Неземное тело - Куликова Галина Михайловна - Страница 52

– В подвал его, – скомандовала Лайма таким тоном, будто была королевой и велела своим стражникам казнить преступника. – Мы остаемся тут, а ты можешь начинать с ним работать.

– Так вас много? – изумленно воскликнул Бабушкин. – Вы специально меня подкарауливали?! Следили, да? Но вы ничего не докажете!

– Пузырек не разбился? – спросила Лайма у Медведя.

– В кармане у меня, – ответил тот. – Шагай, специалист.

– Этот пузырек ни о чем не говорит. Я собирал природный материал, я, может, биолог! А вы докажите, что нет!

На тропинке рядом с елкой их уже ждал Корнеев с подготовленным куском клейкой ленты. Медведь ткнул Бабушкина стволом под лопатку, а Евгений заклеил ему рот.

– Не хватало еще, чтобы он орал на всю деревню, – пробормотал он. – Иди, иди, негодяй. Родина тебя перевоспитает.

Живописная группа, состоящая из двух массивных особей, скрылась из виду довольно быстро. Лайма и Корнеев остались одни.

– Сдается мне, это еще не все, – признался Евгений.

И будто в воду смотрел. Прошло не больше получаса, как снова послышался шум. Кто-то шел к развалинам. И даже не шел, а бежал. Им не удалось рассмотреть бегуна как следует. Они думали, что, когда он минует пролом в заборе, его окатит лунным светом, и станет ясно, с кем они имеют дело на сей раз.

Однако человек, мчавшийся по тропинке, в самый последний момент неожиданно свернул в сторону и исчез из виду. Лайма схватилась за свой бинокль, но поздно.

– Он войдет через главные ворота, – одними губами сказал Корнеев. – Не хочет ноги ломать. Мне пойти за ним?

Лайма уже кивнула было, но тут же прошептала:

– Т-с-с!

Потому что со стороны шоссе появился кто-то еще. «Эдак к утру тут будет не еле заметная тропинка, а носорожья тропа, – подумала Лайма. – А мы-то полагали, что на эти развалины из суеверных соображений вообще никто не ходит». Прошла пара минут, и обозначился мужской силуэт, который она сразу же поймала в бинокль. Поймала и вздрогнула. Это был Кукуба. Очков, правда, на сей раз на нем не оказалось – вероятно, они всего лишь помогали «пророку» создать определенный образ.

Колдун шел так же спокойно, как до него Бабушкин, и даже помахивал рукой, будто ему нравилось гулять ночью в лесу. Огибать забор он не стал, а полез через пролом, и Корнеев прошептал Лайме:

– Я пойду и посмотрю, с кем же он встречается. И что они будут там делать.

– Но я... – пискнула Лайма. Потом махнула рукой и закончила: – Если что – крякай.

Корнеев тоже достал свой пистолет. Взял его в правую руку, а в левой зажал фонарик. Биться с колдуном в старых развалинах глухой ночью – это тебе не придурочного Альберта изображать. Тут бравада ни к чему. Поскольку Евгений не обладал способностью Медведя бесшумно передвигаться по любому грунту, то крался еле-еле, ощупывая ногой каждый бугорок. Поэтому путь его получился долгим и утомительным.

Наконец он оказался у главного входа и по расколотым каменным ступенькам добрался до двери. Внутри шуршали и вздыхали, но не видно, понятное дело, было ни зги. Тогда Корнеев включил иллюминацию и одновременно заорал:

– Всем стоять! Руки на голову!

Кружок света от его фонарика прочертил несколько зигзагообразных линий по стенам и тотчас наткнулся на тех, кого он искал. Кукуба обернулся на крик – лицо искажено ужасом, нижняя губа отвисла. Тут же стала понятна и причина его испуга: в объятиях колдун держал веснушчатую девицу, которая выглядывала из-за его плеча, сверкая огромными глазищами.

– Мама! – пискнула она и заплакала.

– Отставить, руки на голову, – усталым голосом приказал Корнеев. – Продолжайте.

– Что? – спросил Кукуба растерянно.

– Я говорю: продолжайте, – уже громче повторил Корнеев и махнул пистолетом. – Занимайтесь своим делом.

– Извините, – выдавил колдун. – Но я уже... не могу продолжать.

– Тогда валите отсюда, – предложил тот. – Ну и местечко же вы выбрали для свиданки!

Девица проскакала мимо него сереньким козликом, а Кукуба медленно, приседая, как гиена, последовал за ней.

