Ринальдо Ринальдини, атаман разбойников - Вульпиус Христиан Август - Страница 14

— Эта история вызывает в нашей памяти примеры, когда подобные видения предсказывали знаменитым мужам гибель. Привидение, что явилось Бруту, говорило. А это видение молчало. Оно грозило пальцем. Мне? Но оно грозило и Розе, когда она была одна в палатке. Ей раньше. Мне позже. Это не фантазия. Нас пятеро, тех, кто его видел. Мой отличный пистолет отказал, а он никогда еще не отказывал. Другие стреляли. Они прекрасно справляются со своими нарезными стволами, они прицелились, но не попали. Удивительно! Зачем же я сам обращаю себя в труса? В труса? Нет, я не трус!

Заснуть Ринальдо не мог. Он вскочил с постели, набросил плащ и пошел вниз, в долину. Там он завел разговор с часовыми, выпил с ними, даже стал шутить над тем, что случилось ночью.

Солнце только что взошло. Любуясь изумительным зрелищем, Ринальдо вздохнул:

— Но оно все-таки восходит для меня не таким прекрасным, как тогда, когда я был еще со своими козами.

Тут к нему подскочил Николо с криками радости:

— Атаман! Мы захватили обоз, который принадлежит богатым монахам в Манголо. А потому мы за него не заплатили. Но самое смешное в этом деле: мы потребовали, чтобы священник, который при том был, всем нам отпустил грехи. Он отпустил нам грехи жалобным голосом, и мы дали им уйти.

— Случай этот привлечет всеобщее внимание, — сказал Ринальдо и пошел, задумавшись, обратно в палатку, где Роза только недавно поднялась и теперь варила шоколад.

Ринальдо сел завтракать перед палаткой. Он оглядывал долину, над которой клубился туман. Лучи солнца стали пригревать сильнее, туман рассеялся, и прекрасная долина открылась ему во всей своей неописуемой красоте. Он оглядел в подзорную трубу все проселочные дороги и убедился, что они безлюдны. Только на одной вроде бы двигалась какая-то повозка. Ринальдо приказал Себастьяно глянуть, что там такое. Тот помчался вниз.

Атаман стал внимательно разглядывать живописный, не очень далеко расположенный замок, уже давно привлекавший его внимание. Теперь он вознамерился посмотреть на него вблизи. По этому случаю он переоделся в зеленый, расшитый золотом охотничий костюм, надел шляпу с пером и взял двустволку. В сопровождении левретки наш «охотник» сошел с горы на дорогу и направился к замку.

Справа стоял монастырь, битком набитый упитанными бенедиктинцами, перед воротами прогуливался туда-назад монах, читающий молитвенник.

После приветствий Ринальдо и монах разговорились.

— Вы смотрите на меня, сдается мне, с удивлением? Почему? — поинтересовался Ринальдо.

— Я удивляюсь тому, что вы разгуливаете тут в одиночку, словно бы вам нечего бояться, — ответил патер.

— Но чего же мне бояться?

— А вы не знаете? В горах поселились разбойники.

— Об этом я ничего не слышал.

— Но это правда. Разбойники отобрали у нас бочки с вином, а патер Бернгард, который был при том, еще должен был отпустить грехи этим мошенникам. Но такое отпущение грехов, полученное силой, недействительно. К тому же этим разбойникам с большой дороги на пользу их потеха не пойдет…

— Почему же? — спросил Ринальдо, изображая удивление.

— Эти богомерзкие парни будут не только отлучены нами от церкви, но мы еще доведем до сведения высших властей, что они совершают преступления. И вскоре против них выступит наряд войск и изгонит их из укрытий.

— Но прольется кровь!

— Пусть прольется разбойничьей крови как можно больше, на благо обокраденного человечества.

— Могу ли я за деньги и слова благодарности получить у вас завтрак? — поинтересовался Ринальдо, давая другое направление их разговору.

— Почему же нет? Проходите.

— Я хотел бы позавтракать здесь, на воздухе, а потом отправиться в обратный путь, поскольку вы сказали, что местность эта небезопасна.

Монах ушел и вернулся вскоре с членом их ордена, но не духовным лицом, который нес бутылку вина и булочки.

— Прошу прощенья. Так вы не проживаете здесь поблизости? — спросил монах.

— Я гость, живу у друга, замок которого недалеко отсюда.

— Ага! Вы, значит, еще не слышали о пресловутом Ринальдини?

