Грезы любви - Берд Джулия - Страница 40

— Давай, милая, поспеши, — понукал он лошадь, под тяжестью седока тяжело ступавшую по древней мостовой.

— Прости меня, Ричард, — бормотал Джон. Последнее время он часто разговаривал сам с собой, так как не находил нужного собеседника, чтобы высказать все, что накопилось на душе. — Не мог же я, как слуга, ждать тебя возле Вестминстера. Да и зачем, если там не было короля? Я знаю, ты, мой мальчик, найдешь меня у Нэлли, хозяйки «Головы Борова».

С тех пор как король посадил его в тюрьму, Джон ни разу не посещал этой гостиницы. Он считал благоразумным обходить Лондон стороной. Но сейчас, видя городскую толчею, Джон понял, что этот город был ему единственным домом. Здесь он посещал таверну за таверной, ведя разгульную жизнь. Здесь он в окружении женщин мог выпить больше любого сильного рыцаря и не упасть под стол. Здесь принц Хэл смеялся над шутками сэра Джон до колик в животе. Здесь они с Хэлом напивались до такой степени, что наутро ничего не помнили.

— Тпррру. Стоять, — скомандовал он понурой лошади. — Я пойду пешком.

Спешившись, он оказался у окон домов, из которых доносились запахи вареной капусты и пшенной каши. Он шел, тяжело передвигая ноги. Джон понимал, что время его лихой юности ушло навсегда. «Где же я, старый доходяга, помру? На бочке с элем, видать» — рассуждал он посмеиваясь. Вдалеке слышались крики пьяных моряков.

— Перед тем как я умру, — шептал он на ухо своей кляче, которая, казалось, внимательно слушала, — я должен увидеть Генриха. Я должен, должен.

Лошадь слегка заржала, как бы поддерживая беседу.

— Прости меня, мой принц, за все, что я сделал не так, — бормотал Джон, ведя лошадь в поводу. — Обними меня, старого и немощного. Я прижмусь к твоей груди, принц. Ты — наша надежда. Все, что у меня было — это ты. А затем и смерть не страшна.

Лошадь тихонько ржала, как будто побуждала Джона рассказать еще что-нибудь.

— Хэл сразу скажет, как он соскучился по мне, как устал от скучных министров, дипломатов, консулов и пушек. Он скажет, что все, что ему надо, — это услышать мои шутки и выпить со мной. Я преподнесу ему целую бочку эля. Король пожалуется мне, что окружен одними дураками, политиканами. Да, я расскажу ему много нового, и он будет от души смеяться над моими шутками. — На лбу у сэра Джона выступили капельки пота. Ему трудно было дышать, в глазах потемнело. И вдруг он увидел его, короля! Нет, старику это не показалось, навстречу действительно ехал Генрих, собственной персоной, восседая на белом коне. Короля окружала дюжина воинов. Процессия двигалась под мощные звуки фанфар.

— Мой король! — изо всей силы закричал сэр Джон. — Хэл, это я, сэр Джон!

Джон пробивался сквозь быстро собравшуюся толпу.

— Едет король, король! — кричали дети. Родители брали их на руки, чтобы показать грандиозное шествие короля.

Джон работал локтями, пробиваясь вперед.

— Разойдитесь, я — друг короля! Отступите!

Щурясь от солнца, он разглядел сверкающий серебряными доспехами эскорт Генриха. Дюжина могучих воинов приближалась на грациозных конях. Толпа расступалась в сторону, освобождая дорогу столь важным особам.

Джон разглядел королевский герб, который он узнал бы за версту. На нем были изображены леопарды, разрывающие на части лилию. Джон застыл на месте, не в силах шевельнуться, королевские лошади были так близко, что могли затоптать его. Сердце бешено забилось в груди. Бедный Джон забыл те слова, которые он так давно хотел сказать Генриху. Король приближался, собравшиеся упали на колени. Звонко цокали копыта резвых скакунов.

Джон, который всегда стоял в присутствии Хэла, пал на колени.

— Мой король, — пытался произнести старик, но у него пропал голос, онемевшие губы не двигались. — Эль, у меня есть эль из нашей таверны, — хрипел в отчаянии сэр Джон.

— Слава королю! — закричал кто-то.

— Слава королю! Слава! — подхватил хор голосов, заглушая невнятное бормотанье сэра Джона.

