Ринальдо Ринальдини, атаман разбойников - Вульпиус Христиан Август - Страница 64

64

— Уж случилось! Не хочет ли господин вахмистр принять грамоту?

— Что-о?

— Я — Ринальдини.

— Да! — подтвердил один из драгун. — Ты мой великий атаман Ринальдини! Я служил под твоим началом в Калабрии и снова душой и телом буду служить тебе! Кем однажды командовал такой человек, тот не позволит командовать собой какому-то вахмистру, когда нашел своего прежнего командира.

— Приветствую тебя, Птоломео! — сказал Ринальдо. — Я тебя еще помню. Ты сражался со мной у Сан-Лучито, был с нами у Лунаро. Я рад тебе!

Вахмистр не знал, как ему быть. Ринальдо крикнул ему:

— Сохраните грамоту, она, быть может, еще сослужит вам добрую службу. С минуты на минуту деревню всполошат мои люди.

С этими словами он пришпорил коня и поскакал прочь. Птоломео и Лодовико следовали за ним. Вахмистр схватился за пистолеты. Но Лодовико выстрелил прежде, чем тот успел вытащить пистолет. Вахмистр, раненный, свалился с лошади на землю.

— Гром и молния! — воскликнул Лодовико. — Атаман! Ну и самообладание у тебя, только ты один на такое способен. Чинтио так не может. И везет тебе тоже, как никому другому, ничего не скажешь. А уж разные обстоятельства ты используешь, как никто другой! Все это и делает тебя великим человеком!

— Да, черт побери! — подхватил Птоломео. — За такого человека и смерть принимаешь с удовольствием.

— Viva Rinaldini! — вскричал Лодовико.

— Однако, — продолжал Птоломео, — Чинтио придется туго. Завтра против него выступят пятьсот солдат и восемьсот волонтеров. Должно быть, он проведал о том, потому что сегодня утром спешно подался в горы. Как же нам до него добраться?

— Птоломео! — ответил Ринальдо. — Я буду путешественником, а тебя мне якобы дали для моей безопасности. Так и скажешь, если мы опять натолкнемся на патруль. Ты остаешься в форме драгуна.

— Сечешь? — прошептал Лодовико Птоломео. — Вот так умный человек любое обстоятельство может обернуть себе на пользу.

Вскоре они добрались до леса. Лодовико отыскал приметное ему местечко и откопал из тайника продукты и вино.

— То, что Чинтио, — сказал он, — не оставил здесь даже часового, говорит о том, что он ушел очень далеко в горы и что проведал о мощном наступлении. Он конечно же перешел Гранго и отойдет на свои старые позиции в горах у Рочеллы и Сан-Доменико. Там мы как-то долго сидели, пока нехватка провианта не выгнала нас из наших нор. Но тогда нам здорово намылили головы, я тоже получил саблей удар, рану, которую мне довольно долго смазывали мазями, маслами и прочей дрянью.

Ринальдо помолчал, потом сказал:

— Если мы пойдем к Рочелла или Сан-Доменико, так рискуем попасть в руки волонтеров. А пройдут раньше солдаты, так наш тыл останется свободным и назад нам двигаться будет безопаснее, чем вперед. Но я все-таки хотел бы поговорить с Чинтио, склонить его к освобождению графа Лентини. Я понимаю также, что он теперь, будучи в затруднении, может воспользоваться графом как заложником. Вот я и не знаю еще, на что мне решиться.

— Атаман! — начал Птоломео. — А что, если ты пошлешь меня к Чинтио с поручением? Я выдам себя за вестового и так спокойно миную войска. Скажу, что графиня Лентини хочет вызволить супруга; она послала меня к Чинтио. С этой ложью я пробьюсь.

— Твое предложение очень даже неплохое! Хорошее, умное предложение, и возможно, что ты достигнешь своей цели.

Птоломео пустился в путь. А Ринальдо последовал совету Лодовико переночевать в лесу.

— В этом лесу у нас есть подземная пещера, — сказал Лодовико, — в ней часто, когда в том была большая нужда, скрывалось двенадцать, а то и шестнадцать человек. Правда, нам было тесновато, зато безопасно.