— Нет, слышал! Он, говорят, погиб в бою, а в Чезене я узнал подробности о его смерти.

— Так говорят. Однако кое-кто утверждает, что этот негодяй еще жив. Он, говорят, истинный Протей [4], бродит тут по округе в разных обличьях.

— А вы его не знаете?

— Боже избави! Между тем если бы мы наверняка знали, где с ним можно встретиться, так попытались бы получить от него охранную грамоту для нас и нашего имущества.

— А что дали бы вы ему за это, почтенный патер?

— Мы предложили бы ему сто цехинов и даже добавили бы, если б он потребовал больше.

— Но если вы дадите эти деньги солдатам, которых пошлют против него…

— Это не поможет. Его шайка сразу же разрастется, даже если ее разгромят и останется их в десять раз меньше. В ней и так, говорят, более пятисот человек.

— Бог мой! Чем же этот тип кормит всех своих людей? — удивленно воскликнул Ринальдо.

— А тем, что награбит. Они крадут точно вороны, эти нечестивые молодчики, — вздохнул монах.

— Но я полагаю, если бы правительство умно повело дело, так с этим бесчинством можно было бы покончить.

— Как же? — удивился патер.

— К примеру, объявить полное прощение Ринальдини и его людям… Пригласить их вернуться в гражданское общество…

— Господи, спаси и помилуй! Кто захотел бы жить с подобными прощелыгами в одном обществе? Благочестивого христианина нельзя даже похоронить рядом с таким висельником, не говоря уже о том, чтобы полагать его способным жить рядом и вместе с этим мошенником… Нет! Из этого ничего не выйдет. Грехи этим подонкам можно отпустить разве только в их смертный час, если они обратятся к Богу, но на виселицу их следует вздернуть без пощады. А умрут они во грехе, не получив отпущения, так пускай провалятся в преисподнюю. Поддерживать связь с этими подонками нельзя…

— Однако же вы сами хотели вступить с ними в связь… — возразил Ринальдо. — Разве вы не намеревались купить у них охранную грамоту?

— Это не связь с ними, а умный поступок. С волками жить — по-волчьи выть. Да, мы покупаем у них охранное право, но отлучаем после этого их всех от церкви. С подобным людом обращаться надо как с язычниками, не ведающими о Боге.

— Допустим, что я это знаю… и был бы я сам Ринальдини…

— От чего избави вас Бог!

— …так я бы — как Ринальдини, разумеется, — вас, господа, лишил бы власти.

— Вот и хорошо, что Ринальдини этого не знает! Он, говорят, человек мстительный. Но, может, его и на свете больше нет.

— Весьма возможно. В Пиенце его голова, по слухам, вздета на кол.

— Да так ли это? — переспросил монах. — Но я боюсь его последователей так же, как его самого.

— Скажите, кому принадлежит вон тот чудесный замок? — перевел Ринальдо разговор на другую тему.

— С недавнего времени он принадлежит барону Ровеццо, который его купил. А прежде был собственностью семейства Алтиери. Барон живет там со своей юной, любезной супругой. Они недавно женаты. Она, говорят, тихая дама. А барон человек довольно буйный, истинный дьявол на охоте, а на коне скачет как безумец. И вот что еще: смею ли спросить ваше имя?

— Граф Дальброго.

— Дальброго? Дальброго? Ваш род из…

— Из итальянской Швейцарии, — ответил Ринальдо.

— Ага! Из Швейцарии! Так, так!

Во время их разговора зазвонил колокол, и монах поспешил на хоры. Ринальдо уплатил за все, что съел и выпил, и отправился к замку.

Высокая стена огораживала прекрасный замковый парк. Но Ринальдо нашел открытую решетчатую дверь. И вошел в парк.

Он уже подходил к декоративному кустарнику, как заметил молодую даму. Она обернулась и, увидев Ринальдо, громко вскрикнула.

— Возможно ли? — воскликнул Ринальдо. — Могу ли я поверить собственным глазам? Аурелия?

— Это я. Здесь замок моего мужа.

— Значит, правда замужем?

— Да — к сожалению! О, лучше бы меня оставили у Донато в его глуши! Лучше бы я осталась на мызе моего приемного отца! Как я была там счастлива! Отец желал мне добра, дал за мной очень богатое приданое. Из-за этого мой муж и посватался…

4

Морской бог, произвольно меняющий свой вид (греч. миф.).