Собрание сочинений, том 27 - Маркс Карл Генрих - Страница 103

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

133

МАРКС — ЭНГЕЛЬСУ

В МАНЧЕСТЕР

[Лондон], 9 декабря 1851 г. 28, Deanstreet, Soho

Дорогой Фредерик!

Я заставил тебя долго ждать ответа, так как был страшно поражен этими трагикомическими событиями в Париже. Я не мог сказать, подобно Виллиху: «Странно, нам не прислали из Парижа никакого уведомления!» И не мог я, подобно Шапперу, разглагольствовать без конца за кружкой пива у Шертнера. Для спасения отечества Ш[аппер] с несколькими оруженосцами, под предлогом необходимости быть на страже, проспал две ночи у Шертнера. Эти господа, как Лёве фон Кальбе и К°, упаковали свои чемоданы, но так как благоразумие — лучшее проявление храбрости {530} , то они решили перебраться туда лишь тогда, когда дело окончательно «разрешится».

Читал ли ты плаксивые излияния Луи Блана? На следующий день Бернар-клубист опроверг сообщение, будто он тоже присоединился к этим жалобным воплям.

При сем письмо от Рейнхардта из Парижа и те «трактирные истории», о которых я тебе говорил во время моего пребывания в Манчестере.

Пипер опять здесь, чрезвычайно доволен собой. Он уходит от Ротшильдов, но продолжает давать у них в доме уроки немецкого языка. Мадам отказала ему от должности постоянного домашнего учителя. Что касается моих планов в отношении Прудона, то со времени своего последнего письма Пипер ничего не делал, не слышал и не видел {531} . Мне кажется, что он смотрит на перевод как на своетворчество, чего нет на самом деле.

Итак, что же можно сказать о положении вещей? Ясно одно, что пролетариат берег свои силы, Бонапарт пока что победил, так как за ночь превратил открытое голосование в тайное. С помощью миллиона фунтов стерлингов, действительно украденных из банка, вопреки всем последующим заявлениям д'Аргу, он купил армию. Удастся ли ему вторично совершить такой переворот, если результаты выборов будут против него? Примет ли вообще большинство участие в выборах? Орлеаны уехали во Францию. Трудно, даже невозможно предвидеть исход драмы, героем которой является Крапюлинский [357]. Во всяком случае, мне кажется, что государственный переворот скорее улучшил, чем ухудшил положение. С Бонапартом легче справиться, чем с Национальным собранием и его генералами. А диктатура Национального собрания «стояла уже у порога» {532} .

Великолепно разочарование Техова и К°, видевших во французской армии прямо-таки апостола демократической триединой формулы: свобода, равенство и братство. Бедняги! Господа

Мадзини и Ледрю тоже могут теперь спокойно ложиться спать. Эта катастрофа означает полный крах эмиграции. Обнаружилось, что эмиграция не играет никакой роли в революции. А ведь эти господа решилиприостановить мировую историю до возвращения Кошута. Кстати: подписка, проведенная в пользу последнего, дала в Лондоне ровно 100 пенсов, так и читай — пенсов.

Привет. Твой К. М.

Кстати. Не послал ли я тебе как-то письмо Пипера, написанное ко мне по-французски.Если да, то отошли мне его немедленно.

Впервые опубликовано в книге: «Der Briefwechsel zwischen F.Engels und K.Marx». Bd, I, Stuttgart, 1913

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

134

ЭНГЕЛЬС — МАРКСУ

В ЛОНДОН

Манчестер, 10 декабря 1851 г.

Дорогой Маркс!

Что делают великие мужи во время этого богатого событиями кризиса? Говорят, будто Л.Блан был арестован во Франции, но это, к сожалению, вряд ли верно, мы знаем нашего маленького человечка. Впрочем, с того времени как из парижского восстания ничего не вышло, я рад, что первая буря миновала. Как наши чувства ни притуплены, нас все же в такие моменты до некоторой степени охватывает старая политическая лихорадка, и все же до некоторой степени заинтересовываешься исходом подобной истории. Я могу теперь, по крайней мере, снова взяться за человеческие расы, исследованием которых я был занят в тот момент, когда совершился этот великий переворот.