Они взяли коней за уздцы и пошли к пещере.

Лодовико ступил на замаскированную пружину крышки люка, выложенной дерном.

— Черт! — выругался он. — Пружина не поддается. В пещере люди!

Он лег на землю, прижал ухо к земле и сказал:

— Да, в пещере люди.

После этого он уселся возле одной из елей, вытащил кинжал и подал им звуковой сигнал, о каком члены шайки условились заранее.

Люк чуть приоткрылся, и чей-то голос спросил:

— Где танцуют, варят и пьют?

Лодовико быстро ответил:

— Мы танцуем в замке, варим на церковной площади, а пьем в клозете у матушки Евы.

Крышка люка приподнялась, и тот же голос крикнул:

— Добро пожаловать, Лодовико!

— Что такое, черт побери?! — удивился тот. — Вы запрятались в нору, в то время как Чинтио пришлось уйти? Кто там схоронился?

— Да мы ранены, вот и остались. Клаудиано и я. И с нами еще обе девицы — Лоретта и Мелисса, у них ноги стерты до крови, поэтому они не поспевали за отступающими.

— Хорошо! Тогда для нас еще хватит места.

— Сколько голов?

— Две человеческие и две лошадиные.

— Кто с тобой?

— Лучший друг Чинтио.

Крышка люка открылась, лошадей свели по полого спускающейся дорожке, всадники шли за ними.

Теперь все, и мужчины и девушки, узнали, кто находится среди них. Удивленные, они молчали, а девушки целовали гостю руки. Он прилег на удобное ложе и прервал тишину:

— Девицы! У вас есть, как я вижу, гитары. Сыграйте и спойте мне что-нибудь.

Девушки взяли гитары.

Лоретта пела:

Чуть зазеленеют чащи И начнут в них птички петь — Сразу сердце бьется чаще, И сама хочу взлететь.

Мелисса отвечала:

Чуть веселые ягнята Заиграют в клеверах, Больно мне — но боль приятна… Стать бы мне овечкой, ах!

Лоретта:

Что за чувство грудь стеснило? Кто мне объяснит его?

Мелисса:

То любовь! В ней жизни сила, Тайна в ней и волшебство!

Обе:

Дух веселый и унылый Чувствую в душе моей. То любовь. В ней жизни силы, Волшебство и тайна в ней.

— Ах, бедные вы мои! — сказал Ринальдо. — Познаете ли вы когда-нибудь, сколь счастливым делает любовь человека? Вас, таящихся в пещерах и лесах, нежная волшебная сила любви никогда не извлечет на ласковый дневной свет. Где вы родились?

— Я родилась в Калабрии, в пещере, — сказала Мелисса.

— А я в Сицилии, в лесу, — ответила ему Лоретта.

— А здесь вам нравится?

— О да! — воскликнула Лоретта.

— Тогда, разумеется, я не вправе вас жалеть!

— А разве Розу надо было жалеть, когда она жила со своим Ринальдо в пещерах и лесах? — спросила Лоретта.

— Роза была хорошая девушка! Я оплакиваю ее смерть, но ее жизни я никогда не завидовал… — вздохнул Ринальдо.

— Разве она не любила? Она же была счастлива, — сказала Лоретта.

— А ты счастлива?

— Я была счастлива. Мой возлюбленный попал полтора месяца назад в руки волонтеров и теперь…

— Висит? — спросил Ринальдо.

— Наверно, ведь он был отчаянным парнем и уже не одного солдата прикончил. Настоящий мужчина!

— Ты заслуживаешь того, чтобы быть невестой разбойника!

— Роза была счастливее меня, ведь ее любил самый знаменитый из всех разбойников…

— А ты жаждешь славы, Лоретта?

— Конечно! Я ведь думала, что Ринальдини умер, поэтому желала всегда, чтобы меня любил Чинтио. Но теперь я от этого желания отреклась.

— И желаешь, чтобы я тебя любил?

— Разве не смею я желать того, чего желала Роза, чего желали, как рассказывают, Дианора, Олимпия и другие женщины?

— Твоя откровенность мне по душе, Лоретта!