Последний холостяк - Крэн Бетина - Страница 3

– А теперь я предлагаю поднять бокалы за здоровье и счастье нашей милой Камиллы! – с очаровательной улыбкой добавила она. – Пусть у нее будет чудесный дом в Мейфэре, трое славных деток и достаточно денег, чтобы удовлетворить все свои прихоти.

– А также приступы мигрени, когда в них возникнет нужда, – вставила с хитрой улыбкой Поллианна, вызвав этим недоумение у всех присутствующих. – Ведь иногда женщине так не хватает головной боли! – вскинув подбородок, воскликнула она.

– Весьма оригинальное замечание, – задумчиво промолвила Пруденс.

Все рассмеялись и, осушив бокалы, начали наперебой предлагать новые тосты: за будущего жениха, за процветание хозяина трактира, в номере которого попались голубчики, за слабый пол и за удачные законные браки. Когда разговор зашел о дне свадьбы, все согласились на том, что лучше всего организовать торжество через месяц – вполне достаточный срок для того, чтобы помолвленные подготовились к церемонии бракосочетания и супружеской жизни.

– Я буду скучать по Камилле! Она такая душка! – сказала Пруденс и промокнула увлажнившиеся глаза батистовым платочком.

– Да, мне даже не верится, что всего спустя месяц она нас покинет, – со вздохом произнесла Поллианна.

Все умолкли, почувствовав легкую светлую грусть.

– И в доме освободится комната, – наконец изрекла Антония, выпрямилась и окинула взглядом книжные полки и письменный стол, на котором царил беспорядок. – Где последний номер журнала «Корнхилл»? Я ощущаю творческий зуд, нам пора выбрать новую жертву!

– Боже, когда же ты наконец уймешься! – простонала тетушка Гермиона. – Правда же, мне все это надоело.

– Спасать души грешников – наш святой долг! – возразила Антония и, обнаружив свежий номер ежеквартального литературного журнала на столе, вскочила с кресла, чтобы взять его и перелистать – Вот они, кандидаты в благочестивые супруги! – воскликнула она, дойдя до частных объявлений.

Пробежав взглядом первую колонку, она нахмурилась, задумчиво пожевала губами и сказала:

– Вот послушайте-ка! Миссис Ф., привлекательная тридцатилетняя дама, брошенная своим уехавшим в Америку мужем, готова согласиться на любое предложение…

– Зачем нам соломенная вдова? – перебила ее Поллианна.

– Согласна, – сказала Антония. – Тогда рассмотрим другой вариант. Миссис Дж., тридцати семи лет от роду, дочь священника, вдовствующая уже восьмой год, страдает от одиночества. Любопытно, что здесь не сказано, от чего скончался ее супруг…

– У священнослужителей всегда рождаются хилые, бледные и непривлекательные дети… Нет, она вряд ли нам подойдет, – сказала Поллианна, чем вызвала недовольство Пруденс. Та нахмурилась и осуждающе взглянула на сестру, никогда не думавшую, перед тем как ляпнуть очередную глупость. Но Поллианна и бровью не повела.

– Вот! – обрадовано воскликнула Антония. – Это именно то, что нам надо. Миссис А., вдова и мать четырех дочерей в возрасте от четырнадцати до двадцати трех лет, не имеющая профессии и хорошего образования, желает…

– Кто же добровольно повесит на себя такую обузу! – брякнула бесхитростная Пруденс, даже не дослушав.

Поллианна горестно покачала головой и с тяжелым вздохом промолвила:

– И все четыре дочери еще не замужем. Это трагедия! Антония наморщила лоб и вновь пробежала строки объявления. Она сама была дочерью вдовы, чей супруг разорился в результате неудачных финансовых операций и вскоре умер от белой горячки, оставив семье в наследство неоплаченные долги. Для Антонии Марлоу-Пакстон, единственной дочери этого неудачника, привыкшей с детства к обеспеченной жизни, внезапная бедность стала не менее сильным ударом, чем утрата отца. Мать была вынуждена продать и прекрасную конюшню, и фешенебельную городскую квартиру, и фамильные драгоценности, и дорогие картины. Как-то незаметно от них отвернулись все друзья, отчаявшаяся вдова впала в меланхолию и день ото дня чахла, пока не сошла в могилу. В семнадцать лет Антония осталась сиротой, лишенной состояния и девичьих грез.

