Таинственный цилиндр - Куин (Квин) Эллери - Страница 47

Флинт хмуро взглянул на него.

– Лучше бы я пошел на берег искать ракушки с жемчугом, – сердито сказал он. – В понедельник я был неудачником, и сегодня тоже. Не нашел ровным счетом ничего. Там, наверху, все чисто – все подмели до последней пылинки. Наверное, надо бросать эту работу и снова заняться поднятием тяжестей.

Квин похлопал здоровяка-детектива по плечу.

– Что это вы так расклеились? Не будьте ребенком, Флинт. Интересно, как это вы могли там что-нибудь найти, если там этого не было? А вы нашли что-нибудь?

Двое полицейских покачали головами.

Некоторое время спустя инспектор и Эллери уже ехали в управление полиции, удобно расположившись на сиденье таксомотора. Инспектор поднял стекло, отделяющее водителя от пассажиров.

– А теперь, сын мой, – сурово сказал он Эллери, который с задумчивым видом полез в карман за сигаретами, – ты, быть может, скажешь своему отцу, что за представление ты устроил в кабинете у Панцера?

Эллери поджал губы. Он некоторое время смотрел в окно машины, прежде чем ответить.

– Я бы начал свои объяснения так, – сказал он. – Ты сегодня обыскал все и ничего не нашел. Твои люди – тоже. И даже я сам тоже не достиг успеха. Отсюда просто напрашивается вывод: цилиндр, который был на Монти Фильде в понедельник вечером, когда он пришел смотреть «Игры с оружием»; цилиндр, с которым его видели еще в начале второго акта; цилиндр, который убийца, предположительно, унес с места преступления, – так вот, этот самый цилиндр уже больше не находится в Римском театре и не находился там уже с вечера понедельника. Вот и все.

Инспектор Квин поглядел на него язвительно, но ничего не сказал.

– По всей вероятности, цилиндр Фильда вообще больше не существует, – продолжал Эллери. – Готов поставить своего Фальконе против твоей табакерки, что он прекратил свое бренное существование и возродился в качестве пепла на городской мусорной свалке. Таков пункт первый.

– Дальше, – потребовал инспектор.

– Пункт второй может угадать любой ребенок. Правда, я не смею тебя заставлять, дабы не нанести оскорбления твоим умственным способностям. Если шляпа Фильда в данный момент отсутствует в Римском театре и если ее не было там с вечера понедельника, значит, с необходимостью следует вывод: кто-то вынес ее из театра именно в этот вечер.

Эллери сделал паузу и стал задумчиво смотреть в окно машины, как на перекрестке Сорок второй улицы и Бродвея полицейский регулирует уличное движение.

– Итак, у нас есть фундамент для решения проблемы, – вновь заговорил он небрежно, – фундамент, созданный на основе фактов. Фундамент для решения проблемы, которая мучает нас уже три дня. Исчезла ли шляпа, которую мы ищем, из театра? По всем правилам риторики, должен последовать ответ: «Да, исчезла». Она пропала из театра поздним вечером после убийства. В таком случае перед нами встает еще большая проблема: как именно она могла исчезнуть и когда именно это произошло?

Он закурил сигарету и стал пристально смотреть на тлеющий ее конец.

– Мы знаем, что в понедельник вечером никто не покидал Римский театр с двумя шляпами или вообще без шляпы. Точно так же мы знаем, что в одежде лиц, его покидавших, не было никаких несообразностей. То есть никто не выходил из театра, скажем, во фраке и в фетровой шляпе. И наоборот, никто не выходил в цилиндре и обычном костюме. Заметим: ни у кого не было замечено странностей подобного рода, ни узкого! На мой извращенный взгляд, это неизбежно подводит нас к выводу номер три: цилиндр Монти Фильда покинул театр самым естественным образом. Естественней не бывает! Он покинул театр на голове человека, который был в подобающем этому цилиндру фраке!

Инспектор, кажется, все более заинтересовывался этими рассуждениями. Некоторое время он молча раздумывал над ними, а потом сказал:

– Это уже продвигает нас на шаг дальше, сын мой. Итак; ты говоришь, что некто, на ком была шляпа Фильда, покинул театр. Это очень важная и многое проясняющая констатация. Но ответь мне, пожалуйста, вот на какой вопрос. Куда этот некто дел свою собственную шляпу? Ведь никто не выходил с двумя?

