

— Выйдешь, я сказал. Ты ведь солгала мне, Алана, когда сказала, будто я отвратителен тебе. И, кроме того, сегодня я сумел узнать, что ты лгала мне и прежде.

Все ее возбуждение вмиг пропало, Алана затихла.

— Ч-что вы имеете в виду?

— Я про Риса.

Неужели этот человек сумел узнать правду про Гилберта?!

— Про Риса?

— Под его началом нет никаких трехсот воинов, едва ли треть от этого числа. И половина из них — еще дети. Так что вынужден признать, численное преимущество на моей стороне.

«Гвенифер — это она все рассказала ему!» — подумала Алана.

— Так что если ты и впредь будешь мне отказывать, у меня не будет иного выхода, кроме как начать с ним войну. Но если ты будешь делать, что я хочу, твои родственники, что живут за рекой, останутся целы и невредимы. — Пэкстон взял ее подбородок. — Ты обязательно выйдешь за меня замуж, Алана. Это лишь вопрос времени. И как только я почувствую, что подошел подходящий момент, ты непременно станешь моей женой.

С этими словами он опустил свою руку и отступил от нее. Слишком взволнованная, чтобы шевельнуться, Алана стояла и смотрела, как он уходил.

— Так как, вы идете? — обернувшись, поинтересовался Пэкстон.

С трудом оторвавшись от ствола дерева, Алана побрела вслед за ним.

«Выйти за него замуж…» — подумала она. Опять выйти за нормандца. Хотя какое иное решение может она принять, когда он угрожает ей?

Вопрос был задан, а ответ очевиден.

И все же у нее не было ответа.

— Я не понимаю, — сказала Гвенифер. — Если вы намеревались жениться на Алане, почему же в таком случае вы старались завладеть моим вниманием? Ведь тогда, в лесу, вы были… ну, впрочем, я могу поверить, что вы всего лишь подшучивали надо мной.

Пэкстон внимательно смотрел на Гвенифер. Ему-то казалось все совсем иначе. С той самой секунды, когда Гвенифер, прибыв в замок, спустилась вместе с Аланой по ступеням, она более чем просто с интересом смотрела на него. Конечно, Пэкстон принял ее игру и сам даже поощрял женщину. Более того, он сделал несколько шагов навстречу. Но дело в том, что руководствовался он не желанием. Нет, у него на уме было совсем другое.

Но как бы он все это мог ей объяснить? Как сказать, что все его ухаживания — всего только средство, чтобы вытащить из Гвенифер побольше сведений об Алане.

А что касается того случая, когда они вдвоем ушли в лес, то это был обыкновенный флирт. В лесу же он имитировал с Гвенифер интимную сцену исключительно потому, что знал: Алана следит за ними.

Пэкстон мысленно вздохнул: о-хо-хо… Ему ведь уже удалось подобрать ключик к Гвенифер, и по соображениям, которые были сугубо эгоистическими, он не желал нарушать созданную между ними гармонию. Оставались еще вопросы, на которые следовало получить ответы. Ему было противно оттого, что приходилось использовать женщину таким образом, но тут уж ничего нельзя было поделать.

Вздохнув, Пэкстон поднялся с края стола, на котором сидел в укромном уголке залы. Сделав несколько шагов, он вплотную приблизился к ней.

— Генрих распорядился, чтобы я женился на Алане. Однако он при этом добавил, что именно за мной в конечном итоге остается право сделать окончательный выбор. Об этом декрете Генриха знали только я, сэр Грэхам и священник. Так бы все это и оставалось, если бы только отец Джевон, которому слишком уж не терпелось поскорее вьшолнить свой долг перед Богом и королем, не посвятил в эту тайну Алану.

— Видя, как она отреагировала, вы что же, все еще рассчитываете жениться на ней?

— Я еще не решил. Гвенифер склонила голову.

— Вы любите ее?

Любит ли он? Он хотел Алану, желал ее, как никого ранее. Но — любовь?

— Нет, — ответил Пэкстон, и в этот самый момент он верил, что говорит правду.

Гвенифер просияла, затем вновь лицо ее сделалось озабоченным.

— Прежде чем вы примете окончательное решение, — сказала она, — я просила бы вспомнить о разногласиях между Аланой и Гилбертом. Такие же разногласия будут и между вами. Из того союза ничего хорошего не вышло. Намерены ли вы повторить печальный опыт? — И, оставив Пэкстона наедине с этим вопросом, Гвенифер вышла.

Глядя ей вслед Пэкстон усмехнулся. Провести остаток своих лет в грусти и горести — этого ли он добивается?

Нет, не этого.

А если и были стычки между Гилбертом и Аланой, не исключено, что именно по вине Гилберта.

Пэкстон хорошо знал своего друга. К сожалению, одним из недостатков Гилберта был эгоизм. И о том, что с эгоизмом он так и не сумел справиться, красноречиво говорит то, что в постели, на супружеском ложе, Гилберт не проявлял необходимого внимания к супруге.

Что касается самого Пэкстона, он очень хорошо знал, как именно следует заниматься с Аланой любовью. Уж он бы не оставил ее неудовлетворенной. Кто угодно, только не он. И хотя бы в этом отношении у них с Аланой было нечто, объединяющее их: общее желание. Удовольствие, которое они получали бы друг у друга в объятиях, сделалось бы связующей нитью. А со временем — как знать? — они могли бы и полюбить друг друга. Но даже если бы их близость не пошла дальше постели, то союз получился бы отнюдь не безрадостным.

Единственное, что настораживало Пэкстона, было связано с вопросом о том, можно ли ей доверять. Но как только он разрешит эту проблему, других препятствий к их союзу не останется. И тогда он женится на ней.

Эти размышления принесли Пэкстону некоторое удовлетворение. Ведь тогда, согласно обещанию Генриха, этот замок, все его обитатели и все эти земли, насколько хватало глаз и даже еще дальше, — все будет принадлежать ему. Так же как и сама Алана.

Поднявшись к себе наверх, Алана ходила из угла в угол своей спальни.

«О святой Давид!» — думала она. Ведь наверняка можно как-нибудь помешать этой фарсовой женитьбе.

Вновь и вновь она думала над перспективой сделаться женой Пэкстона, — и вновь ужасалась. Но как Алана ни напрягала свою фантазию, ей ничего не оставалось, как только прирезать негодяя.

Будь проклят этот эдикт Генриха! Будь проклят Пэкстон!

И покуда она обдумывала ситуацию, дверь в спальню отворилась.

Гвенифер! Ее Алана меньше всего хотела сейчас видеть, — ее и Пэкстона.

— Только что я переговорила с Пэкстоном и поднялась к тебе, чтобы узнать, все ли в порядке, — сказала Гвенифер. — О, Алана, я никак не могу поверить, что все это происходит наяву.

Не могла поверить в это и Алана. Однако если бы не Гвенифер с ее длиннющим языком — дело, может быть, и не зашло бы столь далеко. Пожалуй, настал момент, когда Гвенифер надлежит узнать правду, в том числе относительно Пэкстона.

— Прикрой-ка дверь, — сказала Алана. — А теперь подойди и присядь рядом.