Вечная любовь (Бессмертие любви) - Кросс Чарлин - Страница 8

— Я вовсе не такой, как сэр Годдард. Вам бы хорошо запомнить это. Как только утром встанет солнце, мы вместе, вы и я, отправимся на его могилу и помолимся за него. А покуда отправляйтесь к себе. И чтобы вы не вздумали опять куда-нибудь улизнуть, я, пожалуй, провожу вас.

Шагая обратно, Алана думала о дяде. Она обязана найти возможность предупредить его.

Мэдок, вспомнила она. Только на него теперь и можно надеяться, ведь сама она теперь постоянно будет находиться под неусыпным наблюдением.

Впрочем, и Мэдок здесь не поможет, подумала чуть погодя Алана, сообразив, что Пэкстон де Бомон слишком умен и потому без труда раскусит подобный замысел. Кто-то другой должен передать весточку дяде. Тот, на кого не может пасть и малейшего подозрения.

Может быть, Олдвин…

Впрочем, едва ли… Он и так уже изрядно претерпел. И было бы слишком безжалостно подвергать опасности его жизнь. Но как бы там ни было, а Рис должен быть предупрежден.

Они подошли к двери, которая вела в залу. Алана ждала, что Пэкстон отпустит ее руку, но он как будто и не намерен был делать это.

— Вы еще чего-нибудь хотите? — после затянувшейся паузы осведомилась она.

— Хочу получить правдивый ответ. Алана вскинула голову.

— Ответ?! На какой же, интересно, вопрос?

— Действительно ли Гилберт сам утонул. Или все-таки это вы его убили?

Глава 3

Ответом Пэкстону было рассерженное молчание.

Закрепленные на специальных держателях факелы освещали внутренний двор замка. Однако в том месте, где стояли Пэкстон и Алана, царила темнота, и глаза Аланы ничего не могли сказать постороннему человеку. Тем не менее, Пэкстон чувствовал, что она рассержена.

Тянулись тягостные секунды, оба сохраняли молчание, но в воздухе как будто повис страшный вопрос: была ли Алана причиной смерти мужа? Он услышал, что Алана вздохнула.

— Что же, если вы хотите так думать, думайте! Если бы я не оказалась тогда в воде, если бы речной водоворот не подхватил меня, муж сегодня был бы среди нас. Но его нет, он лежит в могиле. Его взяла та самая вода, которая едва не отняла мою жизнь. Но я не заставляла его делать то, что он сделал. Он действовал по собственной своей воле. Так что можете обвинять меня, сколько угодно. Именно так поступал сэр Годцард. Да я, собственно, и не рассчитывала, что вы будете думать иначе.

Она вновь попыталась высвободиться, но сильные пальцы Пэкстона держали ее железной хваткой.

— Но я вовсе не сэр Годдард, — резко сказал он.

— Судя по всему, вы считаете виновной меня, — она дернулась, желая наконец освободиться. — Что ж, если не верите моему рассказу, можете спросить у кого-нибудь другого о событиях того дня. Спросите у солдат гарнизона, которые обнаружили тело моего супруга и перенесли его в крепость.

— Я их уже спрашивал.

Поняв, что из его рук так просто не вырваться, Алана перестала дергаться.

— Ну и что же?

— Никто из них ничего не заметил. Они считают, он просто утонул, — признал Пэкстон.

— И, тем не менее, вы предпочитаете не верить этим людям. Почему?

На этот вопрос Пэкстон был не в состоянии ответить. Что бы он мог сказать? Хотя у него и не было необходимых подтверждений, интуитивно он чувствовал, что именно она убила Гилберта. А если и не убила, то точно была причастна к смерти мужа.

Однако интуиция — слабый аргумент, особенно в глазах короля. Правда, Генрих придерживался той же точки зрения на происшедшее, что и Пэкстон.

— Вы, сэр, с предубеждением относитесь ко мне, — после долгого молчания сказала Алана. — И причина предубеждения одна-единственная: потому что я из Уэльса.

— Вы неправы.

— Неужели? Едва ли вы приставали бы с подобными вопросами к женщине нормандских кровей.

Обдумывая эти ее слова, Пэкстон молчал. Неужели она права? Окажись Алана нормандкой, может, и вправду подобных вопросов ей никто бы не задавал?..

— Вы вот все повторяете, что совсем не похожи на сэра Годдарда, — сказала она. — Но мне кажется, очень даже похожи. Вы и он имеете немало общего, во всяком случае, одинаковые предубеждения.

