Заказ - Кульчицкий Константин - Страница 74

74

Где-то ближе к концу ему на глаза попался снимок, сразу приковавший внимание. На глянцевой карточке был запечатлен рослый гнедой жеребец. Гуннар перевернул фотографию… Рост – сто шестьдесят семь, и это в три годика! Отец же «акселерата» оказался таким известным производителем, что у Гуннара дух захватило. Как будущий заводчик, таких знаменитостей Нильхеден обязан был знать. Он и знал: жеребец находится в Англии. Как же мог у него оказаться отпрыск в России?.. Стало совсем интересно. Так, а с ценой у нас что?..

Цена на фотографии указана не была.

Гуннар долго вглядывался в этот снимок, а затем отложил в сторону, не причислив ни к одной из двух пачек. Помедлил, задумался… снова взял снимок в руки. Отстранил, поворачивая, чтобы не мешали блики… поднёс к самым глазам… и вдруг залпом осушил недопитый стакан.

Остальные фотографии он перетасовал безо всякого интереса. Не потому, что там были изображены бесперспективные и неподходящие лошади. Слишком уж завладел его мыслями тот единственный снимок. Гуннар умел отличить золото, когда оно попадалось ему на глаза. Под ложечкой засвербело. Этот признак он хорошо знал.

Вот он, родоначальник… «На старт приглашается спортсмен такой-то на лошади такой-то… породы нильхеден…»

«ZAKAZ», – прочитал он кличку коня, написанную латинскими буквами. Захотелось немедленно действовать. Гуннар подошёл к камину, постоял, глядя на огонь, затем накинул свежую простыню. Покосился на спокойно дремлющего Андрея… Знает ли этот русский, что за самородок попал ему в объектив?..

Он сходил в дом и вскоре вернулся, неся под мышкой несколько толстых томов. Это были племенные книги, которые Андрей привез ему из России ещё в свой позапрошлый приезд. Кириллица для Гуннара была не вполне китайскими иероглифами, однако отчасти к ним приближалась, и поэтому он считал эти книги приятным, но бесполезным подарком. Они и пылились на полке здесь, в загородном доме… что при желании можно было рассматривать как вмешательство Провидения. Мог ли знать Гуннар, что однажды станет торопливо листать их, сгорая от напряжения и любопытства!.. Упорство всё-таки помогло ему выяснить происхождение матери коня, носившего такую непривычную для шведского уха кличку – «ZAKAZ». Кобылу звали не менее странно: «KARINKA».

«Проще было бы, напиши Андрей все клички по-русски. Надо будет ему об этом сказать…»

Он попытался прочитать вслух кличку отца Каринки, написанную кириллицей. И когда до него дошёл смысл прозвучавшего из его собственных уст…

Он вглядывался в книжную запись и всё повторял и повторял то, что сам прочитал. Это казалось невероятным.

Под ложечкой уже не свербело, а сверлило.

«Вот как… А ведь мать этой загадочной KARINKA тоже родилась в России. Что же у неё, интересно, в крови? Новый сюрприз?»

Опять лихорадочно зашуршали страницы толстого тома… Гуннар вроде был подготовлен всем предыдущим, но когда, неуверенно произнося русские буквы, прочитал кличку Заказова деда по матери: «Э-эн-me-p…np-a-йз», – он схватился за сердце. Бегом побежал в дом, добавил к российским ещё и свои каталоги и справочники…

Всё сошлось! И происхождение, и номера лошадей!.[48] Ошибки быть не могло! Гуннар снова вооружился ручкой и стал что-то чертить на бумаге, периодически заглядывая то в одну книжку, то в другую. Внимательно посмотрел на свои выкладки… задумался – и тихо присвистнул…

Андрей сладко сопел.

Гуннар принялся трясти его с решимостью одержимого:

– Wake up! Wake up!..[49]

Голова гостя сперва безвольно болталась. Потом он открыл глаза.

– Андрей, сколько стоит эта лошадь?

Гуннар держал перед его лицом фотографию. Андрей кое-как сфокусировал на ней взгляд… И ради этого его разбудили?.. Он вновь закрыл глаза:

– Not for sale…[50]

– Почему нет ? Я могу заплатить тебе очень хорошие деньги!

Андрей буркнул сквозь парализующую дремоту:

– Not for sale, – и по-русски добавил: – Твою мать.

