Между Амуром и Невой - Свечин Николай - Страница 11

11

Он нажал кнопку звонка, мгновенно в двери появился камердинер.

— Зови.

В кабинет с портфелями в руках зашли начальник Главного штаба генерал-адъютант Обручев и директор канцелярии Военно-Ученого комитета генерал-майор Енгалычев.

— Садитесь, господа, — император усадил, после приветствия, всех троих вокруг стола, сел сам и сказал. — Начнем с того, на чем остановились в тот раз — с железных дорог. Что надумали?

— Я по-прежнему настаиваю, ваше величество, на развитии Полесской казенной дороги, — эмоционально заговорил Обручев. — Она стратегическая, без нее мы совершенно определенно не успеем отмобилизоваться против Германии. Министр финансов, как всегда, этого не понимает. Ему удобнее мыслить узко: дебит, кредит, бюджетный дефицит. А как мы будем воевать — война же с германцами неизбежна! — это его не волнует, клистирная его душа![33]

И Обручев нервно стукнул портфелем по столу.

— Не сердитесь, Николай Николаевич! — добродушно успокоил государь своего генерала. — Бунге я беру на себя. Но помогите мне в этом. Давайте подробнее — что нужно? в какие сроки?

— Виноват, ваше величество…Я понимаю соображения экономии и буду говорить лишь о самом важном. Основные магистрали Полесской дороги: Вильно — Ровно через Лунинец-Сарны и Брест — Брянск через Гомель надо сделать двухпутными к 87-му году. Кровь из носу, ваше величество.

Император отметил что-то в своем блокноте.

— Далее, Пинско-Жабинскую дорогу необходимо продлить до Ровно. Это крайне важная рокадная артерия, и, кроме того, по ней можно перевозить крепостную артиллерию к западным крепостям.

— Хм… Знали бы вы, Николай Николаевич, как это знаю я, сколько в русском хозяйстве таких вот крайне важных дел, на которые десятилетиями не хватает денег, — хмуро пробурчал в бороду император. — Казна до сих пор не отойдет после турецкой войны… Ну, ладно. Готовьте доклад на ближайшее заседание Особой комиссии по оборонительным сооружениям. Я его конформирую. Теперь порох.

Енгалычев пытался встать, но Александр жестом остановил его.

— Вы по-прежнему настаиваете на Казани?

— Так точно, ваше величество. Казанский казенный пороховой завод с июня будет готов приступить к разработке и затем выделке бездымного пороха. Для запуска необходимо ассигновать 23 тысячи рублей, желательно побыстрее.

Император снова сделал пометку в блокноте.

— Ружья.

— Созданная в феврале «Особая комиссия по испытанию магазинных ружей» испытывает к настоящему времени четыре переделочных винтовки: Лутковского, Квашневского, Роговцева и Моссина. Наиболее интересен последний образец, хотя он еще дорабатывается.

— Капитана Моссина?

— Так точно, начальника инструментальной мастерской Тульского оружейного завода капитана Моссина. Он представил пока лишь чертежи 4,2-линейной магазинной винтовки, но очень интересного замысла. Комиссия продолжает сбор и изучение отечественных и иностранных образцов.

— Хорошо. Держите меня в курсе этого вопроса. Далее. Крепости.

— Брест-Литовск и Ивангород строятся согласно плана. В июне начнутся первые работы по возведению совершенно новой крепости Осовец. Это будет лучшее в мире укрепление, Ваше Величество! А когда заложим Ковно и Новогеоргиевск, прикроем от германцев все Полесье.

— Кстати о германцах. Как они реагируют на реформу нашей кавалерии?

— Нервно, ваше величество, — ответил Енгалычев уже в качестве начальника военной разведки. — Их необычайно раздражает то, что мы перекомплектовали из четырехэскадронного в шестиэскадронный состав только те полки, которые стоят на нашей западной границе. А тут еще перевод артиллерии на конную тягу…[34] Германцы видят во всём этом целую систему враждебных к ним действий, и готовятся ответить тем же. Мы ждём больших осложнений…

Император посидел минуту молча, ковыряя свою огромную ладонь. Генералы и Таубе переглянулись, но тоже молчали.

— Ладно, хрен с ними! — сказал, наконец, государь. — Хочешь мира — готовься к войне. Теперь перейдём к вопросу, который касается нашего всеми любимого ротмистра.

И иронично при этом хмыкнул. Генералы также дружно, незлобливо ухмыльнулись, Таубе скорчил гримасу. Император имел в виду последнюю выходку барона. Тот отказался перевестись из Корпуса жандармов в гвардию, хотя его величество настаивал на этом, и перешёл в армейскую кавалерию. Общеизвестно, что вся армия дружно ненавидела гвардейцев даже не за преимущество в один чин, а именно за отсутствие «у них» звания подполковника. Ротный или эскадронный командир, пусть даже и заслуженный офицер, очень уж скоро получал там в погон два просвета. Таубе этой неприязни не желал, и вместо возвращения в кавалергарды прикомандировался к славному Нижегородскому драгунскому полку, заведомо отодвигая от себя на лишние шесть лет калоши.[35]

— Как, генерал, — обратился государь к Енгалычеву, — забыли уже англичане ту обиду, что нанёс им барон тогда в Лхасе?