Впрочем, несмотря на все это, ни здесь, ни в Ливерпуле не восстанавливается прежняя уверенность, и лишь П.Эрмен теперь в такой же мере полон жизнерадостности и веры в Наполеона, в какой четыре дня тому назад он был убит и подавлен. Здешние буржуа все же, в общем, слишком умны, чтобы уверовать в более чем эфемерное существование этого наполеоновского фарса. Но что же получится из всей этой дряни? Избран будет Наполеон, в этом нет сомнения; у буржуазии нет иного выбора, да и кто будет проверять избирательные бюллетени? Арифметические ошибки при подсчете в пользу авантюриста слишком соблазнительны, и вся низость французских имущих классов, их холопское преклонение перед малейшим успехом, пресмыкание перед всякой властью выступили на этот раз наружу более ярко, чем когда-либо раньше. Но каким образом этот осел хочет править? Он получит меньше голосов, чем в 1848 г., это ясно, — быть может, всего от 3 до 31/ 2миллионов; для кредита это уже опасное поражение. Никакая финансовая и налоговая реформа невозможна, во-первых, из-за отсутствия денег, во-вторых, потому, что военный диктатор может ее провести лишь при удачных внешних войнах, когда война оплачивает войну, а в мирное время не только не бывает никаких излишков, но еще приходится гораздо больше тратить на армию; в-третьих, потому, что Наполеон слишком глуп. Что ему остается? Война? Против кого, не против Англии ли? Или, может быть, обыкновенный военный деспотизм, который в мирное время должен неизбежно повести к новому военному перевороту и вызвать в армии образование партий Национального собрания? Нет никакого выхода, этот фарс должен сам по себе закончиться крахом. А что будет, если к тому же еще наступит торговый кризис!

Что Луи-Наполеон вынашивает нечто «великое», в этом я ни на минуту не сомневаюсь, но хотелось бы знать, что это будет за нелепость. Развитие наполеоновских идей достигнет очень большой высоты, но, встретив самые будничные препятствия, потерпит полную неудачу.

Что совершенно ясно обнаруживается во всей этой эпопее, это то, что красные отстранились, целиком отстранились. Было бы бессмысленно теперь подыскивать извиняющие обстоятельства тому, что они в своей массе не сопротивлялись. Ближайшие месяцы покажут, наступила ли во Франции такая апатия, что потребуется несколько спокойных лет, чтобы сделать для красных возможным новый сорок восьмой год. Но, с другой стороны, откуда взяться этому спокойствию?

Я вижу лишь два выхода из этого свинства:

Или фракции «партии порядка», представленные в армии, займут теперь место «анархистов», то есть создадут такую анархию, что, в конце концов, красные и Ледрю-Р[оллен] явятся в роли таких же спасителей, как теперь Л[уи]-Наполеон; или Л[уи]-Н[аполеон] отменит налог на напитки и даст себя убедить провести некоторые буржуазные реформы; трудно только

сказать, откуда он возьмет на это деньги и власть. В последнем, весьма мало вероятном случае он смог бы удержаться. Что ты думаешь об этом?

Твой Ф. Э.

Впервые опубликовано в книге: «Der Briefwechsel zwischen F.Engels und K.Marx». Bd. I, Stuttgart, 1913

Печатается по рукописи

Перевод в немецкого

135

ЭНГЕЛЬС — МАРКСУ

В ЛОНДОН

Манчестер, 11 декабря 1851 г.

Дорогой Маркс!

Возвращаю тебе письма Р[ейнхар]дта и П[ипе]ра, последнее я временно задерживал у себя из-за кёльнских дел.

Из грандиозной экспедиции 700 бродяг в Париж, о которой торжественно возвестили газеты, кажется, ничего не выходит; маленький Л. Блан, судя по его новым жалобным воплям в сегодняшней «Daily News», пока тоже находится в безопасном месте, хотя, по-видимому, и не в Лондоне. Его первые плаксивые излияния были просто божественны по сравнению с сегодняшними. «Французский народ… благородная гордость… неукротимое мужество… бесконечная любовь к свободе… слава побежденным храбрецам»… — затем этот человечек делает полуоборот направо и проповедует взаимное доверие и единение между народом и буржуазией. Сравни Прудона, призыв к буржуазии, стр. 2 {533} . А эти рассуждения! Если повстанцы были разбиты, то потому, что они не были «настоящим народом», «настоящий народ» не может быть разбит; а если «настоящий народ» не сражался, то это объясняется тем, что он не хотел сражаться за Национальное собрание. Тут можно было бы, конечно, возразить, что если бы «настоящий народ» одержал победу, он сам сделался бы диктатором, но, застигнутый врасплох, он не мог думать об этом, да к тому же его так часто обманывали!