Дайте кошке слово - Романова Наталья Игоревна - Страница 44

Что такое: мы думаем?

Решение часто приходит внезапно. Мы закладываем вопросы и известную информацию о предмете в нашу голову, как дрова в печку. Мы их подкладываем и подкладываем, и вдруг вода в котле «сварилась».

Приходит решение. Мы никогда не можем проследить, как оно возникает.

Когда крутится колесо с нанесенными на него полосами, то полосы сливаются, и мы видим гладкую поверхность.

Такой эффект, возможно, получается и при рождении мысли. Тысячи механизмов действуют в голове, а в результате их действия является мысль. Мы не ощущаем ее возникновения, как не видим полос в быстро вращающемся колесе.

Развитие природы, всего живого происходит от простого к сложному. Почти все, во всяком случае основное, заложено уже у простейших и далее только усложняется, преобразуется, развивается, достигая совершенства. Я уже говорила — у рыб можно проследить зачатки многих черт характеров и форм, которые в дальнейшем получили развитие, совершенствуясь в других группах животного мира.

Поведение животных тоже развивается от простого к сложному, начиная с комплекса фиксированных действий, «запаянных систем», и далее, усложняясь, оно рассыпается на множество отдельных черт конкретных форм поведения. Понимание, которое присуще человеку, не сразу возникло. И конечно, оно имеет свое какое-то подобие в других группах животных.

Поэтому-то животное и способно решать некоторые житейские вопросы так же, как и человек. Но как ребенку не дана полная самостоятельность (пока он не вырастет, он зависит от взрослого), так и животному в силу его ограниченных, скудных умственных способностей предоставлена природой только незначительная самостоятельность в решении встающих перед ним проблем.

Но вот историческое развитие умственных способностей животных достигло совершенства — возник человек, и природа дала возможность человеку самому распорядиться свободой, самому определять свое поведение, оставив за ним только некоторые, совсем незначительные, но очень важные для сохранения жизни безусловные инстинкты.

Однако что такое — человек решает сам? Самостоятельность, возможно, тут только в том и состоит, умеет ли человек и хочет ли работать со своим мозгом. Хочет ли топить печь и забрасывать в нее дрова? Вот если хочет работать со своим мозгом, то мозг прекрасная «машина» для выработки мысли. Такая «машина», каких человек, вероятно, все-таки не в состоянии сделать, хотя и пытается конструировать мозг. Ибо человеческий мозг, если вложить в него нужную информацию, натренировать на нужную волну и постоянно задавать нужные для решения данной задачи вопросы, вдруг приобретает способность к «полету», когда «неживые», материальные вещества превращаются в «живые», эмоциональные, парящие. Человек умеет рожать не только детей, не только себе подобных, но умеет рожать и живые мысли. Чем больше талант у человека, тем живее, одухотвореннее, значительнее его мысли. В рождении их участвует и характер человека, и способность его эмоционально чувствовать, способность любить, ненавидеть, и многое другое.

Вот эти свойства: любовь, злость, доброта, верность — присущи и животным, конечно же, в разной степени, в зависимости от того, насколько «высокоорганизованно», как принято говорить, это животное.

Ставится вопрос; «Думает ли животное?» — и приводится такой пример: собака грызет кость, насытившись, ищет, куда бы зарыть оставшуюся часть. Все естественно, обдуманно, умно. Но вот автор книги «Думают ли животные?» приводит другой пример: лиса попадает из естественных условий леса в искусственные условия зоопарка. Лиса сидит в клетке, получает мясо и остаток тоже старается зарыть. Она скребет пол, явно не поддающийся такому воздействию. Она скребет пол и вдруг как бы считает, что зарыла. После этого служитель может безболезненно для себя подойти к куску мяса и взять его. Лиса, до сих пор охраняющая мясо, теперь отдает его спокойно. Отсюда делается вывод: лиса зарывает мясо бездумно, в этом процессе не участвуют ее умственные способности, а участвует некий врожденный инстинкт зарывания лишней пищи, дабы спасти эту пищу от других животных и припрятать ее на черный день (целесообразное поведение, выработанное в процессе эволюции).

