50 знаменитых любовников - Васильева Елена Константиновна - Страница 54

Среди женщин, с которыми имел дело Мопассан, трудно выделить надолго занявших место в его сердце. Ему почему-то всегда было скучно в обществе светских дам, хотя визиты к ним, как и их визиты к нему, были постоянными и неизменными. Видимо, отсюда его образное выражение: «Разум светских женщин напоминает рис, сдобренный кремом». Возможно, одна из причин такого отношения — сильнейшие мигрени, преследовавшие Ги с молодых лет, и его психическая неуравновешенность, которая часто приводила к резкой смене настроений — от необыкновенного воодушевления до состояния полной депрессии.

Почти все биографы Мопассана отмечают, что с большинством женщин он имел лишь непродолжительную интимную связь. Однако с некоторыми дамами, в основном замужними, поддерживал близкие и дружеские отношения в течение ряда лет.

Особым расположением Ги долгие годы пользовалась Эрмина Леконт дю Нуи, к которой он относился с искренней нежностью. Эрмина была женой королевского архитектора и жила в Этрете, по соседству с Мопассаном, одна с маленьким сыном, поскольку муж имел постоянную работу в Бухаресте.

Сохранились письма Мопассана к Эрмине, в которых после отчетов о путешествиях неизменно следовало «целую ваши руки», а позднее и более интимное «целую ваши ножки». Как и всегда, неисправимому донжуану потребовалось немного времени, чтобы покорить сию благородную даму, хотя вначале Эрмина никак не хотела изменить мужу. Но после того как ей пришлось уступить возникшему чувству, галантный кавалер тут же охладел к соблазненной женщине, и она стала «просто другом». Писатель и здесь остался верен себе. Как он писал: «Любовь должна ограничиться у мужчины периодом ожидания. Каждая победа над женщиной еще раз доказывает нам, что в объятиях у нас все они почти одинаковые…»

Впоследствии Эрмина написала и анонимно издала роман «Любовная дружба», в котором несколько идеализированный Мопассан фигурирует под именем Филиппа де Люзи.

В 1883 г. Ги познакомился с графиней Эммануэлой Потоцкой. Сумасбродная графиня, урожденная принцесса Пиньятелли ди Чергариа, дочь герцога де Режина и благочестивой римлянки, была женой графа Феликса Николаса Потоцкого, атташе при австро-венгерском посольстве. Супруги жили порознь, не считали нужным скрывать свой разрыв, хотя и сохраняли «приличия».

«Она не преклоняется перед властелинами мира, она свободна в своих мыслях (по крайней мере, я так полагаю), в своих сомнениях и в своей неприязни. Вот почему я так часто думаю о ней», — писал Мопассан о Потоцкой. Решительная, независимая, взбалмошная — такой он ее увидел и такую решил покорить. Их длительный флирт превратился в непрерывную череду разрывов, возвратов, малодушия, примирений, капризов, питаемый искренней дружбой и привязанностью.

Не менее длительной оказалась связь писателя и с молодой богатой красавицей Мари Канн, которая, кстати, была близкой подругой графини Потоцкой. За восемь лет «любовной дружбы» Ги написал Мари более двух тысяч восторженных писем. Правда, цифра эта фигурирует в биографических источниках лишь со слов самой мадам Канн, так как ни одно из них опубликовано так и не было.

Известно еще одно имя не менее привлекательной женщины, с которой Мопассан довольно долго поддерживал любовные отношения. Это вдова композитора Жоржа Бизе, Женевьева Стро, вторично вышедшая замуж за состоятельного адвоката. Ги не замедлил обольстить блистательную хозяйку одного из самых известных парижских салонов, отличавшуюся незаурядным умом и обаянием, постоянно подкрепляя свои чувства множеством довольно-таки фривольных писем. Между прочим, из переписки между Женевьевой Стро и Мопассаном можно узнать о тактике проникновения в светский салон, которой успешно пользовался сам писатель и которую так умело использовал Жорж Дюруа, герой его романа «Милый друг».

