«Морская волшебница», или Бороздящий Океаны - Купер Джеймс Фенимор - Страница 54

54

— Вот я и хотел отогнать его подальше от берега. Если бы удалось заставить мошенника войти в Гольфстрим, тогда ему не удрать в северные воды. Пускай трещит рангоут, мы должны во что бы то ни стало заставить его выйти в океан! Мистер Попрыгун, бегите на мостик и скажите вахтенному начальнику, чтобы он скомандовал взять на полтора румбаnote 123 к норду и покруче обрасопить реи.

— Какой, однако, у этого разбойника грот! Широченный, будто каперское свидетельство, и высокий, как будущность адмиральского сынка! Да, этой бригантинкой командует лихой моряк, кто бы он там ни был!

— Ведь мы его настигаем! Расстояние сокращается. Эй, на руле, держать круче! Вот уже виден цвет бортов, когда бригантина взлетает на волну.

— Верно, это потому что солнце играет на ее обшивке… Но постойте, капитан Ладлоу, пожалуй, вы правы, я теперь ясно вижу человека у нее на фор-марсе. Сейчас самое время выпустить пару ядер по ее мачтам и парусам.

Ладлоу притворился, будто не слышит; но старший офицер вышедший на бак, поддержал штурмана, сказав, что крейсер и в самом деле может пустить в ход носовое орудие без всякого ущерба для скорости. Так как Трисель тоже привел неопровержимые доводы, капитан нехотя отдал приказ подготовить носовую пушку и задвинуть ее в орудийный порт. Вышколенные матросы, подгоняемые к тому же любопытством, живо выполнили приказ: вскоре капитану доложили, что орудие готово.

Ладлоу спустился с полубака вниз и сам навел пушку.

— Выдвиньте пушечный клинnote 124, — приказал он комендоруnote 125, наведя орудие. — Погодите-ка, вот сейчас бригантина поднимается на волну… Рулевой, держи ровнее… Пли!

Те джентльмены, чья жизнь проходит «в тиши на берегу»note 126, часто удивляются, читая о морских стычках, во время которых тратится масса пороху, сотни и тысячи ядер выпускаются почти без всякого урона для врага, тогда как на суше, в гораздо более коротком и, казалось бы, не столь упорном бою, гибнет множество людей. Секрет такого различия кроется в подвижности цели, колеблемой беспокойной морской стихией. Даже самый большой корабль редко бывает неподвижен в открытом океане; и едва ли нужно объяснять читателю, что при малейшем отклонении орудийного ствола ядро, пролетев несколько сот футов, удаляется от цели на много ярдов. Искусство морского артиллериста во многом сродни стрельбе влет по пернатой дичи; в обоих случаях приходится учитывать движение цели, но моряк, кроме того, должен еще принимать в расчет подвижность судна, на котором стоит орудие.

Насколько тут повлияли все эти обстоятельства и в какой мере стремление капитана уберечь тех, кто, по его мнению, находился на борту бригантины, сказалось на стрельбе, вероятно, навсегда останется для нас тайной. Но, как бы то ни было, когда из жерла пушки вырвалось пламя, а затем клубы дыма заволокли воду, пятьдесят глаз глядели вслед чугунному посланцу крейсера, ожидая, что он нанесет повреждения парусам и такелажу «Морской волшебницы». Стройность ее рангоута нисколько не нарушилась, и бригантина как ни в чем не бывало по-прежнему неслась по волнам с обычной своей легкостью и быстротой. Ладлоу пользовался на крейсере славой хорошего артиллериста, поэтому его промах лишь укрепил матросов в их прежнем мнении о преследуемом судне. Многие только качали головой, и не один бывалый моряк, скрестив руки на груди, громко ворчал, что бесполезно палить в эту бригантину из пушки — простым ядром ее все равно не возьмешь. Однако необходимо было повторить попытку хотя бы для очистки совести. Было пущено еще несколько ядер, но по-прежнему безуспешно.

— Нет смысла зря тратить порох при такой волне, да и до цели далеко, — сказал Ладлоу, отходя от пушки после пятого выстрела. — Отставить стрельбу. Следите за парусами, джентльмены, чтобы ни один не заполоскал. Мы должны настичь их, а пушки пускай отдохнут. Закрепите орудие!

