Собрание сочинений, том 27 - Маркс Карл Генрих - Страница 99

Твой К. М.

Дело с Гёрингером я пока уладил. К сожалению, этот осел 1 ноября уезжает в Испанию и продал свое здешнее хозяйство. Но мне теперь нечего больше бояться враждебных действий с его стороны.

Впервые опубликовано в книге: «Der Briefwechsel zwischen F.Engels und K.Marx». Bd. I, Stuttgart, 1913

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

128

ЭНГЕЛЬС — МАРКСУ

В ЛОНДОН

[Манчестер, около 27 октября 1851 г.]

Дорогой Маркс!

Если я не сразу ответил на твое письмо от 19-го этого месяца, то это произошло потому, что я ожидал приезда сюда через несколько дней Веерта и хотел договориться с ним о деле Хаупта, а также потому, что хотел закончить пр[удоновскую] ерунду {504} .

Последнее будет сделано сегодня и завтра вечером, а Веерт был здесь в субботу и в воскресенье; он еще пробудет некоторое время в Брадфорде, а потому не может взять с собой никакого письма; между прочим, он отказывается это сделать и при более удобном случае ввиду того, что условия в Германии сейчас так блестящи, что по малейшему поводу рискуешь быть арестованным без всяких церемоний, а у него нет никакой охоты оказаться замешанным каким-либо образом в эту историю с Союзом {505} . В сущности, за это на него нельзя обижаться. Он все же берется обеспечить мне доставку письма к Х[аупту] при условии, что сам он останется совершенно в стороне от всего этого дела. Кроме того, он рассказал мне, что в последнее время несколько раз встречал Х[аупта] и заговаривал с ним, но тот каждый раз в большом смущении внезапно ускользал от него и исчезал. По его словам, возможно, что Х[аупт] в тюрьме несколько поддался уговорам своей семьи и т. д. и сделал некоторые признания, отчего ему теперь самому очень тяжело. Но вообще В[еерт] тоже думает, что всякие другие версии Виллиха — Штехана являются чистой клеветой, так как у Х[аупта] не могло быть никаких оснований продаваться.

Я напишу теперь Х[аупту] не подписываясь, так как он знает мой почерк, и предоставлю Веерту позаботиться о передаче письма. Я потребую, чтобы он публично объяснился, и укажу ему на историю с Б[ер]т[ольдом] как вероятную причину всех этих толков. Но я не буду добавлять, что Виллих, возможно, поделился с Б[ертольдом], потому что, во-первых, Хаупт поостережется подписывать своим именем подобные инсинуации, во-вторых, история слишком невероятна, так как г-н Б[ертольд] не такой человек, чтобы делиться с неблизкими друзьями, тем более с В[иллихом], которого он, в сущности, ненавидит, а в-третьих, через неделю это было бы разглашено другими лицами во всех газетах как новая клевета, которую распространил г-н Маркс; они спекулировали бы на сочувствии филистеров оскорбленному честному Виллиху. Этот субъект — достаточный негодяй, и незачем изображать его в еще более скверном виде или распространять о нем слухи, которые он мог бы опровергнуть.

Письмо Фишера, безусловно, самое глупое из всего того, что мне попадалось в продолжение долгого времени. Но я ожидал чего-нибудь в этом роде и думаю также, что из его денежных обещанийтакже ничего не выйдет. Нельзя требовать от демократических ослов, чтобы они посылали намденьги, когда их собственные люди лично у них клянчат; самое большее, на что они могут согласиться, это, как говорит сам Ф[ишер], предоставить нам голос в вопросе об употреблении этих денег, и то лишь, если мы согласимся заседать со всем этим сбродом в одном конклаве, к тому же еще в меньшинстве. План займа a lа Мадзини с имперской гарантией {506} (германская империя гарантирует республике!) не так уж плох, и во всяком случае для его создания требовалась совместная деятельность всех этих образцовых попрошаек. После осуществления такого изобретения нашей партии ничего не остается как полностью уйти с демократического денежного рынка. Это бесстыдство наносит нам сильный удар. Деньги, которые мы вообще получили от демократов на политические цели, и без того попали к нам per abusum {507} , а с тех пор как эти великие мужи сами появились на рынке в качестве объединенной акционерной компании, эта иллюзия поддержки совершенно исчезает. На все наши просьбы последуют лишь отказы и оскорбления, разве только Вейдемейеру удастся что-либо устроить в Нью-Йорке, и то лишь среди рабочих.

