Меч и роза - Кэнхем Марша - Страница 18

Нет, надеяться на это она могла бы только во сне.

Устав от раздумий, она обогнула последнюю купу вечнозеленых кустов и остановилась на краю поляны, на том самом месте, где впервые увидела Александера. Пруд, в котором он купался, подернулся тонкой коркой льда, мшистые берега замерзли, их засыпали бурые листья. Только солнце светило ярко, не по-зимнему, рассеивая остатки утреннего тумана.

Кэтрин казалось, что здесь до сих пор чувствуется присутствие Александера. Она отчетливо помнила все подробности их первой встречи: как она испугалась, увидев в пруду полунагого мужчину, как их взгляды встретились, как ее сердце замерло, а потом застучало торопливо и радостно. В смятении она обвинила Александера во вторжении в чужие владения – ничего другого ей не пришло в голову. Так она пыталась защитить себя от странного, похожего на опьянение ощущения, какого еще никогда не испытывала.

Она закрыла глаза, вспоминая, как он ласкал ее ладонями и губами. Он завладел ею целиком, стал повелителем ее тела и души, плоти и духа, благодаря ему она стала женщиной – его женщиной. И даже если он никогда не вернется, она вечно будет принадлежать ему. Никому другому уже не пробудить в ней страсть и нежность. Никогда.

– Кэтрин!

Она опасливо открыла глаза, не смея дышать. Что это? Ветер, шорох веток, лесное эхо?

– Кэтрин!

Ахнув, она обернулась: голос не почудился ей, не был плодом ее воображения.

– Алекс?

– Кэтрин, ты здесь?

Всхлипнув, она спрыгнула с седла и помчалась по тропе. Увидев человека в плаще, стоящего между двумя кустами, она бросилась к нему на шею.

– Демиен! Демиен, это ты! Ты вернулся!

– Боже милостивый! – Брат прижал ее к груди. – Ради такого приветствия я готов каждый день приезжать в Дерби. Ну, что стряслось? Мы не виделись всего два месяца, но я ездил в Лондон и...

Кэтрин подняла залитое слезами лицо, Демиен вгляделся в ее наполненные отчаянием глаза и мысленно выругал себя за глупость.

– Китти, прости! Мне следовало дождаться тебя дома... я просто не подумал. Я увидел, как ты выехала со двора, и захотел поговорить с тобой наедине, подальше от отца с его вечными расспросами... я не подумал.

Кэтрин громко шмыгнула носом, вспомнила, что забыла платок, и разыскала платок Демиена в нагрудном кармане его сюртука. Вытирая слезы, она вдруг всмотрелась в лицо брата и опять ахнула. Он изменился до неузнаваемости – побледнел, осунулся. Прежде такого с ним не случалось.

– Господи, что с Гарриет? – выкрикнула она, вцепившись в руку брата и беспокойно теребя его плащ. – Она больна? Или что-то с ребенком?

– Нет, нет! Гарриет здорова, честное слово. Конечно, она пополнела, но в остальном весела и довольна.

Кэтрин глубоко вздохнула, стараясь успокоиться.

– Тогда в чем же дело? Почему ты подкрался ко мне, как вор?

Демиен приподнял бровь.

– Первое приветствие мне понравилось гораздо больше. С каких это пор навещать родных и близких – преступление?

– Демиен Эшбрук, последние несколько месяцев единственный близкий тебе человек – Гарриет. – Кэтрин укоризненно уставилась в глаза брату. – И почему ты решил, что отец станет донимать тебя вопросами после той ссоры на твоей свадьбе? После нее папа был готов съесть тебя живьем.

– Значит, он все еще сердится, потому что я решил поселиться в Лондоне? Раньше, до моей женитьбы, это его не беспокоило.

– Пока ты был не женат, ты мог сколько угодно дебоширить в Лондоне. Но все-таки ты сын и наследник. Ты женился, пусть даже слишком поспешно, скоро у тебя будет ребенок. Отец считает, что в Дерби можно жить ничуть не хуже, чем в Лондоне, и при этом преумножать состояние двенадцати предшествующих поколений Эшбруков.

– Китти... – Демиен вздохнул. – Я не отказываюсь ни от долга, ни от наследства. Но мне уже пора зарабатывать на жизнь самому. В Лондоне у меня солидная практика, от которой я еще не готов отказаться. Я прекрасно помню о своих обязанностях, о которых мне твердили с рождения, но у меня есть и другие обязанности – перед женой и ребенком!