Несмотря на многочисленные признания в любви десяткам женщин, Ги так ни разу и не сделал решительного шага к женитьбе. Такому отношению к браку способствовала и его мать, властная аристократка, не желавшая и слышать о супружеских намерениях со стороны любой женщины. А после смерти сына Лаура де Мопассан словно накинула покрывало на его прошлое. Когда кто-то спросил ее о внебрачных детях Ги, она гневно воскликнула: «Дети! Я не знаю никаких детей, кроме этих», — и показала на книги сына.

К этому можно добавить и утверждение писателя Ш. Лапьера, хорошо знавшего Мопассана. В своей книге «Интимные воспоминания» он писал: «Ни одна из женщин не может похвалиться тем, что пробудила в Мопассане страсть, которая лишила бы его независимости ума и духа».

К несчастью, Мопассан никогда не жил строгой, размеренной жизнью. Он без меры повиновался властным велениям своей страстной натуры: с лихорадочной поспешностью стремился получить сразу все возможные наслаждения, словно предвидя быстрый конец. Он находил острое сладострастие в том, чтобы переступать обычные границы человеческих сил. Всякое безудержное проявление воли и чувства, всякое нервное потрясение, всякое опьянение фантазией и утонченные эмоции — все это глубоко восхищало его. И если при помощи здоровой логики ума Мопассан старался избегать опасных связей, то никогда не отказывал своей могучей натуре в сексуальном удовольствии. Сами его произведения свидетельствуют о грубой чувственности: в его книгах постоянно присутствует беспокойство, навязчивая мысль об обладании женщиной, даже какая-то одержимость — не любовью, но тем, что в ней есть самое первобытное, т. е. половой инстинкт. Все порывы, связанные с любовью, он рассматривал как естественные явления и считал, что описывать их следует без всякого смущения и волнения. При этом беспрестанно обновляющиеся желания представляли для Мопассана интерес только благодаря их немедленному удовлетворению.

Париж боготворил своего кумира. Но мало кто знал, что этот красавец с загорелым лицом и спортивной фигурой, о любовных похождениях которого ходило столько легенд, — болен, причем болен тяжело. К 38 годам Мопассан из цветущего здоровяка превратился в дряхлого старика. О его болезни, а точнее, о версиях ее возникновения писали и продолжают писать многие его биографы, считая причинами ее и чересчур активный, неупорядоченный образ жизни, и умственное истощение, и увлечение наркотическими веществами, и наследственность.

Болезнь быстро прогрессировала, сопровождаясь манией преследования, резкими переходами от подавленности к возбуждению, пока не вступила в предсмертную фазу — безумие. В его последних письмах слышен крик ужаса: «Я не имею ни одной последовательной мысли, я забываю слова, названия всего, и мои галлюцинации, мои страдания раздирают меня. Я не могу писать: я больше не вижу, это крушение моей жизни».

В ночь на 2 января 1892 г., в одну из последних минут просветления Мопассан, не желая пережить крушение своего рассудка, попытался покончить жизнь самоубийством, но неудачно. С этого дня он почувствовал себя окончательно сломленным, его ум, «чуждый страданию», погрузился в беспросветный мрак. 7 января из Канна, где он последние годы жил с матерью, его привезли в Париж и поместили в лечебницу доктора Мерио. После 18 месяцев почти безжизненного существования 6 июля 1893 года Ги де Мопассан скончался.

Хоронили его на третий день, 9 июля на Монпарнасском кладбище. На похоронах присутствовали друзья и почитатели писателя, многие литераторы и артисты. Эмиль Золя произнес речь на могиле друга: «Мы, знавшие Мопассана, сохраним в нашей душе его яркий и трагический образ. А впоследствии те, которые будут знать его только благодаря его произведениям, полюбят этого писателя за вечную песнь любви, которую он пел жизни».

Трудно сказать, искал ли великий жизнелюб свой идеал женщины, которая бы смогла утолить все его страсти и направить в более спокойное и безопасное житейское русло. Возможно, такой образ нередко и возникал перед его мысленным взором. Тому есть красноречивое свидетельство, записанное рукой самого писателя: «Я люблю только одну-единственную женщину — Незнакомку, Долгожданную, Желанную — ту, что владеет моим сердцем, еще невидимая глазу, ту, что я наделяю в мечтах всеми мыслимыми совершенствами…»