Полюбить врага - Кент Памела - Страница 17

— Ты скучаешь в одиночестве? — спросил он, ступив в патио.

— Нет.

Анни небрежно оперлась на стену и приняла холодный вид, удивляясь тому, как только один его вид возбуждает в ней горячее желание, такое ощущение женственности и страсть. Она глубоко вздохнула и отвела глаза.

— Мне скучно читать газеты и журналы, которые вы получаете, и день такой приятный, что я решила выйти погулять.

— У нашей влюбленной пары свои планы на сегодня, а у тебя?

— Уверена, я что-нибудь придумаю.

Он внимательно посмотрел на нее. Это был его прежний взгляд — томный и обжигающий, как ледяная озерная вода. Знакомое пьянящее чувство охватило ее снова, и она замерла, боясь спугнуть это волшебное ощущение.

— Вероятно, ты не будешь против, если я отвезу тебя в собор и ты посмотришь, где надо будет разместить цветы?

Мигель шагнул, придвинувшись к ней так близко, что она невольно отстранилась.

— Я думала меня отвезет туда Лучия, — пробормотала Анни, сообразив, что он приглашает ее на очередную прогулку.

Всем своим существом она жаждала коснуться кончиками пальцев его руки, притронуться к щеке, хотела, чтобы он снова обнял ее и поцеловал, как раньше.

Ей пришлось быстро отвести глаза в сторону, чтобы он не прочитал ее мысли.

— Лучия ближайшие дни занята, и я думаю, что это дает нам шанс осмотреть собор раньше. Ты сможешь вычеркнуть это дело из своего списка, — уговаривал он ее.

— Хорошо, — сказала она, как бы оправдывая свои действия сама перед собой. Анни повернулась и кивнула. — Пошли.

Черный спортивный автомобиль был длинным, низким и двигался на приличной скорости. У Анни было ощущение полета, по всей видимости, Мигель любил давить на газ. Улицы были узкими и извилистыми, но Мигель мчался по ним так, как если бы у него на пути не было никаких препятствий.

— Почему вы сегодня не на работе? — холодно спросила она, не отрывая взгляда от его рук, державших руль и вспоминая, как эти руки обнимали ее.

— Я могу время от времени брать себе свободный день. Вероятно, я слишком увлекся приготовлениями к свадьбе. — Он поставил машину за несколько домов от собора. — Площадь перед церковью закрыта для автомобилей. Мы пойдем туда пешком.

Выйдя из машины, они за несколько минут прошли между двумя высокими зданиями и вышли на большую, вымощенную булыжником площадь перед собором. По краям площади располагались маленькие магазинчики, рестораны и закусочные, открытые для туристов, были расставлены лотки с разнообразным товаром: драгоценностями, шарфами, галстуками и кожаными изделиями.

Когда они приблизились к высоким дверям собора, к ним пристала цыганка. Она что-то быстро сказала по-испански, и Мигель резко ответил ей. Сверкнув глазами, она отошла.

— Что ей надо? — спросила Анни, заинтересованно глядя, как женщина прицепилась к другой паре.

— Цыганка предложила предсказать наше будущее. Когда я сказал, что мы не нуждаемся в ее предсказаниях, она захотела получить деньги просто так. Печально, что у этого прекрасного собора болтаются такие попрошайки.

Анни пожалела, что Мигель отказал цыганке — ей на самом деле очень хотелось узнать свое будущее, но она мгновенно забыла о цыганке, как только попала в собор. Изнутри он казался громадным. Украшенный деревянной резьбой потолок возвышался над Анни на тридцать футов и выглядел необыкновенно величественным в тусклом свете, просачивавшемся через цветные стекла витражей. Высокие мраморные колонны, расставленные с промежутками в двадцать футов друг от друга, поддерживали потолок, а простые деревянные скамьи, отполированные временем, вытянулись симметричными рядами.

Насыщенные цвета красного, синего и золотого на витиеватых узорных украшениях у алтаря светились в неярком свете. Ощущение мира и покоя окутало молодых людей.

Анни инстинктивно шагнула ближе к Мигелю и еще раз осмотрелась: прекрасные фигуры святых с каждой стороны, парящие трубы органа, горящие золотом, дарящий прохладу мраморный пол. Элегантность и красота старого собора стали бы превосходным обрамлением свадьбы, Лучия была права.