Эти слова Аланы подействовали на него как холодный душ. Первым побуждением было сразу же отмести все ее обвинения. Он хотел сказать, что вовсе ничего не имеет против нее и ее соплеменников, — однако подобных слов произнести он не смог. На самом деле он решил, что Алана виновата, даже раньше, чем впервые увидел ее. И причиной этого, как он теперь понимал, было ее наследство.

Пэкстон глубоко вздохнул.

— Ладно, снимаю вопрос. Более того, я приношу извинения за то, что задал его вам. Но вы, надеюсь, понимаете, что мне чрезвычайно трудно поверить, будто Гилберт утонул. Ведь он был отменным пловцом… Именно он научил меня хорошо плавать.

— Значит, в тот день его хороших способностей пловца оказалось недостаточно, — сказала Алана. — Ночью, перед тем как все случилось, прошел ливень, какого давно уже в этих краях не было. Течение сделалось чрезвычайно сильным, вся река напоминала кипящий котел. Я даже не заметила, что Гилберт прыгнул вслед за мной. Едва я оказалась в реке, меня потащило течение, и все силы я прилагала к тому, чтобы не уйти на дно. Меня охватил ужас, я думала, что утону. От нехватки воздуха было такое чувство, что легкие вот-вот разорвутся. Если бы не подвернулся обломок дерева на моем пути, за который я как-то сумела ухватиться, мне бы не выжить. Но счастье тогда было на моей стороне. И наоборот — отвернулось от Гилберта.

Пэкстон чувствовал, что Алану бьет дрожь. Голос женщины, пока она рассказывала, несколько раз срывался. Она вспоминала весь ужас того дня, вспоминала о том, как потеряла супруга, весь тот ужас, когда она сама чуть не рассталась с жизнью. Сердце Пэкстона дрогнуло, он почувствовал сострадание к ней.

Выпустив ее руку, он коснулся пальцами лица Аланы и почувствовал, что щека ее была мокрой от слез.

— Успокойтесь, миледи, и постарайтесь более не вспоминать о том дне. Сейчас уже поздно. Вам пора отдыхать. А завтра, как и договорились, мы вместе сходим на могилу Гилберта. А пока я желаю вам спокойной ночи.

— Завтра, — прошептала Алана. Повернувшись, она поспешила в залу замка.

Как только дверь за ней захлопнулась, Пэкстон облегченно вздохнул.

Кончики пальцев его были влажными. Слезы скорби. Но вот искренни ли эти слезы?

Как ни пытался, он не в силах был полностью освободиться от терзавших душу сомнений. И, конечно, определенную роль играл тот факт, что она была из Уэльса.

Ветер взъерошил его волосы, первые капли дождя упали Пэкстону на плечи, на землю. Он продолжал смотреть на дверь, не обращая внимания на крупные слезы природы. Он желал успокоиться, собраться с мыслями.

Вплоть до сего дня он сам не понимал, насколько сильны в нем предубеждения, — может, потому, что он вообще не думал, что у него есть какие-либо предубеждения. Впрочем, не один он был такой. Все человечество в той или иной мере было заражено нетерпимостью. Как ни грустно такое признавать, но это — сущая правда.

Пэкстон был так погружен в размышления об Алане и ее соплеменниках, что даже не чувствовал дождь, усиливавшийся с каждой минутой. Уже вымокнув до нитки, Пэкстон пришел к выводу, что само по себе ее наследство не имело большого значения. Ему следовало относиться к Алане непредвзято. В этом он пытался убедить себя.

Развернувшись, Пэкстон по лужам двинулся в направлении гарнизонного помещения.

Все его логические рассуждения оказались безрезультатными. В том ли было дело, что Алана — женщина Уэльса, или в том, что ему подсказывала интуиция, — но недоверие Пэкстона к вдове Гилберта не исчезало.

Трагедия или гнусное предательство — что было в действительности?

Пэкстон понимал, что не успокоится до тех пор, пока не выяснит правду.

Между пожухлыми прошлогодними листьями, намокшими и потому плотным слоем лежащими на земле, начали пробиваться к солнцу новые молодые побеги. Когда холодный речной ветер налетал на деревья, казалось, что весь лес машет кронами, приветствуя легкие пушистые облака, плывшие по небу. Волнистые хлопья тумана поднимались от быстрой реки, расположенной в низине, — однако туман бесследно таял, едва только первые лучи солнца освещали речную гладь. Воздух был наполнен свежестью, бодростью: сильный дождь, прошедший ночью, как бы очистил все вокруг.