Пуля нашла героя - Курков Андрей Юрьевич - Страница 31

Добрынин задрал голову, присмотрелся. Отсчитал нужную фамилию. Прочитал, и тут же в нем все онемело, это была его фамилия, «Павел ДОБРЫНИН, народный контролер». Он перевел ошеломленный взгляд на Волчанова.

— Так… я ведь еще жив… — проговорил с трудом, находясь в оцепенении.

— Ну, — выдохнул Волчанов, — знаешь, наш брат сегодня жив, а завтра… Я подумал, что о друзьях я лучше позабочусь сам, пока живой… Моя фамилия здесь тоже есть… Я думал, так лучше…

Волчанов выжидательно смотрел в глаза Добрынину. Оцепенение у Павла прошло, он подумал немного, потом пожал плечами.

— Да, — сказал он спокойно. — Наверно, так лучше. Еще раз задрал голову, посмотрел на свою фамилию, потом скользнул взглядом вниз по ряду остальных выбитых в мраморе фамилий и неожиданно остановил это скольжение на надписи «Бемьян ДЕБНЫЙ, кремлевский поэт». Скривил губы, вспомнились слова из прошлого: «Коммунист хороший, но человек очень плохой».

— Ты знаешь, я тут забавную штуку слышал, — заговорил Волчанов, решивший отвлечь своего друга от возможных тяжелых раздумий. — У американских капиталистов интересная привычка есть: там чем богаче человек, тем хуже он одевается, будто бы под бедного маскируется. И наоборот, те, что победнее, — все деньги на одежду тратят, лишь бы про них не подумали, что они бедные. Интересно, да?

Добрынин кивнул.

— …Так преступные элементы уже сообразили в Америке и грабят тех, кто похуже одет… Ну ладно, — Волчанов перешел на серьезный тон, заметив, что Добрынин на рассказ про Америку особого внимания не обратил. — Пойдем, у меня к тебе еще разговор есть… предложение одно…

Поднялись наверх, вышли из домика. Волчанов закрыл дверь на ключ и проверил ее, несколько раз дернув за ручку.

Было уже совсем темно, и небо, усыпанное звездами, висело низко, над самым Кремлем.

— Пошли туда вон, под елку, там скамеечка есть, — предложил генерал.

Сели на скамейку. Добрынин почувствовал, что стало прохладно.

— Как ты, Павлуша, насчет важного задания? — полушепотом спросил Волчанов.

Добрынин не поверил своим ушам. Он пристально посмотрел на друга.

— Я серьезно, — продолжил Волчанов. — Задание чрезвычайно важное. И, наверно, опасное… ну, ты как?

— Я готов! — быстро проговорил Добрынин, но голос его прозвучал как-то нервно. Он и сам это заметил и еще раз повторил эти слова, уже спокойным шепотом.

Мысли Добрынина вернулись в Краснореченск, домой, где жили теперь Таня Ваплахова и Митя. Вернулись, попытались внести сомнения в голову народного контролера. Но Добрынин был тверд. Он решительно отогнал их.

— Что делать? — спросил он Волчанова.

— Ну, как на Севере, помнишь? Надо будет поехать в один закрытый отдаленный городок и провести там важное расследование… Я тебе здесь объяснять ничего не буду. Если твердо решил — задание получишь на месте, а я организую самолет для тебя. Ну как?

— Поеду, — сказал Добрынин.

— Отлично, — Волчанов был очень доволен. — Я ведь никому так, как тебе, не доверяю. А наших посылать нет смысла — каждому дураку видно, кто они и откуда. Ну пойдем, переночуем в кабинете, а утром на аэродром!

Добрынин расстелил одолженный генералом матрац, улегся и сразу заснул, усталый и счастливый.

Генерал Волчанов еще долго сидел за столом, звонил кому-то, выходил из кабинета и возвращался. Но часам к трем и он улегся на полу рядом со своим старинным другом.

Проснулись в семь. Сходили в дежурный буфет на четвертый этаж, выпили чаю, съели по вареному яйцу и по тарелке овсяной каши на молоке.

Машина уже ждала внизу. Добрынин взял вещмешок, забросил на плечо.

— Как самочувствие? — спросил уже на улице Волчанов.

— Хорошее.

— Тогда вперед! Сделаешь дело, — Волчанов понизил голос, — помогу тебе в Киев съездить… к дочери…

Черный «ЗИЛ» уже выезжал из Кремля, когда Добрынин попросил на минутку остановиться.

