Яд со взбитыми сливками - Ольховская Анна Николаевна - Страница 17

— Правильно, не выходили.

— Но тогда… Слушай, я же изучил дом от подвала до чердака, был везде, кроме медблока. Не хочешь же ты сказать, что повел меня через больничку?

— Повел. Но ее мы прошли быстро, ты ничего не успел ощутить. Я, если честно, надеялся, что бункер мы так же проскочим…

— Бункер? Какой еще бункер? Нет здесь никаких бункеров, я бы знал!

— Он бы знал! — тихо проговорил Сережа. — О нем знают только эти уроды и мы… Те, кто умер там.

— А разве это происходит не в больничке?

— Нет, конечно. Вдруг все же проверка какая непредусмотренная нагрянет? Это ведь образцовый детский дом, и здесь живут счастливые дети, обожающие свою директрису. Воспитатели все добрые и ласковые, госпожа Федоренкова ночей не спит, стремясь обеспечить своим воспитанникам прекрасную сытую жизнь. Чистые светлые комнаты, довольные веселые дети, их вкусно кормят, хорошо одевают и тщательно следят за здоровьем. В больничке, то есть в медблоке, все оборудовано по высшему разряду: одноместные палаты с телевизором, одноразовая медицинская фигня, накрахмаленные простыни, чертова куча всяких лекарств, усиленное питание. И по документам все в порядке, фиг докажешь, что здесь проводят опыты, нет, здесь лечат несчастных, обиженных судьбой деток! — Сережка почти кричал. — Вот только проводить хирургические операции в условиях детского дома категорчески запрещено. И наличие в медблоке операционной хрен бы Амалия смогла объяснить. Как и холодильные установки для хранения органов, специальные контейнеры для них же и… — Он на мгновение замолчал, словно задохнувшись. — И небольшую такую, аккуратненькую серебристую емкость, похожую на отделившуюся ступень космического корабля. В верхней части емкости имеется люк, внизу — отверстие для слива. Когда содержимое емкости теряет нужную концентрацию, его сливают в специальные бочки с химзавода и везут на утилизацию на этот же химзавод. У Амалии прекрасные отношения с руководством завода, она ежемесячно отстегивает этому руководству нехилую кучу баксов, а ей взамен обеспечивают поставку и утилизацию концентрированной соляной кислоты, не спрашивая, зачем это детскому дому.

— С-соляной кислоты? — Саше вдруг стало жарко, сырой ноябрьский воздух, струившийся откуда-то сбоку, превратился в душный июльский.

— Да. То, что остается после изъятия органов, бросают в люк. И спустя какое-то время тело растворяется бесследно, — голос Сергея сник до шепота.

— Но где это все, где?!

— В подземной галерее.

— Где?!

— Бывший хозяин этой усадьбы построил подземную галерею, зачем — не знаю. Вроде хранил здесь дорогущие вина. А может, просто был с придурью, не наигрался в детстве в казаков-разбойников, вот и обустроил подземную пещерку с ведущим в лес выходом. Местные об этом не знали, ход в галерею был хитро замаскирован в стене. Но чертежи, по которым строилась галерея, сохранились, и на них наткнулся босс этих гадов, мистер Николс. Он сразу сообразил, как можно использовать для своего бизнеса такое классное местечко. И использовал…

— Так меня пришибло…

— Возле емкости. Там совсем рядом операционная.

— Понятно.

Ничего не понятно! КАК могут существовать такие сволочи?!

Ладно, это лирика. Надо действовать, а не истерить. От тебя многое зависит.

— Серый, — тихо проговорил Саша, — а почему я так свободно прошел через этот бункер? Неужели он не запирается?

— Почему же — запирается, конечно. И ключи у охраны на посту. Но охрана по ночам тоже дрыхнет.

— Так что — опять Настя?

— Она. Сейчас уже водит охранника и Викуську запирать все замки. Пусть завтра гадают, куда ты подевался! Скоро и сюда придут, выход наружу закрывать, так что давай, Санек, иди! Мне дальше нельзя, ты уж сам теперь справляйся. Мы верим в тебя.

— Справлюсь. Ты говорил, выход из подземного хода в лесу?

— Да, только теперь сюда неплохую дорогу провели, чтобы с химзавода незаметно подъезжать можно было. Не совсем до выхода, конечно, она метрах в трехстах отсюда, идет в деревню какую-то. Ты бы знал, как жители этого села гадину Амалию обожают! У них же ни хрена дороги не было, грязь месили и на тракторах до шоссе добирались, и вдруг — такое счастье! Так что туда тебе нельзя, доберешься по тропинке до дороги и сворачивай налево. Там шоссе. Ну все, удачи.