Эллери улыбнулся.

– Ты уже вплотную приблизился к решению нашей маленькой загадки, папа. Но давай еще чуточку подпустим драматизма. Усложним ее. Введем дополнительные мыслимые варианты. Так, к примеру, констатируем, что тот, кто вышел с цилиндром Фильда на голове, мог быть либо убийцей, либо сообщником убийцы.

– Понимаю, куда ты клонишь, – пробормотал отец. – Продолжай.

– Если он был убийцей, то мы определенно знаем пол убийцы – мужской, а также то, что он был во фраке. Не очень ценная для нас информация, потому что во фраках были очень многие мужчины. Но если же он был просто сообщником убийцы, то остаются только две возможности: либо убийца был мужчиной в обычном костюме, и он привлек бы к себе подозрение, если бы выходил из театра с цилиндром, либо убийца – женщина, которая, естественно, не могла иметь при себе никакого цилиндра, не вызывая подозрений.

Инспектор с досадой откинулся на кожаную спинку автомобильного дивана.

– Опять ты со своей логикой! – в сердцах сказал он. – Я уже чуть было не начал испытывать за тебя гордость, сын мой. И начал бы, если бы ты не был таким невероятным воображалой. Пусть существуют какие угодно логически возможные варианты – мне на них совершенно наплевать. Я добиваюсь от тебя одного – чтобы ты объяснил свое поведение в кабинете Панцера!

Эллери склонился к отцу, и они стали говорить вполголоса. Так что никто не услышал бы, о чем они говорили, даже если бы захотел.

Такси остановилось у полицейского управления. Инспектор с довольным видом прошествовал по коридорам в сопровождении Эллери. Не успел он войти в свой маленький кабинет, как следом явился сержант Велье.

– Я уж думал, вы окончательно пропали, инспектор! – воскликнул он. – Этот парнишка Стоутс не так давно был здесь – вид у него довольно жалкий. Сказал, что Кронин в конторе у Фильда рвет на себе волосы. Они так и не смогли найти в бумагах никакого криминала.

– Ах, оставь меня со всеми этими глупостями, Томас, – отмахнулся от него инспектор. – Поиски, за что бы упечь мертвеца за решетку. Эллери и я…

Зазвонил телефон. Квин вскочил и схватил трубку. По мере того, как он слушал, его впалые щеки делались все бледнее, а на лбу снова собрались морщины. Эллери внимательно наблюдал за ним.

– Инспектор! – доносился из трубки разгоряченный мужской голос. – Говорит Хагстрем! Времени у меня в обрез, потому говорить долго не могу. Целое утро сижу на хвосте у Анжелы Рассо. Тяжкий денек, скажу я вам… Кажется, она знает, что я за ней слежу… Полчаса назад подумала, что смогла, наконец, от меня оторваться. Прыгнула в такси и умчалась… И послушайте-ка, инспектор, ровно три минуты назад я видел, как она вошла в контору Моргана!

– Хватайте ее, как только выйдет оттуда! – крикнул инспектор и бросил трубку на рычаг. Потом медленно повернулся к Эллери и к Велье и передал, что сообщил Хагстрем. На хмуром лице Эллери отразилось удивление. Зато Велье был явно обрадован.

Старик опустился на вертящееся кресло за столом, вздохнул и сказал озабоченно:

– Что это еще за новости? Не пойму…

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ, в которой кое-кого обвиняют

Детектив Хагстрем был по натуре флегматиком. Свою родословную он прослеживал вплоть до норвежских горцев, у которых невозмутимость была главной добродетелью, а хладнокровие почиталось и того больше. Но когда он прислонился спиной к мраморной стене на двадцатом этаже Маддерн-Билдинга, в тридцати футах от сработанной из стекла и бронзы двери, на которой красовалась табличка «Бенджамин Морган, адвокат», сердце его стучало несколько чаще, чем обычно. Он беспокойно переминался с ноги на ногу, ожесточенно жуя табак. Говоря по правде, детективу Хагстрему, уже попадавшему в разные переделки во время службы в полиции, еще ни разу не доводилось класть руку на плечо женщины с намерением ее задержать. А потому он слегка побаивался возложенного на него поручения, припоминая к тому же горячий темперамент дамы, которую сейчас поджидал.