Синдром бодливой коровы - Куликова Галина Михайловна - Страница 40

Она специально задержалась в комнате, высыпав на пол содержимое сумочки. Ей хотелось как следует осмотреться в святилище Ясюкевича. «Эдак я вообще ничего не узнаю, – раздраженно подумала она. – Утекут мои денежки, словно вода в песок».

– Простите, а где у вас туалет? – спросила она у Снегурочки, не придумав ничего более оригинального.

Группа уже выкатилась за райские врата и сползала по лестнице.

– Вон там, – как всегда приветливо ответила белоснежная девушка.

После туалета Насте ничего не оставалось делать, как покинуть помещение. «Тойоту» она оставила на платной стоянке в десяти минутах ходьбы от центра «АЛЕЯК» и теперь пыталась сориентироваться, как быстрее до нее добраться. Тут из дверей позади нее выплыл Ясюкевич. Он именно выплыл, как плывет по воздуху некое диво, которому по-детски радуется толпа.

Маленький чертик выскочил из Настиного подсознания и толкнул ее под локоть. Она вздрогнула и заступила Ясюкевичу дорогу. Чертик бойко дернул ее за язык, и Настя проворковала грудным голосом:

– Ах, доктор, дорогой! Я потрясена вашим профессиональным мастерством! Ваши занятия – это нечто волшебное. Я чувствую в себе силу, необузданность и подлинную волю к жизни! Такого со мной никогда не было.

Ясюкевич благосклонно прикрыл глаза, как сытый удав, согретый солнечными лучами. Чертик повис у Насти на языке и болтал ногами.

– Скажите, Константин Алексеевич, – вкрадчиво спросила она, – а не проводите ли вы занятий с пациентами один на один? Ведь к некоторым нужен индивидуальный подход...

Удав поднял веки и окинул Настю откровенно оценивающим взглядом. Чертик забежал сзади, подпрыгнул и ткнул ее кулаком меж лопаток. Она тотчас выпятила грудь и облизала губы.

– Индивидуальный подход... – эхом откликнулся усатый. – А что конкретно вас беспокоит, дорогая моя?

– Одиночество, доктор, – со страстью ответила Настя. – Оно снедает меня. Оно гложет!

Вероятно, охотничий азарт зажег в ней тот внутренний огонь, на который мужчины клюют сразу, словно прозрачные мальки на приманку.

– Можем обсудить это за бокалом вина, – решился наконец Ясюкевич и, подойдя к своему автомобилю, придержал для Насти дверцу.

На ватных ногах она сделала несколько шагов и медленно заползла в салон. Она готова была открутить чертику голову, но он уже спрятался и не подавал признаков жизни. «Мне надо замуж, – обреченно подумала Настя, когда Ясюкевич тронул машину с места. – Я совершаю поступки, которые заставили бы Фрейда восторженно потирать руки». Впрочем, она понятия не имела, как еще можно приблизиться к «телу». Чем заинтересовать? Если Ясюкевич замешан в дела «КЛС» – а он точно замешан! – то все остальные подступы к нему, кроме обнаруженной Настей лазейки, свирепо охраняются.

Настя смутно осознавала, как они ехали по городским трассам, как поднимались в застекленном лифте куда-то под самую крышу новенького, закругленного со всех сторон дома. Единственное, на что она обратила внимание, – это папка, которую Ясюкевич не выпускал из рук, а войдя в квартиру, сразу же спрятал в письменный стол.

– Располагайтесь, дорогая. Вас ведь Настя зовут, да? – Он обвел рукой всю красоту, которая до краев наполняла квартиру. – Сейчас немного отдохнем и начнем безжалостную борьбу с вашим одиночеством.

Настя тотчас же почувствовала себя висельником, которому показали ту самую веревку. И что теперь делать, интересно? Завлечь его в ванну и утопить? Сказать, что она передумала? «Надо сделать так, чтобы он сам отказался от меня! – осенило Настю. – Мысль замечательная, вот только тактику продумывать некогда. Сложное дело!»

Дело действительно казалось сложным. Ведь Насте надо не просто убежать, иначе зачем вообще все это затевалось? Предварительно следует хотя бы покопаться в его бумагах. Здесь у усатого настоящее логово – две металлические двери, сигнализация, охрана внизу. Не так уж и опасно держать под рукой важные документы. Такие, которые если и не станут в чужих руках компроматом, то позволят Насте хотя бы на шаг продвинуться в ее хаотичном расследовании.