— Спасибо. Я справлюсь, Сережка. Обещаю.

— Знаю. Прощай.

И мерцающий огонек исчез.

Глава 15

Как долго он мечтал выбраться из этой помойки, надеясь найти маму! Но даже в страшном сне не мог представить, как на самом деле все случится.

А может, это все не взаправду? И он тупо задрых у себя в комнате?!

Саша поспешно ущипнул себя за руку, глухо вскрикнул и невольно улыбнулся, потирая запульсировавшее болью предплечье. Нет, все в порядке, он не спит.

Блин, какое там в порядке, ты ведь даже еще из подземного хода не выбрался! Стоишь и лыбишься, как последний придурок! А ну, пшел вон отсюда!

Да без проблем! Тем более что основные проблемы остались там, за спиной, где царствует зло, а впереди лишь пара метров гладкого бетонированного пола. И больше ничего, кроме приоткрытой двери, из которой и втягивался холодный, сырой, но такой вкусный сейчас воздух свободы.

Мальчик вышел из подземелья и поспешно захлопнул за собой дверь. Не надо, чтобы она оставалась приоткрытой, как только что. Сквозняк может разбудить охранника, которого скоро приведет сюда Настя. И тогда…

А что тогда?

Да ничего хорошего. Охранник, конечно, не самый умный представитель рода человеческого, но и не законченный дурак. Обнаружив незапертую дверь в секретный бункер, он мгновенно поднимет тревогу. И будет размахивать этой тревогой до тех пор, пока она не переполошит весь гадюшник.

А потом начнется облава. И вряд ли ему удастся убраться достаточно далеко от этого проклятого места, чтобы не попасться.

Постоял, помедитировал? Теперь будешь обосновывать каждый свой пук? Ноги в руки — и пошел!

Саша сосредоточенно прислушался. И что хотел услышать? Завывание ветра? Шелест деревьев?

Проще сказать, чего он НЕ хотел услышать: шагов, разговора и шума дождя.

Не хотел — и не услышал.

Мальчик поежился от мгновенно закопавшейся под куртку промозглой сырости и вжикнул «молнией» застежки. Так, теперь капюшон на голову и можно двигаться.

Серега упоминал о тропинке. Ни фига ж себе тропинка! Судя по размерам протоптанной полосы, это вполне сойдет за нормальную грунтовку. По которой можно не только идти, но и бежать, потому что вряд ли посреди тропы следует ожидать встречи с деревом или валуном. Если только корни какие, да и те давно бы уже повыкорчевали, чтобы не пропороть шины. Никто ведь не думает, что емкость с кислотой носят до дороги на руках?

Первую сотню метров Саша преодолел быстрым шагом, пока окончательно не убедился, что с тропой все в порядке.

Все, хватит телепаться, рванули!

До свежепроложенной дороги он добрался за считаные минуты и, не останавливаясь, свернул влево, как и советовал Сережка.

Кроссовки мягко пружинили по бетонке, тренированные сердце и легкие работали четко и без сбоев, вокруг было тихо, никто не гнался с собаками, и Саша вдруг четко осознал — он справится. И маленькая Настена, и Сережка Лисицын, и все остальные мальчишки и девчонки обретут наконец долгожданную свободу.

А Гошка Кипиани будет жить. И не только он.

Сколько он добирался до шоссе, час? Полтора? Два?

Саша не знал. Он просто двигался вперед, не позволяя себе остановиться. Когда уставал бежать — переходил на шаг, восстанавливал дыхание и силы и снова бежал.

Пока сначала издалека, а потом все ближе и ближе не послышался гул проезжающих машин. Не сказать, что движение было очень оживленным, ночь все-таки, но автомобилей хватало. Это ведь шоссе, а не боковая, никому толком не известная дорога.

Саша снова сбросил скорость и пошел размеренным шагом. Первый этап побега завершен, до шоссе он добрался. А вот куда теперь? Налево или направо? В Мошкино ему нельзя, он уже понял, а вот как осуществить это «нельзя», да еще ночью? Особенно когда ни одного населенного пункта в округе, кроме дурацкого Мошкино, все равно не знаешь. Голосовать и спрашивать: «До Москвы не подвезете?»