После судного дня - Андерсон Пол Уильям - Страница 21

«Конечно, – думал Доннан, – это не люди. Даже Рамри, напевавший мелодию Моцарта и награжденный орденом Почетного легиона за героизм, – Рамри, самый симпатичный парень из всех, кого я знаю, – тоже не человек. Он вернулся к своей жене и детям через восемь лет – или какой там у них счет времени – и у него есть тут друзья, к которым он может зайти выпить пива…»

Мысли Доннана беспорядочно перескакивали с одного на другое. «Цивилизация тантаи на первое место ставит индивидуализм. Но, наверное, не во всех обществах монвенги так равнодушно относятся к семьям. И ни один человек не был бы так холоден с женой после долгой разлуки. Однако, помнится, Рамри говорил, что у них нет таких отношений между полами, как у землян? Значит, с глаз долой – из сердца вон? Невероятно!..

Или я что-то упустил. Может, крепкое объятие и несколько слов для Рамри и его жены равнозначны медовому месяцу для меня и Алисон?..

Если бы я дал шанс Алисон…»

Доннан выбросил эти мысли из головы.

– Ты не посвятил меня в детали. Я совершенно незнаком с вашими обычаями. Насколько я понимаю, на каждой планете, колонизированной вашим народом, правит представитель Монвенги. Правильно?

Рамри встопорщил хохолок.

– Нет, – ответил он. – Или да. Спорный вопрос. На него нельзя дать определенный ответ. В конце концов, так как Резидент Вандвей принадлежит к народу лаотанги, он разговаривает на своем языке, живет по своим законам и обычаям, его привычки кажутся странными для меня. И то, что он понимает под термином «резидент», и что подразумеваете вы, произнося это слово, не совпадает с тем, что имеют в виду жители планеты Каткину. Такие различия иногда несущественны, иногда значительны, но они всегда есть. Он даже использует другие фонетические символы.

– Вот как? Я думал, что в вопросах алфавита и системы цифр вы пришли к единому мнению.

– Нет-нет. Лишь часть нашего сообщества. Но для лаотанги, к примеру, каллиграфия – это большое искусство, они находят нашу письменность ужасной. Все монвенги пишут слева направо, как жители Англии или Эршута, а не справа налево, как в Японии или на Ворлаке. Но, кроме этого, существует еще множество отличий между социумами. То же самое с математическими символами. Естественно, образованные представители нашего мира изучают языки и обычаи наиболее значительных социумов. Но, боюсь, я мало знаком с культурой лаотанги. Я почти не знаю их искусства. В этом я типичный представитель Каткину. Мы отдаем предпочтение физике и технологии, а не искусству; этим мы отличаемся от других народов сообщества монвенги. Некоторые из них считают такое увлечение низменным. Но на Каткину другой взгляд на вещи.

– Но, – возразил Доннан, – в вашем обществе наука была на высоком уровне еще до того, как пришельцы из Галактики посетили вас. Иначе вы не достигли бы таких успехов в генетике, не смогли бы так быстро перейти к космической технологии.

– Конечно. До появления на Монвенги исследователей народа уру мы уже достигли многого в области теоретической физики. И эти достижения широко применялись на практике. Однако основные усилия направлялись в другую сторону. История последних лет Земли почти зеркально отражает образ Монвенги двухсотлетней давности. У вас были огромные успехи в теоретической биологии, но лишь немногое применялось на практике, так как все силы и средства были брошены на развитие физики. У нас наблюдалась как раз обратная ситуация.

– Все это слишком сложно для меня, – сказал Доннан. – Я никогда не мог постичь структуру вашего общества. Особенно докосмический период. Я вижу, как ваша цивилизация распространяется на новые планеты, совершенно не затрагивая столь отличной от вашей культуры туземцев. Но как могут сосуществовать различные культуры в одной и той же местности?

