Противники - Гришем (Гришэм) Джон - Страница 23

— Кто положил этому конец?

— Рошель наконец добралась до кабинета. Оскар клянется, что на это у нее ушла целая вечность. Она оттащила от него Велли и успокоила ее. Потом позвонила копам, они уволокли Велли и обвинили ее в нападении с отягчающими обстоятельствами. Она подала встречный иск за некомпетентность. Потребовалось два года и около пяти тысяч баксов, чтобы все уладить. Теперь Оскар держит одну такую штуку у себя в столе.

Что бы об этом сказали в «Рогане Ротберге»? — задал себе вопрос Дэвид. Юристы, которые носят с собой оружие. Юристы, которые называют себя агентами ФБР и палят в воздух. Юристы, которых избивают до крови недовольные клиенты.

Он едва не спросил Уолли, подвергался ли и он нападению клиента, но придержал язык. Дэвид был почти уверен, что и так знает ответ.

Глава 12

Они вернулись в явно более безопасный офис к 16.30. Принтер выплевывал очередной лист бумаги. Рошель сидела за столом, сортируя и раскладывая стопки писем.

— Что ты сделал с Дианой Наксхолл? — спросила она Уолли.

— Скажем, ее развод отложили до тех пор, пока она не изыщет возможность расплатиться со своим адвокатом. А что?

— Она звонила три раза, вся в рыданиях и переживаниях. Хотела узнать, когда вы вернетесь. Жаждет увидеть вас.

— Отлично. Значит, она нашла деньги.

Уолли просматривал письма, которые вытащил из стопки на столе. Он протянул одно из них Дэвиду, тот взял его и начал читать. Его внимание сразу привлекло заглавие «Опасайтесь крейокса!».

— Начинаем подписывать, — произнес Уолли. — Я хочу, чтобы они ушли на почту сегодня днем. Часы тикают.

Письма, напечатанные на бланке «Финли энд Фигг», отправлялись от имени достопочтенного Уоллиса Т. Фигга, адвоката и поверенного в суде. После слов «Искренне ваш» оставалось место лишь для одной подписи.

— И что я должен делать? — спросил Дэвид.

— Расписаться за меня, — ответил Уолли.

— Не понял.

— Распишись за меня. Ты что, думаешь, я подпишу три тысячи писем?

— Значит, я должен подделать твою подпись?

— Нет, я уполномочиваю тебя расписаться на этих письмах, — ответил Уолли так, будто разговаривал с идиотом. Посмотрев на Рошель, он добавил: — И вас тоже.

— Я уже сотню подписала, — сообщила она, протягивая Дэвиду еще одно письмо. — Взгляните на эту подпись. Первоклассник и то написал бы лучше.

И она была права. Подпись являла собой небрежную загогулину, которая начиналась с кудрявого завитка, вероятно, символизировавшего букву W, а затем резко переходила в острый шип, обозначавший либо Т, либо F. Дэвид взял одно из писем, которые только что подписал Уолли, и сравнил его подпись с подделкой Рошель. В них прослеживалось некое сходство, но обе казались неразборчивыми и непонятными.

— Да, плоховато выглядит, — заметил Дэвид.

— Не важно, что вы там нацарапаете. Все равно никто ничего не сможет прочитать, — пояснила Рошель.

— Полагаю, у меня выдающаяся подпись, — сказал Уолли, с упоением подписывая письма. — Может, теперь займемся делом?

Дэвид сел и начал экспериментировать с каракулями. Рошель складывала письма, помещала их в конверты и наклеивала марки. Через пару минут Дэвид спросил:

— Кто эти люди?

— Они из нашей клиентской базы, — ответил Уолли с чрезвычайно важным видом. — Там более трех тысяч имен.

— И за какой период они собраны?

— Примерно за двадцать лет, — мгновенно отреагировала Рошель.

— Так о некоторых из этих парней ничего не слышно уже много лет, верно?

— Верно, — согласилась она. — Кто-то, возможно, уже умер. Кто-то переехал. Многие не обрадуются, получив письмо из «Финли энд Фигг».

— Если они и умерли, то будем надеяться, что от крейокса. — Уолли разразился смехом. Ни Дэвид, ни Рошель шутку не оценили.