Он вышел и, пока машина ждала, сходил на могилу Тверина, постоял там немного. Опять вспомнился ему рассказ «Ленин и Тверин» — и приятная мысль согрела душу — ведь ехал он сейчас на задание, а значит, в чем-то продолжал дело Ленина-Тверина.

Подошел Волчанов.

— Павлуша, — сказал он, — надо ехать. Самолет ждет.

Добрынин кивнул.

— Знаешь, посади на его могиле березку, все-таки он был русским человеком, — говорил он по дороге Волчанову. — Обязательно посади…

Волчанов пообещал.

Ехали по Москве удивительно долго. Проезжали новостройки.

Добрынин вспоминал, как это было много лет назад, и воображал себе, что вот сейчас выезжает он на поле, видит полосатую будку с сачком ветроопределителя на крыше. А летчик сидит в будке, пьет чай и ждет его, единственного пассажира.

Но в этот раз все было по-другому. Машина въехала в открытые железные ворота, охраняемые солдатами. Потом мимо пронеслись несколько огромных антенн и радарных установок.

Наконец машина остановилась. Вышли. Метрах в пятидесяти стояли зеленые с красными звездами на крыльях самолеты, стояли в ряд.

Подбежал к Волчанову молодой офицер, что-то сказал и побежал к самолетам.

— Да, Павлуша, — окликнул Волчанов народного контролера. — Вот, возьми. То, что я обещал!

Добрынин принял в руки перевязанный бечевкой пакет. Посмотрел вопросительно на старого друга.

— Там перевод «кожаной книги» и то, что Тверин просил передать тебе перед смертью… Ты ведь летать любишь? — спросил вдруг Волчанов, увидев идущего к ним летчика.

— Да, — признался Добрынин.

— Я так и думал. Туда ведь можно было и на поезде ехать, а потом на машине, но что я, для тебя самолет жалеть буду? А?

Летчик подошел, доложил Волчанову о готовности.

— Ну давай, до встречи! — обернулся генерал к Добрынину. — Дай Бог, будем живы — еще увидимся.

Обнялись они крепко. Постояли так, обнявшись, минуту или две. Потом Волчанов похлопал Добрынина по плечу.

— Давай, Паша! До встречи!

И пошел Добрынин следом за летчиком к стоянке самолетов. Пошел, неся на плече вещмешок, а в руке — пакет. Летчик шел быстро, и Добрынин едва за ним поспевал. Не хватало дыхания, но он, сцепив зубы, старался идти быстрее.

Волчанов долго смотрел ему вслед. Взгляд его был грустен и задумчив.

— Товарищ генерал-лейтенант, — подошел к нему шофер. — Через час совещание…

— Да, иду… — не оборачиваясь, сказал Волчанов. «Увидимся ли еще?» — думал он, глядя в ту сторону, куда ушел Добрынин.

Взревел двигателями один из самолетов на стоянке.

Выкатился из ряда.

— Ну, в добрый путь! — прошептал Волчанов и сел в машину.

Шофер посмотрел на часы. Видно, нервничал.

— Не бойся, — сказал ему Волчанов. — Опоздаем, так опоздаем. Не на рыбалку ездили!

«ЗИЛ» развернулся и, набирая скорость, выехал из железных ворот военного аэродрома.

Над проснувшейся Москвой поднималось красноватое осеннее солнце.

Глава 29

Когда пригрело весеннее солнце и ушел на речное дно еще зимою вмороженный в лед бригадир строителей, задумались оставшиеся новопалестиняне о том, что пришло уже время похоронить Архипку-Степана и Захара. Задумались и долго решать не стали — вырыли могилу одну на двоих внизу в начале поля, опустили их туда без гробов, но в холст и в старые шинели завернутых. Землей засыпали, и только потом вышел вперед горбун-счетовод, окинул взглядом оставшихся новопалестинян, сглотнул слюну от горечи — ведь стояло вокруг него и могилы не больше двадцати человек, а в его амбарной книге за прошлый год больше двух сотен имен записано было! — и сказал:

— Ну вот, дорогие наши товарищи, сегодня хороним мы умерших по своему и не по своему желанию еще зимою друзей наших Архипку-Степана и Захара. Были они люди верные и трудолюбивые, таких среди нас теперь и не осталось вовсе. И, если по правде, до слез мне жалко и обидно, что как-то не так пошло у нас тут… Ведь построили мы счастье своими руками, а сберечь его не смогли. Может, еще выйдет что-то, если все вместе мы за сев возьмемся…