Огонь эльфов. Сага о Тале - Фельтен Моника - Страница 36

Сунниваа удивленно поглядела на нее, тоже положив свой узел на кровать. Кажется, ее соседка была не в настроении. Сунниваа решила не вдаваться в подробности. Она внимательно огляделась: кроме трех простых деревянных кроватей — еще три узких шкафчика и сундук. Вокруг шаткого стола, на котором стояли огарок свечи, пустая кружка и грязная тарелка, — три стула. А так ничего больше не было.

— Спасибо, Файола, — приветливо сказала она и села на кровать, рассматривая свою новую одежду. — Это каждый год приходит в Нимрод столько воинов? — Сунниваа была удивлена при виде длинной очереди на входе в оружейную мастерскую.

— Не каждый, — ответила Файола. — Думаю, они думают то же, что и ты. Все надеются, что, став воином, смогут вести лучшую жизнь.

В голосе Файолы было столько презрения, что Сунниваа опешила.

— А разве это не так? — спросила она.

— Ха! — Файола покачала головой и пододвинула стул. Потом указала на постель Сунниваа.

— Прошлым летом здесь спала Дежире, — с горечью сказала она. — Ей было шестнадцать лет, и она надеялась, что, став воином, сможет нажить однажды большое богатство. Она не смогла пережить даже первый турнир.

Сунниваа вздрогнула и украдкой взглянула на третью кровать.

Но Файола заметила ее взгляд.

— Ты хочешь знать, кто спал там? — и, не дожидаясь ответа, продолжала: — Там спала Аш-Нарон, красивая, но бедная девушка из болот Нумарка. Ей было четырнадцать лет, когда она попала сюда прошлой весной. Аш-Нарон не была воительницей, и ее наверняка постигла бы участь Дежире. Но вскоре ее заметил секвестор и потребовал себе. Она даже не успела начать обучение.

Сунниваа заметила выражение боли на лице Файолы и спросила себя, о чем могла думать темноволосая воительница. Она хотела задать еще вопрос, когда соседка вдруг ударила кулаком по столу, потом уронила голову на руки и пробормотала что-то невнятное.

Сунниваа молча ждала. Файола была не только ее соседкой по комнате, ей было также поручено позаботиться о том, чтобы Сунниваа смогла быстрее привыкнуть к новому окружению.

Наконец Файола вздохнула и взглянула на Сунниваа.

— Будет лучше, если ты оденешься и мы отправимся, — заявила она, указав на один из шкафов. — Все свои вещи и все, что тебе не нужно, положи туда. И… — она замолчала, проведя рукой по своим коротким волосам. — Будет лучше, если ты заплетешь свои длинные волосы в косу, если не собираешься стричься. Они хоть не будут мешать тебе во время упражнений.

Сунниваа кивнула и стала заплетать волосы в толстую косу. Когда она закончила, коса доставала ей до лопаток. Файола по-прежнему считала, что они слишком длинные, и настоятельно посоветовала подстричься, но для Сунниваа об этом не могло быть и речи.

Файола пожала плечами.

— Увидишь, что из этого выйдет, — пробормотала она. — Вы, девушки, все одинаковы.

Сунниваа не стала обращать внимания на пренебрежительный тон Файолы и начала переодеваться.

Оставшись в одной рубашке, она остановилась и бросила на Файолу, со скучающим видом наблюдавшую за ней, умоляющий взгляд.

— Не нужно стесняться меня, — заявила Файола. — Это точно не последний раз, когда я увижу тебя голой. Лучше сразу привыкай. А, и это, — она указала на амулет Сунниваа, — лучше снимай сразу. Тебе ведь говорили, что нам запрещено носить украшения.

— Но я не могу, — ответила Сунниваа.

— Что? — спросила Файола.

— Ни то ни другое.

Файола вздохнула.

— Ну отчего мне так везет с соседками по комнате? — пожаловалась она кому-то невидимому. — Сначала красавица, потом слабачка, а теперь недотрога.

Но она все же повернулась к Сунниваа спиной.

— Ну, давай уже быстрее, — сказала она. — Иначе я не успею показать тебе площадки для тренировок и турнирное поле до обеда.

Когда стемнело, Сунниваа легла на кровать, но заснуть не могла. Новые впечатления гнали сон прочь, оставалось так много непонятного. Но Файолы не было. Сунниваа не видела ее с самого ужина и с нетерпением ждала возвращения.