Пара минут прошла в полной тишине. Дэвид думал о кабинете наверху и обо всем, что там нужно сделать. Рошель поглядывала на часы в ожидании пяти вечера. Уолли с радостью закидывал невод все шире и шире, надеясь поймать новых клиентов.

— А какого ответа ты ждешь? — спросил Дэвид.

Рошель закатила глаза, как будто хотела сказать: «Никакого».

Уолли на секунду замялся, потом потряс рукой, которой подписывал письма.

— Отличный вопрос. — Он почесал подбородок и уставился в потолок, словно, кроме него, никто не мог ответить на такой сложный вопрос. — Давай предположим, что один процент взрослого населения страны принимает крейокс. Тогда…

— Откуда ты взял один процент? — перебил его Дэвид.

— Из результатов исследований. Это есть в деле. Захвати его сегодня домой и изучи факты. Так, я говорил, что один процент охваченной нами группы — это около тридцати человек. Если двадцать процентов из группы сталкивались с сердечными приступами или инсультами, то мы можем рассчитывать на пять или, скажем, шесть случаев. Возможно, даже семь или восемь, кто знает. А если мы считаем, что каждый случай, особенно со смертельным исходом, стоит пару миллионов, то нас ждет очень неплохой гонорар. У меня чувство, что здесь никто мне не верит, но спорить я не собираюсь.

— Я и слова не сказала, — возразила Рошель.

— Мне просто любопытно, вот и все, — заметил Дэвид. Через несколько минут он спросил: — Так когда мы подадим какой-нибудь крупный иск?

Уолли, как эксперт, откашлялся, приготовившись к мини-семинару.

— Очень скоро. Айрис Клопек уже подписала контракт, так что мы можем подать его хоть завтра, если захотим. Я собираюсь ангажировать вдову Честера Марино сразу после похорон. Письма отправятся в путь сегодня же. Телефоны начнут звонить через день-другой. Если нам немного повезет, то, возможно, за неделю мы наберем полдюжины дел и тогда подадим иск. Завтра я начну составлять проект искового заявления. В этих коллективных процессах важно быстро подавать иски. Мы взорвем первую бомбу здесь, в Чикаго. О нас напишут в газетах, и все, кто сидит на крейоксе, перестанут его принимать и начнут звонить нам.

— О Боже! — воскликнула Рошель.

— Вот именно что «о Боже». Подождите, пока мы получим компенсацию. И тогда я покажу вам еще одно «о Боже».

— В суде штата или федеральном суде? — спросил Дэвид, быстро пресекая назревающую перепалку.

— Хороший вопрос, и я хотел бы, чтобы ты провел исследование по этому вопросу. Если мы обратимся в суд штата, то сможем также засудить докторов, которые прописывали крейокс нашим клиентам. Таким образом, в процессе будет участвовать больше влиятельных адвокатов со стороны защиты, и это создаст дополнительные трудности. Откровенно говоря, у «Веррик лабз» хватит денег на то, чтобы осчастливить нас всех. Поэтому я склоняюсь к тому, чтобы не связываться с докторами. Что касается иска в федеральный суд, поскольку разбирательство по крейоксу пройдет в общенациональном масштабе, мы можем внедриться в сеть коллективных гражданских исков и воспользоваться покровительством сильнейших. Никто на самом деле и не ждет, что эти дела будут рассматриваться судом, и к тому моменту, как начнутся переговоры по заключению мирового соглашения и выплате компенсации, мы уже должны работать в связке с важными парнями.

Опять Уолли говорил с видом настолько умудренного опытом человека, что Дэвиду захотелось ему поверить. Но он уже проработал в фирме достаточно долго, чтобы знать: Уолли никогда не вел дел по коллективным гражданским искам. Как и Оскар.

Дверь Оскара открылась, и он вошел, как обычно хмурый, с усталым лицом.

— Что это, черт возьми, такое? — осведомился Оскар.

Никто ему не ответил. Он подошел к столу, взял письмо и скоро бросил его. Он собирался что-то сказать, когда входная дверь распахнулась и высокий, толстый, крепкий, татуированный филистимлянин протопал внутрь и прокричал на весь коридор:

— Который из вас Фигг?

Оскар, Дэвид и Рошель указали на Уолли. Тот застыл на месте. Глаза его выразили испуг. За злоумышленником стояла распутного вида женщина в желтом платье — Диана Наксхолл из суда по разводам. Она завопила: