Большая книга ужасов - Некрасова Мария Евгеньевна - Страница 43

Копья они с Васьком строгали весь вечер. Получилось прилично: Ленька даже не смог захватить все, часть пришлось оставить в сарае. Надеется, получится. В одном из окон загорелся свет и тут же погас: никто не хочет привлекать внимание упырей. Ничего, Ленька разберется. Велик потряхивало на ухабах, копья дребезжали в корзинке, а впереди показался красный рассеянный свет. Один против армии Ленька здорово трусил, но за спиной была деревня, и это добавляло боевой злости. На упырей, что пришли, на вальщиков, что спровоцировали, на деревенских, что все попрятались, а он воюй. Даже Васек отказался идти с ним, хотя еще вчера спокойно вытащил Леньку к упырям, чтобы проверить. Вот и проверил на Ленькину голову.

Красный свет покрывал бревенчатые дома и отражался в лужах, как будто деревня залита кровью. Светофорные огоньки маячили уже близко. Они горели у двух заброшенных домов, где начиналась деревня, и, кажется, сегодня их было больше. «Показалось, – одернул себя Ленька. – Просто вчера рядом был Васек и полная конюшня народу, а сейчас...» Он подумал об Ирке с отцом и о Митьке с Лысым, их по двое, им легче. Интересно, они догадались настрогать осиновых колышков?

Красный свет ослепил – упыри были уже совсем близко. Ленька прищурился, но продолжал ехать вперед, как на таран. Ничего, расступятся, проходили уже. Не видя дороги, он налетел на кочку и растянулся на земле под забором заброшенного дома. Колышки высыпались из корзины и разлетелись. Ленька схватил один (пусть только кто подойдет), но вскакивать не торопился. Валяться на земле одному безлошадному, когда в двух шагах армия упырей, было совсем жутко, так, что пошевелиться лишний раз боялся. Он лежал со своим колышком и смотрел, как топчется у деревни хоровод краснолицых чудовищ. Они ходили бесшумно и все же издавали какие-то звуки: стоны, оханья и покряхтывания сливались в равномерный гул, от которого сносило крышу и сердце проваливалось к центру земли. Господи, о чем он думал, когда согласился на эту авантюру? Прорваться бы сейчас сквозь стену чудовищ и бежать в конюшню, домой, куда угодно – отсюда.

Ленька вскочил на ноги, и упыри отпрянули синхронно, как одна стена. Нельзя бежать, они сразу же войдут в деревню, и тогда... И зачем он на это подписался, был бы сейчас дома, спал бы себе и в ус не дул. Колышек в руке кололся, необструганный, заноз будут полные ладони. Упыри стояли в метре от Леньки: одно резкое движение – и одним чудовищем станет меньше. Но как решиться?

Ленька смотрел в красные лица с пустыми глазницами: этот, а может, этот? На кого напасть? Потом зажмурился, схватил копье, как индеец, замахнулся, прыгнул... В лицо брызнуло, и отвратительный хруст дал знать: попал. Ленька отпрянул, оставив копье, и стал тереть лицо майкой, боясь открыть глаза. Стоны и оханья упырей перестали быть равномерным гулом, и Ленька четко расслышал:

– Отойди.

Он открыл глаза: раненый упырь преспокойно стоял с колом в груди и не собирался умирать – не повезло. Остальные потихоньку окружали Леньку, не тесно: между ним и чудовищами оставалось больше метра, но они смыкали кольцо и здорово злились.

– Отойди... Ты не удержишь... – Говорил не кто-то конкретный, слова вылетали из общего гула, обрывки фразы то справа, то слева.

– Не...

– Удержишь...

Раненый щеголял колом и нисколько им не тяготился. Ближе метра упыри не подходили, и Ленька чуть успокоился.

– Почему это не удержу? Вчера прекрасно удерживал...

Упыри зашелестели, застонали, заохали наперебой, как школьники, когда их не пускают на перемену или просто сообщают неприятную новость. Ленька с трудом выделял слова:

– Лес рубят...

– Нас больше...

– Все больше...

– И завтра...

– А ты один...

Эту жутко сложную фразу Ленька сложил и понял. Лес продолжают вырубать – вскрывать могилы под пеньками. С каждым днем в деревню прибывают все новые упыри, а Ленька как был один... Но, допустим, один он был вчера. Сегодня ребят уже больше: Лысый с Митькой пасут Михайловку, Ирка с отцом на конюшне... Упыри тоже небось не ломятся все в одну деревню: часть на конюшне, часть в Михайловке. Но стоит им объединиться... Стоит завтра прибыть парочке новых... Значит, Ленькина сила ограниченна. Значит, он не сможет сдерживать больше, чем... Сотню? Две? Да кто ж их будет пересчитывать!

