Любовь как закладная жизни (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна - Страница 72

Боруцкий отбросил мобильный, вертя в пальцах зажигалку. Сдвинул в сторону всю эту упаковочную муть. Глянул на открытку. Первое, что он почувствовал, увидев сие сооружение у себя на столе — это удивление, что она не позвонила, не предупредила о своем приходе. И досаду, что пропустил свою девочку, не встретился с ней из-за шлюхи, которая больше разозлила, чем удовлетворила его. Боров хотел ее увидеть. Ладно, его бы воля, он бы вообще Бусинку никуда из поля обзора не отпускал.

А вот вторым пришло опасение и некоторая настороженность. Если она была здесь, пока он был со шлюхой… По правде сказать, Боров не хотел бы ее с этим вот так сталкивать. Не сейчас, когда малышка, похоже, начинала все больше к нему тянуться.

В общем, жаль, конечно, что не пересеклись, но хорошо, что Федот не пустил ее дальше порога. А Вячеслав к ней и так заехать может в любое время.

Он снова перевернул зажигалку. Простая, в общем-то, прямоугольная, но широкая, из серебристого металла, шлифованная полосами. Не так, чтоб эксклюзив, но насколько он мог оценить, имея опыт нескольких своих магазинов, гривен на двести-двести пятьдесят потянет. Глупая. Лучше бы на себя эти деньги потратила.

Блин, но приятно так было, что он не мог подавать улыбку. Хорошо еще никто не видел, как он сидит и лыбиться, вертя в пальцах зажигалку. Тем более что Боров знал, сколько времени она потратила на выбор этого подарка.

Боруцкий обратно потянулся за телефоном. Жаль, заехать прямо сейчас к ней — некогда из-за предстоящей встречи, разве что уже совсем вечером доберется до ресторана, может домой ее отвезет, но сейчас хоть по телефону «спасибо» скажет. И услышит свою девочку заодно.

Он ждал до тех пор, пока связь сама не прервалась, но Бусинка не взяла трубку. Ладно, не слышит, наверное, или отсыпается перед работой. Он позже перезвонит. Если сама малышка раньше не наберет. Она всегда ему перезванивала, если пропускала звонок. Еще и волновалась, что не сразу ответила, извинялась вечно.

Вячеслав вернулся к рассматриванию зажигалки.

Однако когда его телефон зазвонил в следующий раз, спустя часа два, это оказалась вовсе не Агния.

— Вячеслав Генрихович, я уточнить хотел, — Семен на той стороне связи, как и обычно, просто поражал пустотой голоса, — насчет Агнии.

— А что ты не понял? — Боров хмыкнул, — считай, что она вчера отработала.

— Это ясно. А сегодня?

— А что сегодня? — Вячеслав насторожился.

— Ну, она перезвонила, сказала, что простудилась. Судя по голосу, так и есть. Выступать не сможет, ясное дело. Мне этот день, и другие, если она до завтра не поправится, считать ей в зарплату или нет?

— Простудилась? — переспросил Боруцкий, нахмурившись. Глянул на зажигалку, которую отложил, пока занимался бумагами. — Так, подожди, я разберусь. Потом скажу.

Он отключил связь до того, как Семен успел высказаться. И с некоторым недоумением глянул на экран мобилки.

«Когда это она успела простудиться? И ему не перезвонила, а он и не дергал, думал, что спит девочка. А Семена набрала. Не хотела, чтобы он знал, что заболела? Твою мать! Неужели это из-за того, что он ее на крышу ночью вытянул?»

Боров резко поднялся из-за стола и подошел к окну. На улице уже темнело, но из-за снега сумерки казались мягче.

«Вот это устроил праздник, называется, если так. Но зачем она сюда тогда перлась с этим подарком, если плохо было? Обязательно, что ли было именно сегодня вручать? Бусинка-Бусинка».

Он снова выбрал ее номер и нажал на дозвон. Но и в этот раз Агния не ответила. Боруцкий прошелся по кабинету, хрустя суставами пальцев. То, что он не мог ей дозвониться — нервировало. А если девочке плохо? Реально плохо? Если температура? И рядом же никого нет. Даже соседки ее. И поехать, проверить, времени нет, Мелешко через сорок минут явится со своим предложением по наркоте и схеме, с которой собирался ту толкать в городе. Тут не пропадешь просто так. И на Федота не бросишь. Не поймут, тем более что заранее договаривался. Аукнется.

Он еще раз набрал ее номер, решив, что по любому поедет к Бусинке сразу после того, как все утрясет с Мелешко.