— Но оно заряжено, сэр, — возразил комендор, пользуясь тем, что он был любимцем капитана, хотя и смягчил свою дерзость, почтительно обнажив голову. — Как тут не воспользоваться случаем!

— Ну, раз так, задвиньте его снова в орудийный порт и стреляйте сами, — небрежно обронил капитан, желая показать, что и другим наверняка посчастливится не более, чем ему.

Орудийная прислуга обступила пушку и, предоставленная самой себе, принялась за дело.

— Задвиньте клин, и мы пальнем по этой проклятой бригантине прямой наводкой! — сказал бесхитростный старый комендор, который заведовал носовым орудием. — А всю эту математику побоку!

Прислуга повиновалась, и фитиль тотчас же подожгли. Набежавшая волна помогла простодушному моряку, в противном случае нам пришлось бы на этом выстреле оборвать рассказ о геройской стрельбе носового орудия, так как ядро непременно угодило бы в воду в нескольких ярдах от крейсера. Однако в тот самый миг, когда из жерла вырвался дым, нос судна взлетел высоко вверх, все замерли в ожидании, а потом увидели, как лисель-спирт бригантины разлетелся в щепы и лисель вышел из строя, хотя бригантина продолжала нестись вперед.

— Так держать! — торжествующе воскликнул старый комендор, любовно похлопывая по казенной части орудия. — Волшебница она или нет, одна из одежек с нее разом слетела; и, с дозволения капитана, мы живо всю ее общиплем! Ну-ка, давайте банникnote 127.

— Приказано откатить и закрепить орудие! — крикнул веселый гардемарин и побежал к бушприту поглядеть, что будут делать на бригантине. — А этот контрабандист быстро сообразил, как спасти паруса!

И в самом деле, обстановка требовала от команды бригантины самых решительных действий. Парус, временно вышедший из строя, был очень важен при попутном ветре. Суда разделяло не более мили, и угроза, что это расстояние сократится, не допускала промедления. В минуту опасности моряками обычно руководит не мысль, а скорее инстинкт. Постоянный риск, с которым сопряжена эта опасная и полная превратностей профессия, когда малейшее промедление может оказаться роковым, а жизнь, доброе имя и целость судна часто зависят от самообладания и находчивости капитана, заставляет его так прочно усвоить необходимые навыки, что они становятся похожи на врожденные качества.

«Морская волшебница» слегка изменила свой путь, словно птица, которой охотник подстрелил крыло; теперь ее нос чуть-чуть отклонился в югу. Как ни мало было это отклонение, грот-гик перекинулся на другой галс, открыв ветер лиселям, которые полоскали с подветренной стороны, и судно совсем или почти совсем не потеряло скорости. Этот маневр был выполнен в одно мгновение, а тем временем, как заметил наблюдательный гардемарин, матросы уже были на рее и исправляли повреждение.

— Да, этот разбойник быстро соображает! — сказал Трисель, от чьего зоркого глаза не укрылось ни одно движение на борту бригантины. — И это здорово ему пригодилось, из какой бы гавани на этом или на том свете он ни приплыл сюда! Матросы у него на бригантине лихо работают! Немного же нам толку от нашей пальбы! Только артиллеристу придется отчитываться в потраченных ядрах и порохе, а контрабандист, можно сказать, ничего и не потерял, кроме лисель-спирта, который заменили брам-реем, и кое-какого такелажа, что просто удивительно на такой скорлупе.

— А все же мы кое-что выиграли, оттеснив его от берега в океан, где волнение сильнее, — спокойно отозвался Ладлоу. — К тому же мне кажется, что его рангоут виден четче, чем до наших выстрелов.

— Ваша правда, сэр, ваша правда. Минуту назад мне удалось разглядеть его иллюминаторы, хотя мы еще не подошли достаточно близко, чтобы можно было видеть бесстыжую рожу этой девки, что стоит у них под бушпритом; но бригантина знай себе бежит вполветра!

вернуться

Note123

Румб — угол между двумя направлениями к точкам видимого горизонта. В морской навигации окружность горизонта разделяют на тридцать два румба.

вернуться

Note124

Пушечный клин — деревянный клин с рукояткой, с помощью которого при наводке на цель придавали пушке нужный угол возвышения.

вернуться

Note125

Комендор — морской артиллерист.

вернуться

Note126

Слова из известной английской морской песни

вернуться

Note127

Банник — цилиндрическая щетка на длинном древке для прочистки ствола орудия после выстрела.