Сочинения - Поплавский Борис Юлианович - Страница 46

46

Герберту Уэллсу

1 Небо уже отвалилось местами, Свесились клочья райских долин. Радости сыпались, опрокидывая здание, Громы горами ложились вдали. Стоны сливались с тяжелыми тучами. Зори улыбку отняли у нови, А мы все безумней кричали: «Отучим мы Сердце купаться в запутанном слове!» Крик потонул наш в конвульсиях площадей, Которые в реве исчезли сами. Взрывов тяжелых огромные лошади Протащили с безумьем на лезвиях аэросани. В саване копоти ангелов домики Бились в истерике, в тучах путаясь, А Бог, теряя законов томики, Перебрался куда-то, в созвездие кутаясь. А мы, на ступенях столетий столпившись, Рупором вставили трубы фабричные И выдули медные грохотов бивни В спину бегущей библейской опричнине: — Мы будем швыряться веками картонными! Мы Бога отыщем в рефлектор идей! По тучам проложим дороги понтонные И к Солнцу свезем на моторе людей! 2 Я сегодня думал о прошедшем. И казалось, что нет исхода, Что становится Бог сумасшедшим С каждым аэробусом и теплоходом. Только вино примелькается — Будете искать нового, Истерически новому каяться В блестках безумья багрового. Своего Уливи убили, Ну, так другой разрушит, Если в сердце ему не забили Грохот картонных игрушек. Строительной горести истерика… Исчезновение в лесах кукушек… Так знайте ж: теперь в Америке Больше не строят пушек. Я сегодня думал о прошедшем, Но его потускнело сияние… Ну, так что ж, для нас, сумасшедших, Из книжек Уэллса вылезут новые марсияне.

«Не тонущая жизнь ay ay…»

Евгении Петерсен

Не тонущая жизнь ay ay А храбрая хоть и весьма пустая Стоит как балерина на балу И не танцует гневом налитая Почто мадам театрам нет конца Кафе анатомический театр И каждый рад от своего лица Прошелестеть: «Офелия», «Экватор»! Но занавес плывет как страшный флаг И чу в суфлерской будке хлопнул выстрел Глянь режиссер бежит воздев кулак Но смерть сквозь трап его хватает быстро В партере публика бесшумно умерла И тысяча карет везет останки Удар и мертвый падает на санки С ворот скелет двуглавого орла Стук: черепа катаются по ложам И сыплется моноклей дождь сплошной Друзья клянутся мраком, вечной ложью, Но в полночь им смеется свет дневной Но неизменно на подмостках в роще В упорном сумасшествии своем Кружится танцовщицы призрак тощий Один скелет потом вдвоем втроем Уж падает в кулисы лес картонный Валятся замки из папье-маше Из чердаков ползут в дыму драконы И сто других уродливых вещей Стреляют пистолеты хлещут шпаги И пушки деревянные стучат Актеров душат черти из бумаги Вся труппа весь театр разгромлен, смят И в бутафорском хаосе над нами Что из-под кресла в ужасе глядим Шагает мертвый сторож с орденами Из трубки выпуская черный дым.

Земба

Панопликáс усонатэо зéмба Трибулациóна томио шарак О рóмба муерá статосгитáм И раконóсто оргонóсто як. Шинидигáма мэгоó стилэн. Атеципéна мéрант кригроáма Мелаобрáма местогчи троóс. Гостурукóла укóта сонé Пострумóла пасготá анэ. Сгиобратáна бреомá маó Илаоскáра скóри меску мю Силеускýму штропекалеóс óй Пескáра ракониста стакомчá Гамистоóка осточáка скáфа Сламиро миетá точегуртá Таэлосо Талэс пеосотáх. * * * Соутно умигано халохао, Пелаохóто хуратó арáн. Незамарáн: холóтно у, халáтну о Так буридáн, дон дирисóн ура. Урал урóн, каминабý тубýка. Хулитаскýка касаси вали, Но поразбýкай мýкали азбýка Теласмурóка саонáр али. Вапóрис синеóр жопинеóр, Ужопалика синевáна мéйга. Курена трóмба, гни огни ормá, Моросейгáма синегáтма гéйна. Ра григроáма омарина га. Ратира посартина сенеó. Ленеоó роáна паноира Полимиéра тóсма эонéс. * * * Опалово луненье белых рук Открылось над заумным магазином. Взлетает лук, взметая архалук; Летит навстречу поезду дрезина: Урлы каó аóла хаолá. Юлоубá баóра барбазáжна. Хрюнý крюнý, лалтýра футурá; Невязна о мотóге головасна. Ханоемрýка, бхýдра пýфа (гнý); Глоумеóли хулемá синéла, Вагонпартóшка нáрта тьма гусý, О ваконéта вагаонéлла пéлла… Безрýкуа как худáва и кордá, Ваонеспóри ринальдéс валини О счастье синенорое не спóрь Не отлетает бовса от землини Тулесо непрестанно как вапор.