Живая планета - Эттенборо Дэвид - Страница 62

Собственно говоря, унылое бесплодие каменной кладки и бетона имеет один аналог в дикой природе — поля вулканического пепла и застывшей лавы. Растения, в ходе эволюции приспособившиеся использовать эти последние, приспосабливаются и к первым. В XVIII веке один оксфордский ботаник выкопал на склоне вулкана Этны в Сицилии высокое, сходное с маргариткой растение с ярко-желтыми цветками и привез его в ботанический сад своего университета. Оно так хорошо прижилось, что к концу века выбралось на волю и обосновалось на стенах колледжей, сложенных из известняковых брусков. Несколько десятилетий оно так там и оставалось, но в середине XIX века страну покрыла сеть железных дорог. Насыпи и выемки, щедро обсыпанные золой и угольками из паровозных топок, пришлись недавнему сицилийцу весьма по вкусу. Вскоре оксфордский крестовник, как его теперь называли, начал путешествовать по путям и осваивать новые территории. Нынче вряд ли на Британских островах отыщется городской пустырь, на котором он не рос бы среди куч битого кирпича и щебня.

Кипрей, освоивший склоны североамериканских вулканов, а в настоящее время отвоевывающий склоны Сент-Хеленс, имеет в своей истории такую же главу. В прошлом веке он считался в Англии редким видом, но когда во время второй мировой войны бомбы разрушали целые районы английских городов, кипрей внезапно стал бешено разрастаться, укрывая развалины непроницаемым красно-лиловым покрывалом. И теперь он — одно из самых распространенных городских диких растений на Британских островах.

Животные тоже сумели отыскать в созданной человеком среде эквиваленты привычных условий. Вертикальные фасады зданий, спасибо их архитекторам, нередко столь же удобны для сооружения гнезд, как и береговые обрывы, а потому птицы, предпочитающие подобные гнездовья, без особого труда перешли к городскому существованию. Среди городских птиц наиболее типичны и распространены голуби, потомки сизого голубя, который некогда обитал на морских обрывах, а теперь сохранился на Британских островах в своей изначальной форме только в Ирландии и кое-где в Шотландии. Этого голубя ради его мяса одомашнили пять тысяч лет назад и снабжали его голубятнями специальной постройки, в которых он жил и гнездился. Но затем он вернулся в города для вольного существования, где к нему присоединились и подлинно дикие голуби. От их скрещивания и произошли те пестрые стаи, которые вьются чуть ли не над каждой площадью европейских городов. Некоторые особи в них выглядят точь-в-точь как дикие сизари: серовато-синее оперение, белая гузка, лилово-зеленый отлив на шее и голове. Только полоска голой кожи над основанием клюва у них шире. Другие члены стаек сохраняют признаки, выделенные и закрепленные на протяжении столетий размножения в неволе: оперение у них черное, белое, пестрое и светло-коричневое. Свои гнезда городские голуби сооружают в капителях колонн и в неоготических нишах, как некогда — на уступах и в расселинах береговых утесов.

Осенью в городах собираются десятитысячные стаи скворцов, ночующих в зданиях и возле них, где температура может быть на несколько градусов выше, чем за городом. Пустельги селятся на шпилях и башенках, выглядывая с них добычу внизу, как их деревенские родичи — со скал. Во многих домах есть большие темные чердаки прямо под крышей, куда можно пробраться через какую-нибудь дыру — выпал кирпич, проломился лист шифера. Летучие мыши убедились, что живется им там ничуть не хуже, чем в пещерах. В Северной Америке один из стрижей, прежде прилеплявший свои плоские гнезда к стенкам дупел, обнаружил, что во многих частях его ареала дымоходов и вентиляционных шахт куда больше, чем дуплистых деревьев. И теперь печной иглохвост гнездится практически только в городах. В тропиках вертикальные бетонные стены и стекла окон идеально подходят для ящериц, прилипательная способность которых позволяет им уверенно бегать по глянцевитым скользким листьям и вертикальным древесным стволам. Так что теперь в тропических областях Дальнего Востока трудно найти дом без своей популяции гекконов, которые ловко хватают насекомых, слетающихся в комнаты на искусственный свет.