– Тебе первому на голову астероид упадет, – пообещал ему в спину Корнеев. – За грехи твои.

Колдун дернулся и пошел быстрее. Корнеев последовал за ним и так и шел до тех пор, пока не вывел парочку на тропинку.

– Отбой! – громко сказал он в сторону ели. – Тут у нас лямур-тужур обнаружился.

– А вы кто? – все-таки не выдержал и спросил Кукуба, пытаясь прощупать взглядом темноту в надежде определить количество тех, кому дан отбой. – Вы милиция?

– Не твое собачье дело, – отрезал Корнеев. – Чтоб больше сюда не лазил, понятно? Ни в штанах, ни без штанов.

– Понятно, – дрогнувшим голосом ответил колдун.

И по этому самому голосу Лайма поняла, что ее версия с международным заговором – чепуха на постном масле. Кто, как не Кукуба мог быть главой русского отделения? Бабушкин? Нет, Бабушкин не сектант. Шпион – более вероятно. Вот Иван с ним и разберется...

– Ну, чего делать будем, командир? – вполголоса спросил Корнеев, возвращаясь. – Этим я приказал рот на замке держать. Пушкой припугнул, они бежать бросились, как малолетки. Может, домой пойдем?

– А черные люди? – спросила Лайма тоном маленькой девочки, родители которой забыли про обещанные ей карусели. – Мы же на них пришли охотиться.

– Хорошо, – покладисто ответил Корнеев. – Подождем людей.

Они снова устроились под елкой и замолчали, хотя Лайму так и распирало обсудить нравственный облик Кукубы, который увел жену у главы администрации Тихорецкого района, а теперь вот изменяет ей с рыжими девицами.

Сказать по правде, на появление таинственных черных людей она вовсе и не надеялась. За все время сидения в засаде Лайма уверила себя, что они – всего лишь плод фантазий местных жителей, которым, возможно, даже нравится соседство всяких потусторонних сил. Есть о чем посудачить, на кого всякие глупости свалить.

Поэтому, когда она увидела, что в окнах полуразрушенного санатория замигал свет, сердце у нее ушло в пятки. И даже не ушло, а нырнуло – ласточкой. Теперь оно сидело где-то в неположенном месте и колотилось от страха. Корнеев тоже заметил свет. Не заметить было мудрено – это были не какие-то там вшивые фонарики, а факелы.

Факелы! Кто сейчас ходит с факелами? Бред какой-то! Может быть, у этого санатория есть подземелье? Мысли в голове у Лаймы путались. Мимо окон между тем стали проходить фигуры – одна, вторая, третья...

– Черные люди! – ахнула она. – Да их там целый батальон.

Версия о существовании в Богодуховке тайного ордена снова начала обретать очертания.

– Да... – протянул Корнеев. – Что-то мне расхотелось брать «языка».

Фигуры, мелькавшие в окнах, держали факелы над головой. Все это были мужчины в темной одежде и, что сразу бросалось в глаза – очень крепкие и рослые. Как на подбор. «А может, и правда – на подбор?» – трусливо подумала Лайма.

– Соваться туда не будем. Только фотографировать, – добавила она. – Доставай аппарат.

Корнеев сбросил с плеча рюкзак, не отрывая глаз от разворачивающегося перед ними зрелища. Люди на втором этаже, похоже, встали в круг и принялись по очереди кланяться. Пламя факелов металось вверх-вниз.

– Я пойду туда, – неожиданно решил Евгений. – Снимать их издали не имеет никакого смысла. А ты, командир, оставайся здесь. На подстраховке.

Как она могла его подстраховать, Лайма не знала. И сердито ответила:

– Хорошо, когда тебя захотят четвертовать, я позвоню «ноль два». Ты с ума сошел?! Куда ты собираешься идти? Тебя увидят!

– Я потихоньку, – ответил Корнеев. Лицо у него было сосредоточенным и заинтересованным одновременно. – Не беспокойся.

Хорошенькое пожелание – не беспокойся! У Лаймы так тряслись коленки, что она едва стояла на ногах. Корнеев оставил свой рюкзак возле елки, взяв с собой только оружие и фотоаппарат. Через минуту он уже исчез из виду. Лайма стиснула руки перед грудью и тяжело задышала. Кровь стучала в ушах, и она почти ничего не слышала вокруг себя. Поэтому когда ей на плечо легла чья-то рука, нервы ее сдали окончательно, и Лайма, раскрыв рот в немом крике, стала заваливаться назад.