Гваделорка - Крапивин Владислав Петрович - Страница 65

— Были и есть, — строго сказала Лика.

— Ну да, — снисходительно согласился Тимофей. — Но это же так… символически. Игра. А с точки зрения фактов…

Возможно, Тим нарочно затевал спор. Чтобы отвлечь всех от грусти расставания. Лучше уж слегка поругаться, чем дружно погружаться в печаль. Ваня этого не понял. Он сказал с колючей досадой:

— А карта разве не факт? Вот… — Отскочил к стене и, рискуя обломать ногти, отколупнул на углах карты кнопки.

— Вот! — Он принес карту к верстаку. Белый лист спланировал на доски. — Тут же всё! И подпись Булатова, и название брига!..

Бруклин кивнул с видом взрослого человека, не желающего спорить с детьми:

— Ну да, ну да… Я разве против? Наоборот… Но карта и надписи — это ведь просто карта и надписи. И, между прочим, на ней нет даже Матубы… Того места, где был форт… Тростик, дай свою лупу!

Тростик, посапывая, достал из кармана тяжелое стекло.

— Вот… — Тимофей повел увесистой линзой над бумагой с мелкими буквами. — Где Матуба?

Да, конечно, он просто «заводил» народ. И, может быть, себя. Чтобы разогнать горечь прощания. Но заводил по — глупому (это Ваня обдумал и понял позже). А сейчас Ваня злился все сильнее:

— Потому что карта мелкомасштабная! На ней и вулкана Суфриер нет! Может, его нет и по правде?

…Они ведь уже не раз обсуждали этот вопрос. Что такое Матуба? Почему в одних данных написано, что форт Дельгре был на склоне вулкана Матуба, а в других, что Матуба — это селение на склоне вулкана Суфриер. Поди разберись! Съездить бы туда и выяснить на месте!.. Это могла бы сделать Ванина мама, но едва ли ей там будет до географических поисков. День — два туристической беготни по намеченным маршрутам — и поехали дальше…

Как — то Андрюшка Чикишев предположил:

— Наверно, Матуба — это еще одно жерло вулкана Суфриер, недалеко от главного. Только заглохшее. Вроде как бывает главный фурункул, а рядом головка поменьше, случайная. У бабушки как — то был такой на шее…

На этом и сошлись. В тот раз. А сейчас опять начал проклевываться спор. И спор этот прекратил Квакер.

— Нет Матубы? Будет Матуба! Ваня, она ведь вот здесь? — И он ткнул острием ключика в карту на нижнем крае левой половины острова, чуть повыше города Бас — Тер.

— Немного южнее, — сказал Ваня, испытывая странное, сердитое удовольствие.

— Вот и хорошо! — Квакер проколол стальным волоском бумагу. — Получайте!

Все сдвинули головы над картой, словно решался какой — то важный вопрос. Словно ждали чего — то особенного. Какого — то доказательства. Но увидели только крошечный прокол.

— Незаметно… — вздохнул Федя.

Тогда Ваня спросил:

— Игорь, можно мне? — И потянулся к острому карандашу, который накануне забыла на верстаке Лика.

Квакер кивнул.

И Ваня воткнул грифель в след прокола. Словно ставил точку в истории «Афродиты» и ее героев. Хотя вулкан Матуба был в этой истории не концом, а самым — самым началом.

Грифель сквозь карту попал в щелку между досками и оставил в бумаге отверстие, похожее на маленький кратер.

Теперь никто уже ни о чем не спорил. Даже Бруклин.

А Квакер покачал на ладони ключик (маленький, но увесистый) и вдруг сказал:

— Дай — ка… — Он потянулся к Ване и выдернул у него из ворота полураспущенный шнурок. Затертый, серый. Пропустил его в колечко ключика, завязал концы и надел ключик на Ваню. — Вот так…

— Это… зачем? — пробормотал Ваня.

— А затем… — сказал Квакер.

— Мы давно уже договорились, — объяснил из дальнего уголка Никель. — Чтобы ты ничего не забыл. Мы — то будем вместе, а ты… там. Чтобы помнил…

Лорка шепнула у Ваниного плеча:

— И чтобы записал всю историю на бумаге. Как книжку…

Зацарапало в горле. Ваня закашлял. А Квакер вдруг заулыбался и сообщил:

— Это не все. Еще я награждаю тебя орденом. От себя лично… — Он потянулся через верстак и вынул с полки, из — за коробки с железной мелочью, крупный помидор с продетой в него суровой ниткой. — Вот. Орден Красного томата высшей степени. На память о первой встрече.