Когда немного позднее Файола вошла в комнату и дверь за ней закрылась, Сунниваа вскочила. Молодая воительница не пыталась вести себя тихо. Ругаясь, она переоделась и забралась в постель. Казалось, она вернулась в худшем настроении, чем ушла, и поначалу Сунниваа не решалась заговорить. Они долго молча лежали в темноте, глядя в потолок, погруженные каждая в свои мысли.

И все-таки в какой-то момент Сунниваа решилась.

— У тебя неприятности?

Файола промолчала.

— Это из-за меня? — не сдавалась Сунниваа.

— Эта свинья, секвестор. Я уверена, что это он подговорил главнокомандующего понизить меня в звании, — выдавила наконец из себя Файола. — Через два дня я должна была отправиться с одним из патрулей, которые разыскивают пропавшего сына верховного главнокомандующего. А теперь… — она замолчала. Ее громкое прерывистое дыхание отчетливо давало понять, насколько рассержена она была. Потом она глубоко вздохнула и сказала: — А теперь я должна учить новых воительниц драться. Этим я обязана исключительно секвестору.

— И? — осторожно спросила Сунниваа.

Файола отбросила одеяло и села на постели.

— Верховный главнокомандующий пообещал тому патрулю, который найдет его сына, огромную награду. Кроме того, все должны были получить повышение, — она ударила кулаком по кровати. — Ты знаешь, что это значит для меня? Я могла стать командиром! Командиром! Такой возможности не представится еще долго!

Обучение началось еще до восхода. Ранним холодным утром шестнадцать молодых девушек и восемнадцать юношей собрались на площадке для турниров и тренировок, чтобы приступить к первым упражнениям с мечом.

К вечеру у Сунниваа так болели мышцы, что она даже начала думать, что никогда больше не сможет поднять руку. Глядя на нее, Файола решила, что не стоило так увлекаться. По сравнению с тем, что предстояло новобранцам следующие три месяца, упражнения с мечом были просто детским лепетом.

И действительно, следующие двадцать дней Сунниваа беспрестанно проклинала обучение. Бесконечные порезы и нарывы, которые она зарабатывала чуть не каждый день, не способствовали хорошему настроению. Часто к концу тренировки она чувствовала, что у нее болят мышцы, о существовании которых она даже не подозревала.

Двадцать дней спустя от шестнадцати девушек осталась половина. Но Сунниваа не позволила себе расслабиться, только крепче стискивая зубы. Она была твердо намерена закончить обучение.

То, что Сунниваа не сошла с дистанции, выдерживая все новые и новые экзамены, ничего не изменило во мнении Файолы. Она по-прежнему была совершенно уверена в том, что Сунниваа никогда не станет настоящим воином.

И только через два месяца, когда обучение по владению мечом и луком было окончено и воины стали осваивать действия на лошади, отношение Файолы немного изменилось.

Сунниваа удавалось обращаться с боевыми лошадьми, как никому другому. И было совершенно не важно, попадалось ли ей добродушное животное или норовистый скакун. Сунниваа без всяких усилий справлялась с любой.

— Если бы я не была совершенно уверена в том, что это невозможно, — сказала Файола Сунниваа однажды вечером, — то я бы подумала, что ты разговариваешь с лошадью.

Ее голос эхом разносился по длинным коридорам крепости. Сунниваа многозначительно усмехнулась, подождала, когда стихнет эхо, и ответила:

— Ты права, это невозможно, — сказала она.

— Но как же тебе удается достичь того, что лошадь четко знает, что ей делать? — удивилась Файола. — Я наблюдала за тобой сегодня. Направляя коня, ты не пользуешься ни поводьями, ни шпорами.

Сунниваа ужаснулась. Нужно быть осторожнее. Предположение Файолы было близко к истине. Когда Наэми обнаружила у нее дар к общению при помощи мыслей, она научила Сунниваа общаться с животными. Говорить — это было не самое точное слово, но самым лучшим образом описывало способ, которым Сунниваа отдавала лошади приказы.

— Я люблю лошадей, — поспешила пояснить она. — Я и сама не знаю, как так получается, но они понимают меня и без слов, — такой ответ не был ложью, и Сунниваа надеялась, что Файола отстанет. Но та только нахмурилась.