«Может, он уйдет на кухню, чтобы принести вина? – подумала она, бросив вожделеющий взгляд на письменный стол. – А я бы одним глазком заглянула в ту папочку». Словно по мановению волшебной палочки зазвонил телефон. Ясюкевич, который только что расстался с пиджаком и аккуратно вешал его в шкаф, извинился, вышел в другую комнату и плотно прикрыл за собой дверь.

Настя тут же взвихрилась, словно пыль под метлой, и в два прыжка оказалась возле стола. Папка лежала в самом верху. Она схватила ее и коленкой задвинула ящик. Потом снова метнулась к дивану, откинула обложку и, приподняв диванную подушку, уже в раскрытом виде разложила папку под ней. Чтобы было удобнее читать, Настя встала на колени и засунула под приподнятый край диванной подушки голову.

В папке лежала всего одна компьютерная распечатка – листочек, густо заполненный сведениями о каких-то людях. Здесь были фамилии, адреса, телефоны, занимаемые должности, перечень членов семьи и еще какая-то мелочевка, в которую Настя не успела вникнуть. «Я провалю это дело! – поняла она, шаря глазами по строчкам. – Фотоаппарата у меня нет, даже блокнота в сумочке нет. А разве я все это запомню?»

Тогда она решила запомнить что-нибудь одно, но твердо. Выбрать оказалось легко. Одна фамилия в середине списка была обведена красным. Воровато оглянувшись на дверь, Настя прочитала: «Медведовский Леонид Леонидович. 1960 года рождения. Гендиректор фирмы „Восток – Спецпроект“. Ниже было написано: „Супруга Лариса Львовна“. Лариса Львовна была безжалостно зачеркнута. И на полях стоял восклицательный знак.

Дверь мягко дрогнула, и за секунду до того, как она открылась, Настя успела хлопнуть углом диванной подушки. Папка осталась под ней.

– Что с вами, милая? – спросил Ясюкевич, увидев Настю на коленях возле дивана. – Что вы делаете?

– Одиночество раздирает меня! – воскликнула та, принимаясь истово биться головой о мягкую обивку. – Не оставляйте меня одну, доктор! Не оставляйте никогда!

Озадаченный доктор, который и в голове не держал, что у подобранной им девицы и в самом деле какие-то проблемы с психикой, схватил ее под мышки и водрузил на диван.

– Вижу, детка, вам действительно необходимо расслабиться, – заявил он.

– Вино очень расслабляет меня! – возвестила Настя, надеясь, что он уйдет на кухню, а она в это время затолкает папку обратно в стол. – Или чай, – добавила она, подумав, что вино может находиться в комнате в баре. А чай-то уж точно на кухне.

Однако на кухню Ясюкевич не пошел, а уселся рядом и ласково обнял Настю за плечи. Эта ласковость была неприятной. Наверное потому, что Настя боялась Ясюкевича. Она была уверена: он замешан в убийствах, поэтому ей все казалось в нем опасным – умные глаза с жесткими зрачками, ухоженные усы, под которыми пряталась несмываемая усмешка, руки с сильными артистичными пальцами.

– Душечка, – приятным, хорошо поставленным голосом сказал он, – доверьтесь мне, я вас и без вина расслаблю.

Он наклонился к Насте и провел усами по шее. Ее скрутило от ужаса. «Может, укусить его? – подумала Настя. – Впрочем, нет, он ведь доктор, сдаст в приют для психов, никогда не выберешься. Господи, наведи на ум! Подскажи, что делать?!»

– Не надо каменеть, котеночек, – пробормотали усы прямо в вырез Настиного платья. – Отпусти себя, дай себе волю!

Он ловко накрыл губами ее рот, и Настя непроизвольно зажмурилась. Он целовал ее мастерски, и пахло от него изысканным горьким одеколоном, и Настя подумала, что именно так пахнет дорогая смерть. Смерть, за которую хорошо заплатили.

Неожиданно ей в голову пришла любопытная мысль. «Мужчины не любят, а порой и боятся активных женщин. Я могу прикинуться активной идиоткой – верный путь к тому, чтобы он меня выкинул из квартиры».

Когда усатый отстранился, чтобы дать ей отдышаться, она распахнула глаза и, уставившись на него, воскликнула:

– Ах, доктор! Вы такой... аппетитный! – Доктор усмехнулся. – Такой... загорелый! – Он прикрыл глаза. – Словно покрыты хрустящей корочкой! – Он в немом вопросе вскинул брови. – Мне хочется вас съесть! – крикнула Настя зверским голосом и кинулась ему на шею.