Заказ - Кульчицкий Константин - Страница 62

Паффи не ответил. Он сделал несколько шагов вдоль ограды, потом вернулся к воротам. Видеокамера не шелохнулась. И тут…

Где-то внутри громко хлопнула дверь!

Конь так и напрягся, насторожив уши: «Это за мной!»

Но это шли не за ним. Человеческие голоса звучали возбуждённо, хрипло и зло. Дело у них подвигалось явно не к примирению.

Люди о чём-то ожесточённо спорили, перебивая друг друга и без конца срываясь на крик. Конь знал: от людей с такими голосами добра ждать не приходится. Как от жеребцов, когда, заложив уши, они скалят зубы и яростно показывают белки глаз. Паффи замер возле ворот, не решаясь уйти и боясь угодить кому-нибудь под горячую руку, как вдруг…

Словно щелчок бича разорвал воздух!..

Конь от неожиданности шарахнулся и присел на задние ноги…

Невидимый бич продолжал хлестать воздух – ЕЩЁ!.. ЕЩЁ!!!

Паффи сорвался с места и, не помня себя от страха, галопом кинулся к лесу. Позади басовито загрохотала очередь. Разбитые стёкла откликнулись жалобным звоном… И вновь длинно, громко, зловеще говорил автомат, и лесное эхо множило его грохот. Звуки выстрелов метались между деревьями, заглушив чей-то стон, раздавшийся из-за забора…

Конь был уже на опушке, когда стрельба наконец стихла. Он замедлил бег, потом остановился.

Тишина… Стихли абсолютно все звуки… Даже сосны перестали шуметь…

Паффи оглянулся, опасливо вслушиваясь… Тишина… И вдруг снова сухой щелчок! Лес тут же подхватил его и понес по кронам деревьев. Конь вздрогнул и беспокойно закрутил головой. Ему неоткуда было знать, что такое «контрольный выстрел» и зачем его делают. Он и так понимал – возвращаться к воротам определённо не стоило…

Взревел мощный мотор, белый джип выкатился наружу, промчался, завихрив облако пыли, по дороге и исчез где-то за полем…

Паффи проводил его взглядом… И ПОЧУВСТВОВАЛ В ВОЗДУХЕ ЗАПАХ ГАРИ! Из-за ограды рос в небо столб багрово-чёрного дыма!

Конь в панике бросился на дорогу и помчался по ней не разбирая куда – лишь бы подальше, подальше от этого ужасного места! Он не видел, как над крышей особняка появились языки пламени, как в ревущем огне начала с треском лопаться новенькая черепица… Он скакал и не слышал, как в бревенчатой конюшенке ржали и бились в своих денниках две лошади. Непосредственная опасность им не грозила, но ядовитый запах дыма, заползавшего в щели под дверью, пугал до безумия. Паффи мчался по песчаной дороге, как в свои лучшие ипподромные дни. Знаменитый мах, которым славилась его порода, уносил чистокровного скакуна всё дальше и дальше…

Ему казалось – он нёсся галопом целую вечность. На самом деле возраст очень скоро дал о себе знать. Когда огненные отсветы перестали гулять по древесным стволам, Паффи зарысил, а потом вовсе пошёл шагом, тяжело нося боками и отдуваясь. Остановиться он просто не мог: страх подгонял лучше хлыста. Так и брёл он один пустынной дорогой, через посеревшее в сумерках поле…

Ветер усиливался. Его порывы возвещали близость ещё не пролившегося дождя. Паффи долго и жадно дышал сырой свежестью и даже не сразу сообразил, что ветер опять принёс запах человеческого жилья.

Он устало остановился…

Теперь пахло совсем по-другому. Почти как когда-то на хуторе – коровами, силосом… Попахивало и дымком, но это был совсем другой дым. Его, тёплого, домашнего, безопасного, не следовало пугаться. Паффи и не испугался. Но и не обрадовался. Просто стоял, настороженно нюхая воздух…

– Женился ковбой, – рассказывала Любаша. – И прожил с супругой шестьдесят лет, не поссорившись ни единого разу. Журналисты, конечно, разнюхали, примчались интервью брать…

Аня и Сергей сидели в веткабинете, дожидаясь, успешно ли кончится «операция „Кровь“». Аня сохраняла видимость спокойствия, только пятки кроссовок отбивали по «мраморному» линолеуму мелкую дробь. На коленях у неё лежал портфель Панаморева. Сергей грыз ногти. Такой привычки у него не было даже в детстве.

