Рецепт дорогого удовольствия - Куликова Галина Михайловна - Страница 35

Дверь открылась, и Нежный вошел в кабинет, поскрипывая ботинками. Бросил на стол «дипломат». Хмыкнул. Вероятно, увидел кофе и рассердился, что он остыл.

– Интересно, где эта карга? – пробормотал он, и Раиса Тимуровна едва не захлебнулась бурной яростью.

Обозвать ее каргой! Когда она еще рассчитывает найти себе жениха и регулярно дает объявления в газете «Знакомства»!

И тут в кабинет постучали.

– Да! – крикнул Нежный командирским тоном.

– Можно? – Раиса Тимуровна услышала Глашин голос и поняла, что представление начинается.

– Что вам, Глаша? – холодно спросил большой босс, двигая кресло.

– Нам надо поговорить, – ответила та весьма решительно.

– Ну, заходите тогда. Слушаю вас.

– Андрей Васильевич, я хочу уволиться. – Скрипнул стул, и стало ясно, что Глаша села.

– Уволиться? – сначала будто бы удивился Нежный. Потом подумал и сказал: – В принципе, я не возражаю. На место Пети я найду человека, который будет совмещать административную работу и... и вашу. – Было ясно, что он вообще не слишком хорошо понимает, какие обязанности выполняет Глаша в его центре. – Это все?

– Да нет, конечно! – сказала Глаша совершенно неожиданно. – Собственно, я пришла, чтобы попросить у вас выходное пособие.

– Н-да? Забавно, – ответил Нежный, и Раиса Тимуровна сразу же представила, как он кладет ногу на ногу и постукивает шариковой ручкой по ладони. – И какое же выходное пособие вы себе назначили?

– Тридцать тысяч.

Нежный хмыкнул и спросил:

– Это сколько же минимальных окладов?

– Много, Андрей Васильевич. Я имею в виду – тридцать тысяч долларов.

Раиса Тимуровна осела в своем убежище, и маленький гвоздик пребольно впился в ее жаркое тело. Она тихонько ухнула. Нежный между тем сделал паузу, после чего спросил:

– И какие свои качества вы оцениваете столь высоко, милая моя?

– Умение держать язык за зубами, – тотчас же ответила Глаша.

– Хм... Занятно. Не объясните ли подробнее?

– Охотно, – сказала та, попадая ему в тон. – Вчера я была в гостях у одного господина по имени Ван Фань Чжень. Он проживает в гостинице «Восточная» в двести двадцать третьем номере. Мы с ним имели задушевную беседу, после чего вышли на балкон. Балконная дверь соседнего номера была открыта, и мы кое-что услышали. Кое-что интересное. Это я решила, что интересное, потому что господин Ван Фань Чжень не понимает русскую речь. К моему великому удовлетворению, – добавила она.

В кабинете повисла такая звонкая тишина, что Раиса Тимуровна даже дышать перестала.

– Ну и ну, – сказал наконец Нежный. – Теперь вы все знаете.

– Вот именно.

– И вот что я вам скажу, моя лапочка. Я, конечно, люблю своего брата, но не до такой степени, чтобы оплачивать его отвратительные поступки. Думаю, лучше будет, если вы предъявите счет ему самому.

– Ну вот еще, – сказала Глаша. – Ваш брат совершил преступление в состоянии аффекта. У меня вообще сложилось впечатление, что его крыша требует срочной починки. Хороший адвокат докажет, что он болен на голову, вот и весь шантаж. Нет, тут мне поживиться решительно нечем.

– Тогда за что же вы просите такую сумму?

– Я же сказала: за молчание. И не изображайте, пожалуйста, благородное негодование. Я ведь была всюду, где вы наследили, помните? Я видела, как вы убили Петю, своими собственными глазами! И заметила вас на кладбище, когда вы сидели в засаде перед тем, как напасть на бедного жадного Прямоходова.

В кладовку через щель вползла большая муха и, поднявшись в воздух, словно тяжелый бомбардировщик, начала подыскивать место для посадки. Лоб Раисы Тимуровны показался ей подходящим аэродромом, и она уселась в самой середине, чтобы заняться своими мушиными делами. Раиса Тимуровна выпятила нижнюю губу и подула на нее снизу. Муха делала вид, что ничего не происходит. Раиса Тимуровна подула снова, теперь уже изо всех сил, и случайно издала довольно громкое «Пр-р-р!».