Король проследовал дальше. Вот уже последние воины замкнули шествие. Народ побежал за ними, смеясь и радуясь удаче увидеть так близко могущественного монарха.

— Мой король, Генрих, это же я, — бормотал сэр Джон, поднимаясь на ноги. Но король был уже далеко.

Ослепленный горем, Джон вновь бросился к своей лошади и ударился головой о бочку с элем. Сведенными судорогой пальцами он начал расстегивать ремни, затем схватил бочку и с любовью прижал ее к груди.

— Хэл, я привез тебе подарок. Возьми, не отворачивайся от меня!

Он бежал в толпе, крепко прижимая бочку к груди. Казалось, он нес саму память о прошедших днях. Джон смеялся сквозь слезы. Он ведь думал, что молодость никогда не кончится, что любовь Хэла будет вечной. В те далекие дни одной улыбки принца хватало, чтобы поверить в это. Но Джон, видя, как королевская свита скрылась за поворотом, понял, что в этом мире ничто не вечно. Вот уже не стало слышно ржания лошадей, улица приняла свой обычный вид, дети стали гонять мяч, со второго этажа кто-то выплеснул ведро помоев.

«Всему приходит конец», — думал Джон, еле передвигая ноги. В груди нарастала тяжесть. Вдруг сердце пронзила острая боль, как будто в него вонзили кинжал. Джон застонал, схватившись за грудь.

Бочка с элем упала, гулко ударившись о мостовую, и треснула. Янтарная жидкость ручейком потекла по грязным камням.

— Мой эль… — завопил Джон. Он больше не мог стоять на ногах и упал на колени, больно ударившись об острый камень. Его чулки намокли. Прижав руку к трещине, Джон тщетно пытался не дать элю вытечь из бочки. — О Хэл, прости меня…

Всей тяжестью тела он упал на бочку, которая сразу раскололась. Джону показалось, что он лежал в луже эля целую вечность. В груди нарастала боль. Наконец ему удалось перевернуться на спину. Камзол весь промок. Джон поморгал и вдруг увидел, что король собственной персоной стоит рядом.

— Мой король! Ты ли это? — солнце светило в глаза, и было трудно разглядеть лицо склонившегося над ним человека. — Это ты, Хэл?

Человек кивал головой.

— О Боже, Хэл. Я умираю, — слезы покатились по щекам старика, но он их не стыдился. Джон не хотел покидать этот грешный мир. Он протянул руку, его величество сжал ее. — Я всегда любил тебя, мой король, и всей душой был предан тебе. Ты любил меня, Хэл?

Человек наклонился и потрепал его по щеке.

— Ты был самым лучшим другом, которого король когда-либо имел.

Джон заморгал, не веря своим ушам.

— Хэл, это правда?

Человек снова кивнул.

Джон улыбнулся и погрузился в темноту. Его величество обнял старика, и теперь, прижавшись к этой груди, Джону уже не страшно было умирать.

На следующий день, повелев слугам проводить в последний путь сэра Джона, Ричард немедленно отправился в дорогу, взяв с собой только Перкинса. На улицах города нечем было дышать. Ричард не мог дождаться, когда вырвется из Лондона на просторы зеленых полей.

Путь домой был долгим и утомительным. Покачиваясь в седле под знойным солнцем, он гнал коня по лесам и долинам к Кадмонскому замку, чтобы поскорее обнять любимую. Сейчас она была единственным утешением, смыслом его жизни. Все прежние ценности были уничтожены. Недавний разговор с дядей короля только подтвердил это. Идти войной на Киркингама сейчас, когда король уже пошел на Францию, было безумием. К нему отнесутся не лучше, чем к ассасину из Персии.

На следующий день на горизонте появился Кадмонский замок. Ричард придержал коня; он с любовью разглядывал каждый листик на деревьях, каждый изгиб на дороге. Перкинс, покачиваясь в седле рядом, тоже радовался, что вернулся домой.

— Хоть и жалко сэра Джона, но ему повезло, — сказал Ричард взъерошенному юнцу. — Знаешь, Перкинс, он умер счастливым.

— Да, милорд, ему не придется увидеть той резни, которая скоро будет во Франции.

Ричард откинул голову назад и закрыл глаза, подставляя лицо лучам яркого солнца. Свежий ветер трепал волосы. Графу хотелось забыть печальную картину кончины его старого друга. Ричард чувствовал себя опустошенным, полумертвым, ему хотелось, чтобы природа вдохнула в него радость жизни.