Вдовий клуб - Кэннелл Дороти - Страница 46

– Хорошо. – Руки старушки повисли, как плети.

Я взялась за чайник, выдавливая слова, словно бездарная актриса на прослушивании:

– Бен так ужасно волновался из-за вас, и я тоже. Он с облегчением вздохнул, когда вы написали Марселю, но Бен надеялся, что вы и ему напишете. – Может быть, в моей последней фразе прозвучал элемент критики?

– Естественно, я хотела написать своему единственному сыну. Но ему пришлось бы показать письмо вам, а я не хотела вмешивать вас в наши семейные проблемы. – Миссис Хаскелл оглядела кухню. – Милое гнездышко, Элеонора. Несколько библейских гравюр на стене – и здесь станет гораздо уютнее. – Оценивающий взгляд скользнул по медным сковородкам и горшкам с цветами.

– Спасибо. – Я сунула руку в ящик тумбы, вытащила аптечную резинку и стянула волосы. Меня охватила паника. Как мне ее называть? Мамочка? Магдалина? – Прошу вас, присаживайтесь.

Так, Элли, расслабься! И перестань с ней разговаривать словно с невезучей кандидаткой в уборщицы. Я сунула чайник под кран. Вода брызнула на жилет мистера Дигби. Господи, почему я не могу быть приветливой и раскованной, как Наяда? Или безмятежной и величественной, как Анна Делакорт? Будь здесь Доркас, моя неловкость не так бросалась бы в глаза. Доркас сняла бы с моей свекрови пальто, растерла ее маленькие лапки, подставила бы под ножки скамеечку, приговаривая: «Молодчина, Мамуля, что приехали! Вот вернется наш Бен, глянет, а мы с вами уже подружились – водой не разольешь!»

Миссис Хаскелл сняла свое пальтишко, аккуратнейшим образом сложила и повесила на спинку стула. Интересно, какие невестки нравятся свекровям? Я усиленно работала лицевыми мускулами, пытаясь состроить мину идеальной невестки. Бесполезно. В моем характере напрочь отсутствовали некие важнейшие ингредиенты. Никогда не умела мгновенно сближаться с людьми, а здесь положение было отчаянным: я олицетворяла худшие опасения миссис Хаскелл. Она же, в свою очередь, оказалась не той покойной свекровью, милой и уютной, которую я успела полюбить, – привыкнуть к живой Мамуле было не так-то легко.

Отодвинув стул подальше от большого выскобленного стола, свекровь прищурилась, смахнула с сиденья невидимые пылинки и уселась.

– Не обращайте на меня внимания, Элеонора, не хочу отрывать вас от повседневной работы.

– Вы ни от чего меня не отрываете! – с жаром воскликнула я. – То есть… Кстати, мое полное имя – Жи-зель, хотя это совершенно не важно. Но если вам больше нравится Элеонора, пожалуйста…

– Не знаю, какое из этих имен хуже… – Свекровь сложила ручки и чинно поставила ножки рядышком. – Но вряд ли я могу запанибратски звать вас Элли!

– Почему же? Пожалуйста! – Я бухнула чайник на плиту, окатив и плиту, и себя.

Миссис Хаскелл невозмутимо наблюдала, как я собираю воду тряпкой.

– Я бы не хотела… Видите ли… Элли – имя очень женственное, и вам оно совершенно не подходит.

Оставалось только сцепить зубы. Не самый подходящий момент распространяться о семейной склоке с утра пораньше и о том, как я помчалась переодеваться к совершенно незнакомому холостяку, проклиная родного мужа почем зря…

Миссис Хаскелл растерла ручки и натянула беретку на уши.

– Вряд ли вы захотите звать меня мамой, Жизель, поэтому обращайтесь ко мне по имени. Магдалина. – Не дожидаясь ответа, она заметила: – Я и не представляла, что этот дом находится в такой глуши.

Извиниться за местоположение Мерлин-корта я не успела, потому что она добавила:

– Просто замечательно.

Наконец-то первый комплимент! Сердце мое выдало радостную трель. Чайник подхватил мелодию пронзительным свистом, плюнул кипятком и заплясал на плите, изрыгая клубы пара. Я бросила в фаянсовый чайник (серебряный не такой уютный!) пару пакетиков чая и запила кипятком.

– Не подумайте, что придираюсь, Жизель, но вы, кажется, забыли подогреть чайник.

Я сосчитала до десяти. Искушение плюнуть на чайные пакетики, плававшие в кипятке словно дохлые крысы, было слишком велико.

– Вылью и заварю снова.