Веерт напишет тебе на днях. Он не может решить, что ему делать. У него имеются блестящие предложения, но все они ему не подходят.

Г-н Кошут, как апостол Павел, все для всех. В Марселе он кричит: «Да здравствует республика», а в Саутгемптоне: «Боже, храни королеву». Какой замечательной сверхконституционной умеренностью щеголяет этот молодец теперь! Но г-ну Петти и господам из клики Гарни на руку, что он отказался явиться на их банкет. Даже г-н Мадзини был бы очень холодно встречен, по крайней мере публикой. Вот тоже человек, в котором мы не ошиблись. Впрочем, если в ближайшем году не будет никаких потрясений, то много ли времени потребуется, чтобы и г-н Кошут также опустился до мадзиниевской пошлой и шумной демагогии.

Завтра или послезавтра пришлю Прудона. Я, по возможности, пошлю Фишеру «Revue», но у меня имеется только несколько экземпляров последнего выпуска. Не можешь ли ты еще раздобыть для меня №№ 1–4?

Твой Ф. Э.

Впервые опубликовано в книге: «Der Briefwechsel zwischen F.Engels und K.Marx». Bd. I, Stuttgart, 1913

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

129

МАРКС — ЭНГЕЛЬСУ

В МАНЧЕСТЕР

[Лондон], 24 ноября 1851 г.

Дорогой Фредерик!

Ты понимаешь, что из-за сложного домашнего положения я лишь теперь собрался написать тебе несколько строк.

Как ты помнишь, в своем последнем письме Пипер писал, что скоро можно будет заключить контракт на моего анти-Прудона {508} . Из его письма, при сем прилагаемого, ты увидишь, что об этой рукописибольше даже не упоминается. Это тот образ действий, который мне уже в течение шести месяцев приходится переносить со стороны наших милых друзей. С другой стороны, Эбнер писал мне, что Лёвенталь хочет попытаться издать один том, но не упомянул о том, что я должен начать с «историиполитической экономии». Это опрокинуло бы весь мой план. Дальше, Эбнер писал, что Лёвенталь может платить лишь «мало». На это я бы согласился, если бы он издал сначала то, что я прежде всего хочу издать. Но если он вынудит меня испортить весь мой план, то и платить он должен будет мне так, как если бы я писал непосредственно по его заказу. Все же я предоставляю пока Эбнеру свободу действия. Он написал мне, что не заключит контракта без моего согласия. Что ты думаешь об этом?

Хорошо, что наша публика в Кёльне, наконец, предстанет перед судом присяжных [341]; как меня вчера уверял издатель Шюллер из Дюссельдорфа, это произойдет еще в декабре, когда состоится чрезвычайная сессия суда присяжных.

Кстати, не забудь отослать мне немедленнонью-йоркскую «Schnellpost». Бамбергер торопит, и это единственное средство раздобыть у него следующие номера, в которых должны быть всякие любопытные вещи.

Я знаю, что ты и сам теперь в стесненных обстоятельствах и что мое внезапное появление и ограбление тебя в Манчестере [342]еще более ухудшили твои дела, по крайней мере, в этом месяце. Тем не менее, я вынужден попросить тебя, не можешь ли ты в крайнем случае достать еще 2 фунта стерлингов. Перед моим отъездом из Лондона я занял 2 ф. ст. и дал письменноеобязательство вернуть их додекабря. Во всяком случае прошу тебя написать мне сразу же, возможно ли это или нет.