Сочинения. В 2-х томах - Клюев Николай Алексеевич - Страница 11

11

60-61. НА КРЕСТЕ

I

Лестница златая

Лестница златая Прянула с небес, Вижу, умирая, Райских кринов лес. В кущах духов клиры, — Светел лик, крыло… Хмель вина и мирры Ветром донесло. Лоскуты рубахи Треплются у ног… Камни шепчут в страхе: «Да воскреснет Бог».

II

Гвоздяные ноют раны,

Гвоздяные ноют раны, Жалят тернии чело. Чу! Развеяло туманы Серафимское крыло. К моему ли, горний, древу Перервать томленья нить, — Иль нечающую деву Благовестьем озарить? Ночь глуха и безотзывна, Ко кресту утрачен след. Где ты, светлая отчизна — Голубиный Назарет?

62

О поспешите, братья, к нам,

О поспешите, братья, к нам, В наш чудный храм, где зори — свечи, Где предалтарный фимиам — Туманы дремлющих поречий! Спешите к нам, пока роса Поит возжаждавшие травы, И в заревые пояса Одеты дымные дубравы. Служить Заутреню любви, Вкусить кровей, живого хлеба… Кто жив, души не очерстви Для горних труб и зовов неба! В передрассветный тайный час, Под заревыми куполами, Как летний дождь, сойдет на нас Всеомывающее пламя. Продлится миг, как долгий век, — Взойдут неведомые светы… У лучезарных райских рек Сойдемся мы, в виссон одеты. Доверясь радужным ладьям, Мы поплывем, минуя мысы… О поспешите, братья, к нам В нетленный сад, под кипарисы!

(1912)

63. БРАТСКАЯ ПЕСНЯ

Поручил ключи от ада Нам Вселюбяший стеречь. Наша крепость и ограда — Серафима грозный меч. Град наш тернием украшен, Без кумирен и палат. На твердынях светлых башен Братья-воины стоят. Их откинуты забрала, Адамант — стожарный щит, И ни ад, ни смерти жало Духоборцев не страшит. Кто придет в нетленный город, — Для вражды неуязвим. Всяк собрат нам — стар и молод, Земледел и пилигрим. Наш удел — венец терновый, Ослепительней зари. — Мы — соратники Христовы, Преисподней ключари. Ада пламенные своды Разомкнуть дано лишь нам, Человеческие роды Повести к живым рекам. Крест целящий, крест разящий, Нам водитель и завет. Брат, на гноище лежащий, Подымись, Христос грядет! Он не в нищенском хитоне, И не с терном вкруг чела… На рассветном небосклоне Плещут ангелов крыла. Их заоблачные гимны Буреветрами звучат… Звякнул ключ гостеприимный У предвечных светлых врат.

(1911)

64

В Моем раю обитель есть,

В Моем раю обитель есть, Как день лазурно беспотемна, Где лезвия не точит месть, Где не выносят трупов волны. За непреклонные врата Лишь тот из смертных проникает, На ком голгофского креста Печать высокая сияет. Тому в обители Моей Сторицей горести зачтутся, И слезы выспренних очей Для всезабвения утрутся. Он не воротится назад — Нерукотворных сеней житель, И за него в тиши палат Не раз содрогнется мучитель

65

Он придет! Он придет! И содрогнутся горы

Он придет! Он придет! И содрогнутся горы Звездоперстой стопы огневого Царя, Как под ветром осока, преклонятся боры, Степь расстелет ковры, ароматы куря. Он воссядет под елью, как море гремучей, На слепящий престол, в нестерпимых лучах, Притекут к Нему звери пучиной рыкучей, И сойдутся народы с тоскою в очах. Он затопчет, как сор, вероломства законы, Духом уст поразит исполинов-бойцов, Даст державу простым, и презренным короны, Чтобы царством владели во веки веков. Мы с тобою, сестра, боязливы и нищи, Будем в море людском сиротами стоять: Ты печальна, как ивы родного кладбища, И на мне не изглажена смерти печать Содрогаясь, мы внемлем Судьи приговору: Истребися, воскресни, восстань и живи! Кто-то шепчет тебе: «к бурь и молний собору Вы причислены оба — за подвиг любви». И пойму я, что минуло царство могилы, Что за гробом припал я к бессмертья ключу… Воспаришь ты к созвездьям орлом буйнокрылым, Молоньей просияв, я вослед полечу.