Глаша тотчас же решила, что это фонит звукозаписывающая аппаратура, которую смонтировали сегодня утром, и намеренно повысила голос:

– Так что насчет денег?

– Милочка, вы меня с кем-то путаете! – насмешливым тоном заявил Нежный. – Вы видели, как я убил Петю? Ну не смешно ли? Он был мне давним и преданным другом, прекрасным работником, который зарабатывал для меня деньги. У нас не было с ним никаких трений. Зачем мне его убивать?

– Не считайте меня дурой, – насмешливо сказала Глаша. – У вас был отличный мотив. В тот злосчастный понедельник в Москву заявился ваш чокнутый братец. Он позвонил вам и пожаловался на неприятности. Чтобы его развлечь, вы решили отправить к нему Сусанну Кайгородцеву, которая прочно сидела у вас на крючке.

В тайнике, которым вы пользовались, уже лежал какой-то адрес. Вы решили не менять записку, а перехватить Сусанну лично и отвезти ее к вашему братцу на своем автомобиле. Кстати, я в курсе, что вы заставляли ее ходить на кладбище именно ночью, чтобы получить дополнительное удовольствие, наслаждаясь собственной властью.

– Замечательно рассказываете, – заметил Нежный, но голос его при этом звучал уже совсем не так твердо.

– Вы сели в свой собственный автомобиль... Вам ведь нечего было тогда бояться, правда? И подъехали к заветной калитке. Когда Сусанна вышла, вы подозвали ее и отвезли к гостинице. А утром позвонил Антон и, трясясь от ужаса, сообщил, что девицу, которую вы к нему направили, он случайно убил. Естественно, вы подумали, что он прикончил Сусанну. И поняли, что нужно срочно заметать следы.

Петя Кайгородцев видел, как Сусанна села в вашу приметную красную машину. Он стоял не так уж далеко и отлично разглядел, кто сидит за рулем. Сначала Петя ничего не предпринимал и ждал, что Сусанна со дня на день вернется.

История с горьким чаем навела его на мысль, что она занялась прежним ремеслом. Теперь же он был убежден, что вы имеете к этому самое прямое отношение. И он не посмел поднимать шум. Возможно, поначалу вас это устраивало. Но чем дальше, тем больше вы нервничали и решили все-таки избавиться от свидетелей. Сначала убили одного, а затем и второго.

Раиса Тимуровна, потерявшая из виду муху, почувствовала отвратительное шевеление где-то у себя под платьем и непроизвольно дернулась. Гвоздики, бодавшие ее шляпками, больно царапнули кожу. Раиса Тимуровна охнула и издала тревожный стон.

– Второй свидетель, – продолжила Глаша, нервно поерзав на стуле и потопав ногами, чтобы отвлечь Нежного от доносящихся из кладовки странных шумов, – тоже видел, как Сусанна садилась в вашу машину. И вы видели, что он видел. Прямоходов обходил дозором свое кладбище и днем и ночью. Возможно, он даже подошел, чтобы перекинуться с вами парой слов. Допускаю, что с первого взгляда он не узнал в вас человека, который оплачивал ему уход за могилкой Мультяпова.

В любом случае, вы не могли допустить, чтобы следователи узнали о том, что Сусанна садилась той ночью в вашу машину.

– Я мог бы сказать, что просто подвез ее до дому, если бы меня спросили.

– Ну, конечно. А по какой причине вы встречались с ней той ночью возле кладбища?

– Мало ли, – странным тонким голосом ответил Нежный. – Может, мы были любовниками и просто обманывали ее мужа? – Он уже включился в диалог, и это было первым шагом на пути к признанию вины.

– Пусть, – усмехнулась Глаша. – Тем не менее Сусанна исчезла сразу после того, как села в вашу машину. Вы не наивный младенец и знаете, что следователи не оставят подобный факт без внимания. Они станут копаться в вашей биографии, разложат по полочкам вашу жизнь, а там наверняка много-много всякого. Кроме того, какой-нибудь дотошный служака может обратить внимание на то, что именно в день исчезновения Сусанны в Москву приехал ваш брат Антон. Если бы следователи вышли на него... Допроса с пристрастием он мог бы и не выдержать. Вы это понимаете очень хорошо! Нет-нет, Андрей Васильевич, вы просто должны были избавиться от Пети и Прямоходова. И вы это сделали. С некоторой задержкой – вы ведь не закоренелый преступник, правда? – но все же сделали.