— Это великолепно, — сказала Анни с восторгом.

— Я рад, что тебе понравилось.

Анни подняла голову и неуверенно улыбнулась. В голосе Мигеля звучали не свойственные ему мягкие нотки, а выражение его лица заставило ее удивиться.

Мигель окунул пальцы в святую воду и перекрестился, не отрывая от нее глаз. Нежно взяв ее за руку, он повел Анни к выходу, нарушив очарование момента.

— Ты уже решила, каким цветам отдашь предпочтение? — спросил он любезно.

Анни внимательно и по-деловому осмотрела собор. Темное дерево старых скамеек прекрасно бы оттенили белые лилии, если украсить ими скамейки по краям. Большой алтарь потребует громадных букетов белых гладиолусов, лилий и роз, которые так любила Лучия.

Вынув из своей сумочки маленькую записную книжку, Анни стала делать пометки. Собор был великолепен, и Анни знала, что от нее требуется лишь подчеркнуть его совершенство.

Ей не хотелось покидать собор. Здесь она и Мигель не спорили и не ссорились, что обычно отравляло время их совместного пребывания. Это был чудесный день, такой же, как и вчерашний, который они провели в Альгамбре. Два дня без скандала — как это ей так посчастливилось?

Когда с распределением цветов и букетов был покончено, Мигель показал ей остальную часть собора и Капилла Реал, где лежат останки короля Фердинанда Арагонского и королевы Изабеллы Кастильской.

Анни стояла перед решеткой, отделявшей надгробья монархов от людей, пришедших поклониться их праху. Все ее мысли в данный момент принадлежали двум царствующим особам, объединившим Испанию и выгнавшим навсегда мавров из своей страны. Она была окутана дымкой истории, как и тогда, когда посещала Куллоден, Гастингс и Стену Адриана.

Слегка вздрогнув от холода, она поежилась.

— Пойдем, Анни, мы найдем столик в кафе и закажем кофе, чтобы согреться. От этих склепов веет могильным холодом.

— Я рада, что увидела все это, — сказала она, когда они спустились по ступенькам вниз и снова оказались на полуденном солнце.

Мигель повел ее в маленький ресторанчик, расположенный на площади, и выбрал самый солнечный столик. Тепло солнечных лучей вскоре прогнало озноб, охвативший ее в соборе.

Заказав кофе с кремом, Анни оглядела площадь и гулявших на ней людей, разглядела даже видневшиеся вдали, покрытые снегом пики Сьерры-Невады.

— Как чудесно родиться в таком прекрасном городе, — мечтательно произнесла она, обращаясь к Мигелю.

— К сожалению, это не город моего детства. — Его глаза сверкнули, как два черных угля.

— Но я думала…

Она была уверена, что семейный дом принадлежал им много лет, кажется, об этом упоминала Лучия.

— Моя мать была англичанкой. Она увезла меня в Англию, когда я был еще совсем маленьким, и использовала меня как могла, чтобы получить деньги от моего отца. До ее смерти я жил в Англии. — В его голосе была горечь, взгляд потемнел и стал грустным.

— Так вот почему тебе не нравится все английское, — протянула Анни и с сочувствием посмотрела на него.

— Я не вынес из Англии ничего, кроме чувства вины за то, что был обузой для матери. Я никогда не находился нигде достаточно долго, чтобы завести друзей, мои дедушка и бабушка не хотели меня знать, они были озлоблены, как и мать, тем, что мой отец не дал ей денег.

— Знал ли он, как вы жили? Почему оставил вас без средств к существованию?

— Он считал, что ее место было с ним, и это несмотря на то, что она вышла за него замуж по расчету, только ради денег. После того, как я родился, она захотела уехать. В Испании в то время развод не разрешался, тогда она просто собрала вещи и сбежала, думая, что отец будет давать ей деньги. Но это оказалось не так.

— Но ты не обвиняешь его?

— Нет, к чему? Ей не следовало бросать его или, по крайней мере, она должна была оставить с ним меня. Я ненавижу Англию — в ней так холодно, неприветливо, скучно.