– …И жена ковбоя им говорит: «Когда мы с Джо обвенчались, мы поехали к нему на ранчо на его пегой кобыле, и на середине дороги лошадь упала. „Ну-ка, вставай! – сказал Джо. – Считаю до трёх! Раз! Два!.. Три!..“ Вытащил револьвер и застрелил лошадь. „Джо, – спросила я, – зачем ты застрелил бедное животное?“ – „Раз!..“ – сказал мой молодой муж. С тех пор прошло шестьдесят лет…»

Двое ветврачей, парень и девушка, только что сдавшие дежурство и оставшиеся подождать Марину, переглянулись и дружно расхохотались, причём парень направил в потолок воображаемый кольт и сказал «Бах!», а девушка покраснела и ткнула его в бок кулачком. У них лежало заявление в загсе, и до свадьбы, на которую Аня с Любашей, естественно, были приглашены, оставалась неделя.

Аня выдавила смешок. Сергей смотрел на рассказчицу с плохо скрываемым раздражением. Для него ничего не было хуже, чем вот так сидеть в неизвестности. И ждать, понятия не имея, скоро ли всё завершится. Когда ждёшь, постепенно начинает казаться: лучше уж какой угодно исход, только бы это кончилось. Правда, бывает и так, что потом с тоской вспоминаешь: ведь вот сидел – и НЕ ЗНАЛ, и ещё оставалась надежда, что будет всё хорошо…

Он только собрался попросить у Ани сигарету, когда в коридоре прозвучали стремительные шаги и дверь кабинета распахнулась настежь, стукнув о стену. Марина, по обыкновению, ворвалась с неотвратимостью и напором торнадо.

– Ни те жить, ни те помереть не дадут спокойно!.. – пожаловалась она громогласно. – Вот что значит – рядом живу!.. Всё, блин, достали! Переезжаю!!! Мало того, что из дому не в смену высвистали, – коня им, понимаешь, особенного только я смогу уколоть…– Она приподняла салфетку, скомканную на блюде для бутербродов, и разочарованно протянула: – …Так ещё и пожрать, ироды, не оставили…

При появлении девушки Сергей вскочил на ноги, благополучно забыв о конспирации, о том, что Марина была не в курсе происходившего и посвящать её они не собирались. Он бы, наверное, не сдержался и задал ей кучу совершенно лишних вопросов, но, к счастью, Марина ответила на самый главный из них ещё прежде, чем он успел даже открыть рот. Серёжа опомнился и почти рухнул обратно в кожаные объятия дивана, чувствуя, что расплывается в идиотски-блаженной улыбке. Господи, как хорошо!.. Через считанные часы кровь Заказа уже будет в Москве, в лаборатории иммуногенетики. Туда же – хвала компьютерной связи! – вовремя придут, если ещё не пришли, нужные данные из завода. И, наверное, не далее как завтра к обеду…

Сергей настолько живо представил себе двухметровых омоновцев, занимающих под водительством Антона Григорьевича позиции кругом Кузиного денника… и очкастого шведа, удирающего по проходу… вот Нильхедена догоняют, безжалостно сбивают с ног и распластывают, точно в криминальной хронике, по полу… он пытается отбиваться, что-то кричит… Но омоновцы неумолимы и неподкупны, и на запястьях вора защёлкиваются наручники, а сам Сергей уже внутри денника, уже обнимает и гладит медленно оживающего коня: «Всё в порядке, малыш… Теперь поедем домой…»

Панаморев вошёл в веткабинет, отстав от Марины на два шага. Он сразу посмотрел на Аню с Сергеем и едва заметно кивнул, и Сергей мысленно взвыл от восторга, столь же мысленно пробив головой потолок. И спохватился: «Тьфу, тьфу, тьфу, чтобы не сглазить…»

Аня вернула портфель:

– Пожалуйста, Антон Гри… Антон. Все пломбы в целости…

– Спасибо, – улыбнулся Панама.

– Как там… – Сергей чуть не выговорил «Заказ», но вовремя прикусил язык.

Панама понял его и тихо ответил:

– В порядке. Тебе привет просил передать…

У Сергея внезапно перехватило дыхание, но расчувствоваться он попросту не успел.

– А теперь, – снимая халат, по-прежнему напористо и громогласно распорядилась Марина, – на раз-два все дружно встаём и валим ко мне. Надо же, в самом деле, отметить! Аня, тебя с твоим парнем тоже касается…

Аню и особенно Сергея уговаривать не потребовалось. Аня только спросила:

– А что, если не секрет, отмечаем?