— Да бес бы с ними, даже если и не забыли, ваше величество. Пора ротмистру возвращаться на «Крышу Мира». И наплевать нам при этом на Альбион четыре раза…

— Правильно. Итак, барон, настала ваша очередь вернуться туда, откуда вы временно, по необходимости отлучились.

Таубе глянул на всех сразу повеселевшим взором, придвинулся к столу; под ним тонко дзенькнула шпора.

— Ишь, как копытом-то бьёт, — повернулся государь к Обручеву. — Молодой, ни черта не боится. Только нет там, барон, ничего весёлого. Наглеют англичане, и за Индию свою дрожат, на хрен она нам не сдалась… Трудно нам на Памире, с сильным противником бодаемся, а не бодаться нельзя! Туркестан — огромный кипящий котёл. Русская власть там пока только на бумаге. Не защитим её, не выставим в горах твёрдой границы — всё потеряем, и хлопка опять не будет, и рынки от наших мануфактуристов уйдут. Главное же — подстрекаемый англичанами Афганистан. Коканд он в покое не оставит, и будет на наших южных границах не прекращающийся десятилетиями пожар… Понимаете, Виктор Рейнгольдович, что это такое? Огромная пороховая бочка под нашим боком, фитиль — в Кабуле, а спички в Лондоне.

— Понимаю, ваше величество. Прикажете отбыть немедленно?

Император посмотрел на Енгалычева, тот раскрыл лежащую перед ним папку и подвинул её к Таубе:

— Несколько дней на подготовку и ознакомление с ситуацией мы вам, конечно, дадим. Положение и впрямь очень серьёзное. Британцы действительно обнаглели: наши владения кишат шпионами. Пундиты — специально подготовленные туземные топографы — скрытно ведут картографирование местности, изыскивают караванные пути, переходы через перевалы, броды, проходимые для артиллерии дороги, и так далее. Большая Съёмка[36] весьма оживилась: она готовит и засылает в Кашгарию и Восточный Туркестан по пятьдесят новых пундитов ежегодно. «Крыша Мира», эта спорная территория между нами и британцами, быстро англизируется; пора поставить этому заслон. Мы наращиваем наше военное присутствие на Памире. В рамках этой программы вы, барон, едете туда для вступления в должность начальника разведочного отделения — старшего адьютанта штаба Туркестанского военного округа. С присвоением, кстати, вам за отличие звания майора.[37]

Все, как по команде, встали и пожали Таубе руку, причём первым это сделал государь.

Таубе, серьёзный и собранный, молча поклонился, взял енгалычевскую папку и вышел из царского кабинета. Оставшиеся до завтрака полчаса он изучал в помещении охраны секретные бумаги. За простым, но сытным завтраком с императорской четой, Обручевым, Енгалычевым и дежурным флигель-адьютантом говорили только о недавней коронации. Освободившись, наконец, барон приехал на двенадцатичасовой машине из Гатчины в столицу. Первым делом он купил в магазине офицерских вещей на Невском майорские погоны с двумя просветами и двумя звёздочками. Надо было, по обычаю, спрыснуть новое звание. Как говорит Лешка Лыков, целковому голову свернуть. Но с кем? Лучше всего, конечно, с тем же Лыковым. Последний раз они виделись месяц назад, когда шлялись по городу втроём — третьим был Федька Таубе, двоюродный брат и тоже барон, и горячо при этом спорили. Подъесаул Оренбургского казачьего войска, Федька намеревался перейти на службу в Отдельный жандармский корпус и просил у родственника совета и протекции. Виктор и Алексей настойчиво, но безуспешно, его от этого отговаривали. Наконец, устав, Алексей ткнул казака-барона крепким пальцем в грудь и спросил:

вернуться

33

Министр финансов Н. Х. Бунге был внуком аптекаря.

вернуться

34

Пешая артиллерия с начала 80-х гг. переводилась на конную тягу по штату мирного времени (раньше она получала упряжи лишь во время военных действий), в первую очередь в западных округах.

вернуться

35

Калоши, как и папаха, полагались в российской армии полковникам и генералам.

вернуться

36

Подразделение британской военной разведки, расположенное в городе Дехра Дун в предгорьях Гималаев и отвечающее за «Большую Игру» — англо-российское противостояние 1860-90 г. г. на «Крыше Мира» (Памире).

вернуться

37

В 1861-84 г. г. в российской армии капитаны (ротмистры, есаулы) производились в майоры не по выслуге лет, а исключительно за отличие (что привело, кстати, к «перепроизводству» капитанов).