– Конечно, в этом есть свои сложности, – ответил Рамри. – Именно поэтому соседние общества образовали свои колонии на Каткину. Тантаи составляют большинство. – Он указал на группу строений – высоких, ярко раскрашенных цилиндров из стали и пластика в полумиле от дороги. Между цилиндрами то и дело мелькали птицы, одетые в камзолы. – Это поселение народа кодау. Я полагаю, ты назвал бы их религиозными коммунистами. Они не трогают нас, и мы их не беспокоим. Думаю, мы долго и мучительно шли к такому миру. У нас, в сообществе монвенги, не было великих войн, но местные стычки случались гораздо чаще, чем у людей. Постепенно был выработан метод мирного разрешения конфликтов. Именно поэтому государство поддержало повсеместно ряд общественных технологических служб. Поддержание мира – это тоже технология, не более загадочная, чем агрономия или медицина. Потом появилась необходимость и было создано межпланетное правительство.

Рамри покосился на Доннана и, решив, видимо, что человек не успевает за ходом его мысли, продолжил более медленно:

– Честно говоря, по мере увеличения плотности населения и усиления взаимовлияния некоторые культуры теряли свою индивидуальность. Выход в космос стал для нас спасением. Мы нашли достаточно свободных территорий. Теперь можно экспериментировать, не нарушая баланса между нашей и соседними культурами. Свежие идеи, пришедшие с других планет, укрепляют нашу цивилизацию. Несмотря на все наши с тобой беседы, Карл-друг-мой, ты вряд ли осознаешь, какое огромное влияние оказали на монвенги идеи землян. Вы помогали нам, не только посылая редкие ископаемые и запчасти для машин, – ваши инженеры обходились нам дешевле, так как они взамен обучались нашей технологии… но вы еще преподнесли нам и целую философию. Тантаи, к примеру, ранее были реакционны и не признавали новых научных достижений. Вы заставили их признать, что технология сама по себе не противоречит нашему мировоззрению… а вот биотехнология, небрежность в манипулировании жизнями живых существ… – Он выразительным жестом указал на горбатое существо, на котором они ехали. – Подобная небрежность затронула и область психологии. В некоторых обществах велись разговоры о контроле над индивидуумом на основе генной инженерии. Такие концепции встревожили нас. Если бы тантаи и дальше продолжали в том же направлении, мы бы сейчас были близки к полному вырождению. Неожиданно для себя на Земле, особенно в Америке, мы обнаружили социально-экономическую систему, основанную более на физике, чем на биологии. Эта система не совсем соответствовала представлениям монвенги; она страдала большей жестокостью, но обладала и большим потенциалом и большей гуманностью. Мы были рады изучить и применить увиденное. Знаешь, я даже удивился, насколько изменилась планета в мое отсутствие. Говорю тебе, земляне сильно повлияли на наше общество!

– Спасибо, – буркнул Доннан.

Да, история монвенги разительно отличалась от земной истории. Может быть, система вилайетов Оттоманской империи отдаленно напоминала такое общество, да и то вряд ли. Человечество слишком дорого платило за любые социальные изменения. Подумать только, какое множество психоаналитиков практиковали в США, – а много ли нашлось бы довольных жизнью людей на улицах американских городов? А для монвенги перемены в общественном устройстве естественны. Птицы не нуждаются в корнях так, как люди. Возможно, их почти первобытные обряды, их музыка и танцы дают им ощущение безопасности и значимости, которые люди черпают в своих традициях.

«Вряд ли здесь нам помогут, – подумал Доннан. – Мы должны найти свободную планету и начать жить сначала. Если у нас будут дети, они помогут нам. Если нет – к черту все. Слишком много хлопот».

Рамри смущенно хихикнул.

– Э… мы несколько отвлеклись от темы, – произнесен. – Ты спрашивал о Резиденте Вандвее. Он представляет верховную власть, то есть целую коалицию планет и обществ. Он возглавляет арбитражный суд. А в данный момент он еще и член генштаба. Опасность, исходящая от Кандемира, заставляет каждое общество держать наготове вооруженные силы. Центральное правительство в лице резидентов координирует их действия.

«А еще, – подумал Доннан, – центральное правительство управляет чудовищным аппаратом дипломатии холодной войны и шпионажа. Наверное, нам надо посетить одну из окраинных планет и попытаться разузнать что-нибудь там».