– Браво! – Кэтрин улыбнулась. – Отлично сказано, мой смелый и прекрасный брат! Хорошо, что тебя никто не слышит.

– Я готов повторить эти слова отцу.

– Придется. К сожалению, он не так великодушен, как эти деревья, и не настолько проницателен, как твоя сестра. И все-таки пора положить конец вашей ссоре, иначе тебе попадет еще и от меня.

Демиен негромко засмеялся:

– Стало быть, мои опасения напрасны: остроумия ты не утратила. Тебя уже простили, или ты стараешься не попадаться на глаза отцу?

Пришла очередь Кэтрин тяжело вздохнуть.

– Он стал донельзя любезен с тех пор, как ты подтвердил внушительные размеры состояния мистера Монтгомери. Слушая, как он превозносит своего зятя, я жалею, что не знакома с таким сокровищем.

– А ведь это не так уж плохо. Порой отец бывает невыносим.

– Я не назвала бы невыносимым человека, который заставил единственную дочь выйти замуж за совершенно незнакомого мужчину – он не заслуживает такого снисхождения. Попробовал бы он только упрекнуть меня!

– В чем? – встревожился Демиен.

Кэтрин вспыхнула:

– Не беспокойся, я ни за что не пойду по маминым стопам, хотя могла бы!..

– Такое мне и в голову не приходило. Ведь у тебя есть Алекс.

– Правда? И где же он? – Она сердито огляделась. – Ты видишь здесь кого-нибудь, кроме меня?

– Китти...

– Прекрати называть меня так! Хватит покровительствовать мне! Целых три месяца я не видела Алекса и не получала от него вестей.

– Все это время он не бездельничал. И если ты любишь его...

– Если? Если?! – Кэтрин в досаде стиснула руки. – Ты понятия не имеешь, сколько раз я задавала себе тот же вопрос. Люблю ли я его? Знаю ли его вообще? Я провела рядом с ним менее пяти недель, из которых почти половину гадала, как выдать его властям и получить награду! А остальные... – Ее плечи поникли, она медленно покачала головой. – Мне было так страшно, что я полюбила бы и Аттилу, если бы он спас меня от Малькольма Кэмпбелла!

– Китти, ты говоришь неправду.

– Думаешь?.. Может, ты и прав. Я уже ничего не понимаю. Но кто сказал, что я не могла бы стать такой же счастливой или несчастной в браке с Гамильтоном Гарнером? По крайней мере я знала бы, где он сейчас и чем занят. Господи, да мне был бы известен каждый его шаг! Всякий раз, едва я появляюсь в гостиной, кто-нибудь заводит разговор про Гамильтона Гарнера. Каков герой! «А вы знаете, что он уже майор?» Я могла бы стать женой офицера, подающего большие надежды, и каждый вечер похваляться успехами мужа. Но вместо этого я торчу у себя в комнате, глядя в стену. Каждую минуту я терзаюсь сомнениями и холодею от страха! Жив он или мертв? Был ли он на самом деле или привиделся мне? Вспоминает ли обо мне? Гадает ли, как я провожу дни и ночи, сыта я или голодна, не мерзну ли? Если бы он дорожил мной в десять раз меньше, чем...

– Чем ты дорожишь им? – мягко подсказал Демиен.

Она нахмурилась:

– Я обойдусь и без твоих подсказок, Демиен. Тем более что ты не понимаешь, о чем речь.

Он глубоко вздохнул:

– Ладно, будем считать, что я ошибся. Наверное, не стоит рассказывать ему о том, как ты хочешь увидеть его.

Кэтрин замерла. Только теперь она сообразила, почему Демиен нашел ее в лесу, а не в доме, почему он выглядит таким усталым, похудевшим... и обеспокоенным!

– Что с Алексом? – выдохнула она. – Ты же виделся с ним. Что случилось? Он ранен?

– Нет! То есть да, я его видел, но беспокоиться не о чем. Правда, его ранили у Престонпанса, но...

У Кэтрин зазвенело в ушах. Она видела, как движутся губы Демиена, но его слова сливались в неразличимый звон и гул. Она пошатнулась, но он вовремя поддержал ее, подвел к ближайшему пню и усадил на него. С беспокойством глядя, как бледность Кэтрин сменяется румянцем, он просунул пальцы под пышное жабо у нее на шее и расстегнул три верхних пуговицы лифа.

– Ранили? – еле выговорила она. – Ты говоришь, его ранили?