Т. 1. Стихотворения и поэмы Эдгара По в переводе Валерия Брюсова - По Эдгар Аллан - Страница 19

19

Часть II

Была гора с вершиной из эмали (Пастух такие в лиловатой дали, Проснувшись ночью на ковре из трав, Туманно видит, веки чуть разжав, Когда он шепчет: «будь мне легок жребий!» А белая луна — квадрантом в небе). Была гора, чью розовую высь, — Как стрелы башен, что в эфир взнеслись, — Зашедших солнц еще слепили очи, Тогда как в странном блеске, в полдень ночи, Луна плясала; — а на выси там Многоколонный возвышался храм, Сверкая мрамором, чье повторенье На зыби водной, в прихоти движенья, Вторично жило жизнью отраженья. Из звезд падучих [16] сделан был помост, — Тех сквозь ночной эбен летящих звезд, Чья серебром рассыпанная стая Жильям небес поет хвалу, блистая. На световых цепях был утвержден Храм: диадема над кольцом колонн. Окно, — алмаз огромный, — было вскрыто На куполе, пред пурпуром зенита. Лет метеоров, режа высоту, Благословлял всю эту красоту, Когда не застил блесков Эмпирея Тревожный дух, на скорбных крыльях рея. Взор серафический в алмаз окна Мог различать, как сны морского дна, Наш мир, одетый в плащ серо-зеленый; Над гробом мертвой красоты — колонны; — И ангелов изваянных, что взгляд Из мраморных гробов в эфир стремят; — И в темных нишах строй ахейских статуй, Детей мечты, когда-то столь богатой; — Тадмора фриз; — в Персеполе [17] ряды Дворцов и башен; — Бальбека сады; — Гоморры [18] пышный блеск (о! волны грозно Идут на вас, но вам спасаться поздно!). Звук веселиться любит ночью летней: Так в Эйрако, [19] — в час сумерек приметней, — Священный ропот волнами входил В слух мудрецов, следивших бег светил, И так же входит в слух того, кто ныне, Задумчив, смотрит в дальний мрак пустыни, И звуки тьмы, сходящей с вышины, Так осязательны и так плотны! [20] Но что это? — вот близится, — и это — Мелодия, — вот крыльев трепет где-то, — Вот пауза, — звук вновь, — аккорд в конце. И Несэси опять в своем дворце. От быстрого полета, нежно-алой Покрылись краской щеки, грудь вздыхала Прерывисто, и лента, что вилась Вкруг стана нежного, — оборвалась. Она ждала, переводя дыханье, Окликнув: Занте! — Дивное мерцанье, Ей золото волос поцеловав, Уснуть не в силах, искрилось, как сплав. Шептались гармонически растенья, Цветок с цветком и с веткой ветка, пенье Ручьев пленяло музыкой ночной, При звездах — в рощах, в долах — под луной. Все ж от вещей молчанье шло незримо, — От волн, и трав, и крыльев серафима; Лишь музыка, что мыслью создана, В лад нежных слов звучала, как струна. ПЕСНЯ НЕСЭСИ Под жасмином, под маком, Под ветвями, что сны Охраняющим мраком Берегут от луны, — Лучезарные сестры! Вы, кто взоры смежив, Чарой пламенно-острой, Звездам шлете призыв, — Чтобы им опуститься К вашим ликам на час, Словно взором Царицы, Призывающей вас, — Пробуждайтесь, хранимы Ароматом цветов: Некий подвиг должны мы Совершить в царстве снов! Отряхните, ликуя, С черноты ваших кос Каждый след поцелуя В каплях утренних рос! (Ибо ангел не в силах Без любви жить и час, И заря усыпила Поцелуями вас!) Встаньте! С крыльев стряхните Рос чуть видимый гнет: Их прозрачные нити Ваш замедлят полет. След любовной истомы Свейте, свейте в конец! В косах — блеск невесомый, Он для сердца — свинец! * * * Где Лигейя? — Далеко ль, Кто прекрасней всех дев, Чей и помысл жестокий Переходит в напев? Или ты пожелала Задремать в куще роз? Или грезишь устало, Как морской альбатрос, [21] На полночном молчаньи, Как на воздухе он, Внемля в страстном мечтаньи Мелопее времен? * * * Знаю! где бы Лигейю Ни сковала мечта, Та же музыка с нею Неразрывно слита. Ты, Лигейя, смежаешь Много взоров мечтой, Но, уснув, ты внимаешь Песням, сродным с тобой, — Что цветам, беспрерывней, Дождь лепечет в саду, Чтоб затем, в ритме ливней, Поплясать их в бреду, — Тем, что ропщут [22] при всходе Чуть прозябшей травы, — Звукам, вечным в природе, Повторенным, увы! О, далеко, далеко Унеси свои сны, Где источник глубокий Спит под лаской луны, — Где над озером сонным В звездах вся синева, И посевом зеленым К ним глядят острова, — Где, в извилинах лилий, Дикий берег не смят, И где в неге бессилий Девы юные спят, — Те, что пчел разумея, Вместе с ними — во сне, [23] — Пробудись, о Лигейя, Там, в блаженной стране! Девам спящим — в виденьи Музыкально шепни! (Чтоб услышать то пенье, И уснули они). Ибо ангелов что же Пробуждает от сна, В час, когда так похожа На виденье луна, Как не чара, чудесней Чар, сводящих луну: Ритм пленительной песни, Низводящей ко сну! Взлетели ангелы с цветов полей, Сонм серафимов взнесся в эмпирей, И сны, на крыльях тяжких, бились где-то (Всем — серафимы, кроме Знанья, света Могучего, взрезающего твердь, Твоей преломленного гранью, Смерть!) Всем заблужденье было сладко, слаще — Смерть. — На земле познаний вихрь свистящий Мрачит нам зеркала счастливых дум: Им этот вихрь был смертным, как самум. Зачем им знать, что свет померк во взоре. Что Истина есть Ложь, а Счастье — Горе? Была сладка их смерть, — последний час Был жизни завершительный экстаз, За коим нет бессмертия, нет жизни, Но — сон сознательный, сон в той отчизне Грез, что — вне рая (— вещая страна! — ), Но и от ада как удалена! [24]