А хрен его, действительно, знает, этого жеребца почему он не продаётся. Голова снова начала клониться к груди, но Нильхеден безжалостно встряхнул Полякова:

– Ты что? Не можешь купить лошадь, которая мне понравилась? Я-то думал, что ты…

Это уже попахивало оскорблением. «На слабо, падла, берёшь?..» Мутноватые глаза Полякова воинственно раскрылись и уставились на шведа. Купеческое ухарство требовало рвануть ворот, но ворота, как и рубашки, в наличии не имелось, и он просто стукнул себя кулаком в грудь:

– Я не м-могу? Да я… люб-бую…

– Андрей, слушай меня внимательно! Я тебе предлагаю хорошие… очень хорошие деньги за этого коня. Сколько ты хочешь?

«Ах, так?»

– Двадцать тыщ! – Андрей стряхнул с себя назойливые руки и свернулся калачиком на скамье. Медвежья шкура была такой пушистой и тёплой…

Оставив партнёра в покое, Гуннар плеснул себе стакан виски и выпил залпом, не разбавляя. Потом еще раз… и ещё! Как воду – настолько велико было возбуждение. Его только бросило в жар. Он скинул простынку и снова отправился в озеро. Плавал он долго.

Наутро, когда проснувшийся Андрей – русский гость так и заночевал в сауне, – невнятно матерясь и держась за голову, шарил в холодильнике и под столом поисках завалященъкой бутылочки «Хайнекена», дверь отворилась и на пороге возник господин Гуннар Нильхеден. Одетый, свежий и бодрый, благоухающий лосьоном после бритья. Он держал в одной руке две запечатанные пачки стодолларовых купюр, а в другой – фотографию.

– Андрей, ты вчера мне пообещал эту лошадь. – Фотография легла на стол перед Поляковым. – И запросил за неё двадцать тысяч. Вот, пожалуйста! Считай. Я купил её.

Поляков ошалело уставился на деньги и снимок, с трудом что-то припоминая. Ой, мама…

– Я?.. – выдавал он наконец. Нильхеден положил деньги на стол:

– Ты, Андрей. Ты сказал мне, что любую лошадь можешь достать.

Теперь Поляков вспомнил всё. Двадцать тысяч… Кажется, его ловили на слове. Ему заказывали преступление, ибо Уголовный кодекс, согласно которому кража лошади является преступлением, никто вроде покуда не отменил… Но что такое лошадь в стране, где боевые крейсера продают за границу на металлолом?.. Что такое двадцать тысяч в стране, где доллары выносят из правительственных зданий коробками и всё сходит с рук?..

– Сказал, значит, достану, – небрежно бросил Андрей. – У тебя пивка не найдётся?..

На трибунах царило привычное возбуждение. Как и вчера, на арену один за другим выезжали всадники, а кони, сосредоточенно наставив уши, несли их через препятствия: МЫ прыгаем!.. МЫ выступаем!.. МЫ – команда!..

Усиленный динамиками, звенел колокол, отмечавший начало и конец каждого выступления. Вспыхивали на табло очки и секунды. Тихо играла музыка. Торжественный голос называл клички и имена, а словоохотливый информатор балагурил, веселя публику. Всё как всегда. Всё как надо на состязаниях подобного ранга…

Сергей нашёл Аню и Антона на той же трибуне, где они сидели вчера. Панама издали увидел жокея и стал звать его жестами, и на сердце у того, надобно сказать, полегчало. Когда Сергей подошёл, Антон снял свой портфель с предусмотрительно «забитого» свободного кресла. Народу сегодня в «Юбилейном» было предостаточно. Не побеспокоишься заранее – и придётся стоять!

Устроившись, Сергей мельком оглядел зал, и его взгляд привлекло движение на противоположной Трибуне. Ему несмело, стесняясь, махала рукой девочка-подросток в очках. У неё на коленях лежали подаренные Сергеем буклеты. Он невольно улыбнулся и помахал в ответ. Мужчина в чёрном с жёлтой полосой свитере, сидевший рядом с девчушкой, кивнул ему, как знакомому.

– Это кто? – немедленно насторожился Пана-морев.

– Да так… папа с дочкой какие-то, – пожал плечами Сергей. – В день приезда разговорились… Девчонка на лошади учится, вопросов тьма, ну, подошла вот…

вернуться

48

При записи лошадей в племенные книги или каталоги им присваивается порядковый номер самой записи, который впоследствии всегда фигурирует в официальных документах вместе с кличкой. Например, «Каринка 635». Эти номера не следует путать с цифрами, водящими в кличку лошади (например, «Браслет-2»).

вернуться

49

Проснись! Проснись! (англ.)

вернуться

50

Не продаётся (англ.).