Прежде чем разбирать случай с лисой, расскажу о своем коте.

Наш кот не зарывает пищу. Такого элемента в поведении у него нет. Но как всем известно, кошки тоже умеют зарывать пищу. Однако для них более характерно другое зарывание. В домашних условиях часто песок заменяют мелкими бумажками или ставят подносы без песка. Кошки принимают любое из вышесказанных условий. И, несмотря на то, что засыпать им нечем, они каждый раз имитируют зарывание. То есть мы имеем тот же самый пример, что и с лисой: кот бессмысленно скребет пол под подносом. Однако я заметила, Котя не всегда скребет одинаково. Ночью, до своей болезни, он старался не будить нас и вовсе не скреб. Когда же мы просыпались, он бежал к подносу и начинал скрести, но явно для вида, чтобы привлечь внимание именно к тому подносу, который надо вымыть.

И это не один раз так делал Котя, а всегда, и случайности в том не было, а было целенаправленное действие, направленное на нас, на наше внимание, так сказать, условный разговор, разговор жестов, звуков.

Днем Котя обычно копал песок до тех пор, пока кто-либо не подходил. И тоже не всегда. Он удивительно чувствовал, когда есть надежда на то, что обратят на него внимание и поменяют песок, а когда этой надежды нет, и, копнув раз, другой, отходил. Возможно, он удовлетворял при этом свою потребность в движении закапывания. Ходит же человек из угла в угол в помещении, прекрасно зная, что он таким образом никуда не уйдет, ходит, потому что устал сидеть или лежать. Хождение заложено в человеке, он к нему приспособлен, и весь его организм требует от человека — «ходить». И он ходит тоже как бы бессмысленно.

Вот и кот, возможно, должен произвести в определенный момент движение закапывания вне зависимости от того, принесет оно ему пользу или нет.

Во всяком случае, ясно одно: Котя копает песок не однозначно, а в зависимости от своего состояния и состояния окружающих.

В примере с лисой и собакой собаку сравнивали с лисой. Мол, если лиса бездумно рыла, то и собака тоже.

Почему бы и мне, в таком случае, не сравнить лису с моим котом — мол, раз кот копает не бездумно, а в зависимости от обстоятельств, то и у лисы, вероятно, не так просто обстоит дело в ее взаимоотношениях с пищей, которую она привыкла прятать, и вдруг некуда.

Некуда спрятать! Некоторое время лиса «зарывает» мясо, отдавая дань привычке, желанию, наконец надежде на чудо. Но чудо не происходит. Мясо остается лежать на полу.

Почему надо обязательно полагать, что если лиса безболезненно отдает после этого мясо служителю зоопарка, то, значит, она считает мясо зарытым. Ведь можно рассудить и по-другому. Лиса уже хорошо поняла свои взаимоотношения со служителем и знает, что он принесет ей мясо обратно, так что лиса только для вида играет в эту игру и, выполнив ритуал, предоставляет мясо в распоряжение служителя; возможно, она для того и скребла пол (по аналогии с котом), чтобы дать понять служителю, что есть она больше не хочет и мясо надо спрятать.

Я только о том, что можно так посмотреть на этот вопрос, а можно иначе; что, поставив животное в опытные условия, мы забываем о его способности к конкретному решению поставленной перед ним задачи, обусловленной данной обстановкой и данным состоянием животного.

В науке иногда пользуются математическими символами, которые показывают взаимоотношения отдельных «желаний», «порывов».

Обозначим желание рыть буквой А, трезвое же понимание обстановки (наличие каменного пола вместо песка) буквой Б.

В начале опыта, когда лиса видит мясо, у нее А больше Б, поэтому она и начинает скрести каменный пол.

По мере расходования сил и эмоционального заряда, А уменьшается. Б же в это время растет. В результате А становится равным нулю, а Б приобретает свою реальную величину: лиса как бы осознает, что скрести пол бессмысленно.