Ленька решительно поднял с земли свежий колышек (ну и что, что не поможет, зато так легче) и сказал:

– Сегодня. Вы в деревню. Не войдете. – Медленно, для тупых, которые не умеют в одиночку строить фразы.

Упыри застонали громче, даже загалдели и почти синхронно попытались приблизиться к Леньке, но ничего у них не вышло.

– Еще...

– Соседняя...

– Сейчас будут...

– Ты не удержишь...

– Отойди...

Они сказали вслух то, чего Ленька боялся. Сейчас еще одна сотня, а может, и две упырей походит-походит вокруг конюшни и Михайловки, обломается и пойдет искать, где нет крещеных детей. Да и забредет сюда. Столько Ленька уже не удержит.

– Идут...

– Идут...

– Отойди...

Ленька глянул вперед: светофорные огоньки стояли кучно рядом с ним. А дальше за ними маячили еще и еще и...

Бежать из деревни напролом было бесполезно – схватят. Отступать – догонят. Ленька даже не видел велосипеда на земле, кто-то из упырей на нем стоял. Что делать? Еще несколько минут, и всем придет... Мертвец. Колышек царапался в руке, а из всех мыслей осталась только: «Бежать», – но было поздно и некуда. Ленька открыл рот, не зная, что сказать, но сказалось за него:

– Может, договоримся? – Фраза была дурацкая, как будто из кино, да только других все равно не нашлось, а эта, кажется, понравилась упырям. Они застонали громче, но так, что несколько минут слов было не разобрать, а потом снизошли:

– Десять...

– Коров...

– В день...

Ленька даже сразу не понял, что ему предлагают так дешево откупиться. Повертел услышанные слова и так и этак, все равно выходило: «Десять коров в день», «В день десять коров», «Коров десять в день»... Стало даже смешно: упыри, чудища-страшилища, могут всю деревню сожрать с избушками, а хотят...

– Не, ну это грабеж! – Ленька старался сделать серьезное лицо. – Вы поймите: это ж не моя деревня, я не барин с крепостными крестьянами. Уеду завтра, и ешьте ее на здоровье. Мне-то что? Людей просто жалко. А так... Одна! Договорились?

Упырей, вымогающих выкуп, Ленька уже не мог бояться и просто валял дурака. А может, наоборот, храбрился так, ему было не до анализа своих чувств, ближе подходила новая сотня упырей.

Старая же гудела и стонала, как слет байкеров, но Ленька сумел расслышать:

– Пять... – Торговаться хотим, значит?

– Не-не-не! – Ленька замахал руками и сделал вид, что собирается уходить. – Я сейчас поеду домой, и делайте, что хотите. Только подумайте, что вы завтра будете жрать? Когда прикончите обе деревни и конюшню, э? А одна корова в день – немного, зато стабильно.

Вот спроси Леньку сейчас, откуда в нем это взялось – не ответит. Может, где-то видел в кино, может, на рынке или слышал в анекдоте. Но торговался он так уверенно, как будто всю жизнь проработал на рынке, и теперь уже сам не сомневался, что выиграет торг.

– Две...

– Годится! – Ленька бросил осиновый кол, красиво, чтобы он вошел в землю, и повернулся, собираясь уходить. – Завтра приведу. А то вы ж вчера всех сожрали. Где я ночью-то возьму? Так что, до завтра. – Он шагнул, и упыри расступились.

Он шагнул еще – они молчали. Он шел в деревню пешком, напряженно ступая и прислушиваясь: вроде не возражали упыри. Все время хотелось обернуться: вдруг обманули, вдруг идут следом, попутно нападая на людей в домах, но Ленька боялся. Обернуться страшно и не обернуться страшно. Так и дошел до дома, плюхнулся на диван в предбаннике и уставился в окно. Красных огоньков больше не было.

Глава VI,

в которой Васек ищет коров, а Фока требует велик

К утру возникли вопросы: где взять коров, да еще двух в день, и не сглупил ли спаситель, так легко согласившись на выкуп. Может, этих упырей еще можно было как-то победить: не колом, так чесноком... Или правда дешевле будет собрать взятку и объявить лес исторической ценностью. Это хотя бы один раз и на всю жизнь. А Ленька, дурачок, согласился на выкуп. А больше всего его бесило, что решать эти вопросы должен он, Ленька. Вот же: взрослые люди, целая деревня, и школьника запрягли. Не стыдно?