Некоторые такие переселенцы нашли в городах изобилие корма, который они особенно предпочитают. Личинки молей растут не по дням, а по часам, проедая шерстяную одежду. Амбарные долгоносики опустошают зернохранилища, стоит им туда забраться: едят и размножаются непрерывно, пока не уничтожат и не перезаразят все зерно вокруг. Термиты и личинки жуков грызут балки и мебель. У кое-каких термитов развился даже вкус к пластмассам — они объедают оболочку электрокабелей и вызывают серьезные аварии. Причем трудно понять, что именно их прельщает, поскольку в пластмассах, которые они столь усердно перетирают своими челюстями, не содержится, насколько удалось установить, ничего сколько-нибудь питательного. Быть может, они, как любители жевать резинку, получают удовольствие от самого процесса.

Однако подавляющее большинство диких животных города привлек туда один неисчерпаемый источник разнообразного корма — то, что человек выбрасывает, потребляя. Оброненный недоеденный бутерброд, небрежно рассыпанные крошки, мусорный бачок и помойка — вот городские эквиваленты океанского планктона и трав саванны. Они обеспечивают кормовую базу для целых цепей животных, питающихся друг другом. Преобладают среди пожирателей таких отходов грызуны.

Домовая мышь принадлежит к совсем другому виду, чем лесная, которая носа не кажет в город — во всяком случае дальше окраин. Откуда взялась домовая мышь, решить трудно. Быть может, она обитала в полупустынях Ближнего Востока или же в степях Средней Азии. Она пристроилась к человеку, как только он начал строить постоянные селения, и больше уж не покидала его, следуя за ним во все уголки мира. В целом все домовые мыши принадлежат к одному виду, хотя между ними можно различить несколько подвидов. Популяции внутри одного города изолированы от всех остальных сельскими просторами. Эволюция в таких городах-островах идет особенно быстро, как на морских островах или в озерах, сохраняя мелкие, никакой роли не играющие анатомические различия, а порой даже создавая особые приспособления. В результате несколько больших южноамериканских городов обзавелись собственными домовыми мышами с четкими опознавательными признаками, а в некоторых охлаждаемых складах появились за длительное время их существования свои линии местных мышей с особо густой шерстью, согревающей их в столь арктических условиях.

Черная крыса присоседилась к человеку также в очень давние времена. Она обитала где-то на юго-востоке Азии на деревьях, и своей склонности к лазанию так и не утратила, особенно вольготно чувствуя себя на судах, в частности на деревянных парусниках, где она ловко шмыгает по снастям. Такое пристрастие к водному транспорту помогло ей быстро распространиться по всему миру. К XII веку города континентальной Европы кишели черными крысами, а вскоре они добрались и до Британских островов, прибыв туда, согласно легенде, на кораблях возвращавшихся крестоносцев. К середине XVI века они зайцами переплыли Атлантический океан и появились в городах Южной Америки.

Пасюк, серая крыса, присоединился к человеку заметно позднее. Родом он тоже из Азии, но больше рыл норы, чем лазал по деревьям. Предпочтения предков сохранил и он, а потому, когда серые и черные крысы обосновываются в одном здании, черные поселяются на верхних этажах, где бегают по трубам и балкам, а пасюки прогрызают ходы в панелях, шмыгают под полами по перекрытиям, занимают подвалы и канализационные коллекторы. Пасюк практически всеяден и ест не только растительную пищу, как черная крыса, но и мясо. Нынче он господствует в большинстве районов большинства городов, а черная крыса отступила в порты, где ее ряды регулярно пополняются новыми иммигрантами из популяций, все еще процветающих на судах.

Однако, хотя крысы и голуби, термиты и гекконы успешно устроились в городах, число видов, решивших проблемы урбанистического существования, ничтожно мало по сравнению с огромным числом видов, связанных с той или иной естественной средой обитания. Но запасы корма в городах обильны и не колеблются от одного времени года к другому. В результате освоившиеся там виды стремительно размножаются, буквально заполоняя города. Крысы в домах, на которых не воздействуют температурные изменения снаружи, приносят детенышей круглый год — по помету до двенадцати крысят примерно каждые два месяца. Голуби, хотя и живут под открытым небом, все же умудряются откладывать яйца по нескольку раз в год, не соблюдая никаких брачных сезонов.