В этот раз она ответила:

— Да, Вячеслав Генрихович?

Блин.

Заболела она или нет, но с голосом у малышки точно что-то было не так. У него самого от этого звука горло сжало. Точно простудил малышку, придурок.

— Алло?

Он даже не сообразил, что тупо стоит и молчит, вслушиваясь в ее хриплый и тихий голос, пытаясь что-то понять и разгадать в непривычном, чем-то настораживающем его тембре.

— Привет, малышка, — Боров сам откашлялся отчего-то, — Семен сказал, ты заболела?

— … да, кажется, — прошептала Бусинка.

Тихо. С заминкой и паузами. То ли горло болело, то ли еще что-то.

— Блин, ну прости, не думал я, что так выйдет с крышей, — он растерянно провел ладонью по затылку.

— Да, нет, что вы! — хрипло возразила она, — все было здорово…

— Ага, я слышу, — иронично огрызнулся Боруцкий.

Агния промолчала.

— Я звонил тебе пару часов назад, — не дождавшись ее ответа, заметил он, чего-то растерявшись, не совсем представляя, с какого бока взяться за этот разговор и что сказать.

Она вновь промолчала, ничего не ответив и не объясняя, почему не перезвонила. Вячеслав нахмурился, пытаясь понять, чего с девчонкой.

— Так, я к тебе после восьми заеду, — решил он, прикинув, что должен будет уже все здесь утрясти к этому времени, — может какие таблетки купить? Или из еды что-то?

— Нет! — она хрипло вскрикнула, и совсем без обычной радости в голосе. — Не надо, Вячеслав Генрихович! Я не хочу… Заразить… не хочу вас, — то ли поперхиваясь, то ли покашливая, объяснила малышка.

Боров хмыкнул:

— Та ты что, маленькая, зараза к заразе не липнет, не боись, не заболею.

— Не надо, Вячеслав Генрихович, я спать лягу, наверное.

Он пожалел, что не видит Бусинку. Голос у малышки, конечно, звучал совсем убито. Но что-то все равно не давало ему покоя. Какой-то он был не такой, голос ее. И не простуженный даже. Хоть и хриплый, и придушенный… Боров не сомневался — глянул бы на нее, и сразу просек, что не так.

Может, лихорадит? Черт знает, короче.

— Ладно, — решил он не ездить человеку по нервам, и так плохо ж, — спи. Но завтра я заеду, не отмажешься. Ты смотри, если что — звони, если надо чего-то будет.

— Хорошо, — она вздохнула.

— И слышь, Бусинка, спасибо за подарок. Только зачем же ты перлась сюда, если больная?

— Вам… понравилось? — проигнорировав его вопрос, как-то робко прошептала она.

— Понравилось, — он усмехнулся, решив пока не настаивать на нравоучении.

Завтра глянет на нее, определится со здоровьем, и потом уже доходчиво объяснит, когда имеет смысл на улицу выходить, а когда подарок и подождать может, а лучше дома отсидеться.

— Я рада, — так же тихо и робко ответила Агния, — ну, я спать пойду, наверное, — неуверенно протянула она, вновь непонятно поперхнувшись.

— Иди, — согласился Боруцкий, не собираясь мучить ее еще больше. И первый разорвал соединение.

Но все-таки внутри крутилось что-то, заставляя снова и снова вспоминать ее голос.

Агния захлопнула телефон, сжав его в ладони, и сама почти так же сжалась, скрутилась в клубок под одеялом. Она не хотела поднимать, как и предыдущие разы, но испугалась. Слишком настойчиво Боруцкий пытался дозвониться. Ей было стыдно обманывать Вячеслава Генриховича. Но она сомневалась в том, что готова увидеть его сегодня.

Увидеть.

Боже. Она видела его голым. Совсем. Совсем-совсем.

Зажмурившись, что не помогло изгнать из мыслей тревожащий образ, а скорее, наоборот, усугубило ее смятение, Агния с головой укрылась одеялом. Меньше всего на свете ей хотелось бы сейчас вспоминать о том, что она видела его голым с женщиной. С другой. Только разве она хоть на миг об этом забывала за последние несколько часов?

От этой мысли глаза вновь обожгли злые и горькие слезы. Нет, Агния умом понимала. Все понимала: что Вячеслав Генрихович на самом деле никакой не «ее», жил же он как-то без нее годами, даже не зная о том, что Агния существует? Жил. И что он взрослый мужчина — знала. А у этих взрослых мужчин женщины всегда есть. Для чего именно, это она, конечно, не совсем так себе представляла…