Прогнав непрошеные воспоминания, нахлынувшие на нее после знакомства с одной из частных публикаций в журнале, Антония расправила плечи и сказала:

– По-моему, стоит обратить внимание вот на этот крик души: «Миссис Р., тридцатилетняя вдова, лишившаяся всего своего имущества в результате судебной тяжбы, будет признательна за любую помощь». Она пыталась зарабатывать на жизнь шитьем, но была вынуждена бросить это занятие из-за слабого зрения.

– Может быть, сперва ознакомимся со всеми объявлениями, а потом уже решим, на каком из них нам лучше остановиться? – предложила Пруденс.

Антония кивнула и продолжила чтение коротких печальных историй женщин, погрязших в заботах и нужде. Среди них были и вдовы, и незамужние, и потерявшие своих беспутных мужей. То и дело встречались фразы: «Пропал без вести где-то в колониях», «Исчез во время зарубежной экспедиции», «Уехал во Францию в отпуск и не вернулся». У большинства из этих несчастных было на попечении несколько детей, некоторые остались одинокими, кое-кто пал жертвой аферистов, другие лишились родных и близких в результате эпидемии, иные были выброшены на улицу алчными работодателями по причине их преклонного возраста.

С каждой минутой лицо Антонии становилось все более строгим и напряженным, пальцы сильнее сжимали страницы, а на лбу образовывались новые складки. Перед ее мысленным взором возникали печальные образы этих женщин – их изнуренные непосильным трудом и лишениями лица, сгорбленные плечи, пустые, затравленные глаза. Внезапно она вскинула брови и задумчиво хмыкнула. Текст, привлекший ее внимание, гласил: «Миссис Ф., сорокалетняя вдова, попавшая в отчаянное материальное положение, умоляет взять на работу ее любимую дочь, истинно ангельское создание, страдающее от бесчувственных кредиторов, покушающихся на ее честь».

Этот вопль материнского сердца воскресил в памяти Антонии события ее собственного далекого прошлого: частые визиты в их дом коллег и партнеров ее отца, желавших выразить свое соболезнование в связи с его кончиной; их лестные слова в ее адрес, напыщенные комплименты, сопровождаемые маслеными взглядами и улыбками; непременные бутылки виски на столе и клубы сигарного дыма, грубые приставания и обещания забыть о долгах в случае, если она не станет капризничать и будет послушной и покладистой. Нужда заставила тогда сиротку поступиться своей честью и гордостью…

Не прошло и нескольких месяцев, как ее перестали рассматривать в качестве возможной невесты во всех приличных семьях, отведя ей роль утешительницы холостяков, падких на юных красоток. За два года, на протяжении которых она была вынуждена терпеть бесчисленные унижения, Антония твердо усвоила, что только в браке женщина может обрести надежную защиту и благосостояние. В награду за ее долготерпение и муки провидение наконец послало ей достойного супруга. С тех пор она уже ни в чем не нуждалась, а став молодой вдовой, обрела полную свободу и зажила в свое удовольствие.

Антония так увлеклась чтением и воспоминаниями, что не заметила, как Гермиона Пакстон-Филдинг сдвинула очки на лоб и, прищурившись, устремила на нее испытующий взор.

Впервые она увидела Антонию, когда той было всего восемнадцать, но уже тогда угадала в ней сильную личность. Прямой нос, высокие скулы, выразительный чувственный рот и большие внимательные глаза выдавали ее незаурядный ум и твердый характер. Теперь же, к двадцати пяти годам, она расцвела и превратилась в зрелую красавицу и светскую львицу.

Однако Антонии хватило мудрости и ума, чтобы до поры держаться в тени и не привлекать к себе внимания сплетников. Она отдавала много сил и времени благотворительности, а на людях появлялась только в исключительных случаях, главным образом с целью подыскать достойного мужа своей очередной подопечной. Своей собственной судьбой она, похоже, была совершенно довольна и выходить снова замуж не собиралась.

– Послушай, Антония, – обратилась к ней тетушка Гермиона, – не разумнее ли будет повременить с новыми хлопотами и отдохнуть? В конце концов после Рождества ты выдала замуж трех вдов! Как бы это не вызвало в обществе ненужных пересудов!