– Вам не кажется, что обычный рассыпной чай дешевле?

– Завтра же куплю…

– Надеюсь, вы понимаете, Жизель, что я не критикую. Мое неожиданное появление выбило вас из колеи. Жизель, вы хотите подпалить скатерть?

– О! – Я постаралась принять беззаботный вид. – Просто хотела подсушить ее. – Тлеющая тряпка полетела в раковину.

Магдалина поерзала на стуле.

– Наверное, Бен рассказывал вам, как я поклялась никогда не садиться ему на шею, даже если что-нибудь случится с Исааком. Сама мысль о том, чтобы стать обузой! Но… легко говорить! Через сорок лет примерной супружеской жизни я и подумать не могла, что Исаак спутается с этой миссис Клюке! – Голос ее дрогнул.

– Да-да, конечно!

«Элли, оставь в покое чайник, – взывал внутренний голос, – и обними наконец свекровь!», но ноги словно приросли к месту.

– Не надо так переживать… Мы с Беном будем счастливы, если вы поселитесь у нас, хотя, мне кажется, ваш муж примчится сломя голову, как только узнает, что вы здесь.

– Не думаю. – Она взяла из моих рук чашку с чаем. – Этот дом великоват для двоих, но, полагаю, вы с Беном недолго будете куковать вдвоем. – Миссис Хаскелл выразительно уставилась поверх чашки на мой живот.

– Мы с Беном заведем детей, когда созреем для этого шага. – Мне хотелось, чтобы эти слова прозвучали жизнерадостно, но вышел хрип сквозь зубы.

– Вы рассуждаете, как протестантка, – поджала губы Магдалина. – Я вручила материнство в руки высших сил.

Мои-то руки окончательно обессилели и дрожали, пока я наливала суп в кастрюльку. Свекровь запахнула кофту. Надо бы включить отопление. Господи, когда же закипит этот суп!.. Хоть бы Фредди пришел… Мне нужно капельку времени, хотя бы пять минут, чтобы побыть наедине с собой и вжиться в роль примерной невестки. Если б только удалось выведать, где Мамуля пробыла пять месяцев.

– Думаю, Жизель, Бен рассказал вам, что я родила его в весьма немолодом возрасте и трижды чуть не умерла при родах. Отец Падински был совсем молодым священником, и я никогда не забуду, как он волновался и бегал к епископу справляться насчет того, сколько раз можно соборовать.

У меня потеплело на сердце. В муках эта женщина произвела на свет моего ненаглядного!

– Жизель, суп сейчас убежит, но не волнуйтесь. Я не люблю томатный суп, вернее, он меня не любит.

Свекровь поежилась, а я открыла холодильник: остудить свои чувства и достать ветчину для бутербродов.

– Вряд ли вы читаете старые медицинские журналы, но меня годами описывали во всех изданиях. Покажу вам альбом с вырезками, когда… то есть, если я вернусь в Тоттенхэм. – Мамуля подергала рукава кофты. – Говорите, Бен отправился в Лондон повидаться с Исааком?

– Нет, со своим издателем.

– То, что отец Бена с ним не разговаривает, значительно осложняет дело, от этого не уйдешь.

Ну, уж теперь-то она наверняка выложит, где пропадала все это время! Я метнула чайник и бутерброды на стол и плюхнулась напротив свекрови. Черт, забыла накрыть чайник чехлом, но, может, Магдалина не заметит?

– И когда вернется мой мальчик?

– Около семи.

– Как долго… – Это она сказала, не я. Я только подумала.

– Жизель, вы специально не накрыли чайник? Видимо, чехол совсем истрепался? Свяжу вам новый. Крючком. В конце концов, должна же я как-нибудь отблагодарить вас за гостеприимство и хлопоты. Свалилась вам на голову, как бродячая кошка.

– Как вы можете так думать! – Я украдкой глянула на часы.

– А эта кошка… которая вошла следом за вами…

В трактате «Свояк и Чужак, или Свекрови жаждут Крови» сказано, что тещи и свекрови не должны гостить больше двух недель. Это точно. Вполне достаточно времени для развлечений, включая смертоубийство.

– Тобиас? Обещаю, он не будет вас беспокоить. Магдалина распотрошила сандвич на тарелке и положила ветчину строго параллельно кромке хлеба.

– Я тут не у себя дома, поэтому именно мне надо следить, как бы кого не обеспокоить. Вообще-то на кошек у меня аллергия, но я не стану требовать, чтобы вы из-за меня избавились от животного. Вам и без того вскоре придется это сделать, когда появится первый ребеночек.