Нитку он надел Ване на шею, и все зааплодировали. Весело и шумно. Может быть, даже излишне шумно, потому что заметили, что Ване — то не до веселья…

Он так и пошел домой — с помидором и с ключиком на шее. Провожать его не стали. И всяких пожеланий говорить не стали. Потому что условились: завтра прибегут к профессорскому дому, когда Ваня будет садиться в машину, чтобы ехать в аэропорт.

А пока с ним пошла только Лорка.

И пошли они не прямым путем, а тропинками по берегу лога. Там, где их когда — то подкараулил Квакер с дружками. Ноги сами понесли их по этим дорожкам.

Они шли, сцепившись пальцами и помахивая руками. С виду — вполне беспечные. Тропинки были узкие, всякие колючки и крапивные листья чиркали по ногам, но теперь уже не могли ужалить кожу — прокаленную и темную, как у мальчишек и девчонок с Антильских островов.

Обошли старую трансформаторную будку и оказались на краю откоса. Пестрело разнотравье с поздними цветами. Висели над крышами Городища желтые набухшие облака.

— Лор, ты дальше не ходи меня провожать, — сипловато попросил Ваня. — Я один… Я вечером позвоню…

— Ладно, — кивнула Лорка. Понимала, что еще одно прощание, у ее крыльца, — это было бы чересчур…

Ваня с трудом улыбнулся:

— А давай… вот это… — Он снял с шеи орден Красного томата и крупно откусил алый бок. И протянул Лорке. И она откусила от него. И так они, улыбаясь, сжевали подарок Квакера и посмотрели друг другу в лицо.

Ваня заплакал.

Он, большой мальчик, почти шестиклассник, открыто заплакал, не выдержал прощания с Гваделоркой. Без рыданий и всхлипов, но неудержимо, крупными слезами. Слезы горошинами сыпались на выцветшую футбольную рубашку с затертым портретом Айвенго и оставляли на ней темные полоски. Падали на сандалеты и проскальзывали между ремешками.

Лорка не стала говорить «ну что ты» и «не надо». Подняла его подол и стала вытирать щеки. И вытирала, пока он не перестал ронять слезы. Сама она не плакала, только покусывала губы. Затем шепнула:

— Ты ведь еще приедешь…

И не было в Лоркиных словах уверенности, что он приедет. И что, если и приедет, все будет по — прежнему.

Ваня решился. Сделал то, о чем думал еще на сеновале. Он снял с шеи ключик, положил на ладонь. Ключик был очень похож на крошечную карту Гваделупы. Левая часть, Бас — Тер, — колечко. Правая, Гранд — Тер, — стерженек с бородкой и острым выступом мыса Шато. Со стальным волоском. А узкий, как осиная талия, перешеек перечеркнут был тонкой, но заметной канавкой — проливом Ривьер — Сале. Соленой рекой (соленой от Ваниных слез?).

Ваня взял ключик за два конца. Надавил. Ключик без труда, охотно даже, разломился пополам — точно по щелке пролива.

— Ой… — тихонько выдохнула Лорка.

Ваня поднял с ее босоножки упавшую нитку от помидора. Затянул ее петелькой на стерженьке ключа. Надел себе на шею. А шнурок с оставшимся на нем серебряным колечком надел на Лорку.

— Ой… — опять шепнула Лорка. — А… разве так можно?

— Теперь уже все равно, — сказал Ваня. И еще раз всхлипнул.

Потом он повернулся и без оглядки побежал к дому…

Рядом с общежитием была водонапорная колонка. Ваня умылся у нее, налегая животом на рычаг. Снова вытер подолом лицо. Прерывисто вздохнул и по улице Красина пошел к своему подъезду.

Лифт не работал, и по дороге на пятый этаж Ваня успокоился еще больше. Или внушил себе, что успокоился.

— Наконец — то, — сказала тетя Лара. — Я уж хотела звонить. Завтра улетать, а еще ничего не собрано…

Это у нее было что — то не собрано. А у Вани давно был уложен чемодан. Тот самый, с которым он прилетел.

— Граф дома? — спросил Ваня. Беспечно так, даже небрежно.

— Дома. Но почему — то сердитый. То ли что — то случилось на работе, то ли… не знаю…

Ну, сердитый так сердитый. Ваня видал деда всяким и не боялся. А тем более сейчас. Не все ли равно? Так или иначе вот — вот наступит завтра…