Сердце тигра - Прохоров Александр Дмитриевич - Страница 17

- Что вы господин, что вы, — затараторил трактирщик. — Для вас, все только самое лучшее!

Он отдал распоряжение подбежавшему мальчишке и вскоре перед гостем стоял кувшин Фалернского [58], кубок и блюдо с мягким белым хлебом и кусками жареной свинины.

Квинт Мелорий принялся за трапезу. Его раб стоял рядом и косился на быстро пустеющее блюдо. Видя, с каким аппетитом, хозяин уплетает свинину, раб, даже начал облизываться, сопровождая каждый исчезающий кусок тоскливым взглядом.

- На, лопай, — Мелорий сунул ему в одну руку кусок мяса в другую ломоть хлеба. — Ты что же, Тарикс глупец эдакий, не поел с утра?

- Не успел, господин, — раб жадно впился в мясо крепкими зубами. — Мы выехали так быстро, что я не то, что перекусить, едва одеться успел.

- Ничего, потом поедим, как следует, — сказал Мелорий. — Во дворце нас ждать долго не будут, поэтому мы так спешим.

- Если мы, спешим, господин, так может, нам и сюда то, не следовало заезжать? — осторожно спросил Тарикс.

- Ты что, глупец! — вскричал Квинт Мелорий. — Я пил, почти всю ночь, а теперь жрать хочу! Или ты хочешь, чтобы твой господин страдал от голода?

Лоредан сидел с понурым видом. Жди опять, подходящего момента. Хозяин, обслужив нового гостя, теперь на кухню не торопился. Возле него крутились, уже трое мальчишек, так что он мог давать им поручения, а сам при этом приглядывал за порядком в зале. Когда он, на что-либо отвлечется, не ведали, даже боги.

Лоредан терпеливо ждал, ел медленно и почти не притрагивался к вину. Минуты тянулись томительно долго. И вот, когда молодой патриций уже совсем было, отчаялся, Фортуна, вновь ему улыбнулась. Появилась жена трактирщика. Как и когда она выбралась из коморки, в которой её запер муж, было непонятно. Она снова принялась ругаться и наскакивать на трактирщика, размахивая клюкой. Тот, вынужден был отвлечься на свою обезумевшую супругу и Лоредан счел момент подходящим, чтобы незаметно скрыться. Но тут, во второй уже раз за утро, Фортуна сыграла над Лореданом злую шутку. В зале появился Нарбо. Не долго думая, он подбежал к столу, за которым сидел Лоредан и громко заявил, что лошади и колесница готовы.

До хозяина, видимо донеслись слова негра, поскольку трактирщик обернулся и Лоредан… Проклятие богов! Опять стал объектом его внимания.

- Я велел тебе, ждать меня, — зло зашипел Лоредан, делая вид, что всецело занят едой и пока никуда не собирается. — Чего ты сюда приперся, болван? Чего орешь?

- Я, э… господин, простите. Просто вас так долго не было… Я думал вам надо доложить, что все готово.

- Не надо мне ничего докладывать. И думать ничего не надо. Я велел дожидаться меня. Так делай, что тебе велят.

В это время, хозяин вышел из-за прилавка, по-видимому, он собрался направиться к их столу. На лице трактирщика было прямо-таки написано, что он желает поинтересоваться, как скоро Лоредан собирается заплатить за ночлег, вчерашний ужин и сегодняшний завтрак. Сказать, что Лоредан прибывал в тихом бешенстве, значит, не сказать ничего.

Тут, клюка жены трактирщика треснула того по макушке. Хозяин вскрикнул, обернулся и начал вырывать клюку из рук своей драгоценной Марции. Она зашипела, как кошка и плюнула ему в лицо. Трактирщик, сыпля отборными ругательствами, поволок супругу обратно в каморку. Лоредан весь подобрался. Вот он шанс!

И тут, Нарбо все испортил. С самым бессовестным видом он украл из блюда Квинта Мелория свиную ножку. Аристократ, хоть и был пьян, тут же заметил пропажу.

- Моя ножка! — закричал он, вскакивая из-за стола. — Куда она делась? Я хотел оставить её на закуску!

Раб Тарикс, вытянув руку, указал на Нарбо, во рту которого торчала та самая злополучная поросячья ножка.

- Это он господин. Он сожрал.

- Черномазая обезьяна, — зарычал Квинт Мелорий. — Ты посмел воровать моё мясо, за которое я буду платить?

Нарбо в ответ, пробубнил, что-то нечленораздельное, поскольку рот его был набит.

- Что? — вытаращился на него Мелорий. — Ты заплатишь?

Нарбо, продолжая бубнить, начал ещё и жестикулировать руками.

- Что ты там бормочешь, негодяй? Готов ты, возместить мне убытки?

Нарбо выплюнул полуобглоданную косточку и заявил достаточно оскорбительным тоном, что платить он, вовсе не собирается.

- Ах ты, дерьмо! — взвился Мелорий. — Да ты знаешь, собака, что я прикажу с тобой сделать?

- В чем дело? — вмешался, наконец, Лоредан, поднимаясь из-за стола. — Это мой раб. Я его хозяин и не позволю…

- Ты, кто ещё такой? — Мелорий, совершенно опьяневший от выпитого, почти перестал соображать. Он уставился на Лоредана мутными покрасневшими глазами, совершенно бешеными от злости. — Убирайся, пес! Не лезь не в свое дело, свинья!

В следующую секунду его кулак врезался Лоредану в подбородок. Удар был не столько силен, сколько неожиданен. Молодой патриций потерял равновесие и упал на пол между столами. Он, правда, тут же вскочил и прыгнул на противника, как леопард. Тарикс завопил и принялся обоими кулаками колотить Лоредана по голове. Нарбо, со страшным ревом взбесившегося буйвола, попытался схватить грека. Но тот, с пронзительным визгом исчез под столом. Негр сделал могучий замах, видимо желая разбить стол в щепки, но попал по физиономии одного из пьяниц. Тот взбрыкнул ногами и перелетел через соседний стол. Трое его дружков, преисполненные духом оскорбленного товарищества, кинулись на негра.

В одно мгновение драка охватила весь трактир. Одни держали сторону чернокожего раба, другие сторону грека, большинство же, даже не знали из-за чего сцепились. Видя потасовку, они просто приняли в ней участие, исключительно, охваченные азартом.

Лоредан и Мелорий, обхватив друг друга, катались по заплеванному полу, сбивая табуреты, посетителей и визжащих от ужаса мальчишек. Несколько пьянчуг забаррикадировались опрокинутыми столами и обрушили на тех, кто нападал на них, а заодно и на других дерущихся целый град тухлых яиц, червивого лука и перезревших дынь. Посетители ожесточенно дрались пивными кружками и сандалиями, кидались табуретами, кусками мяса и хлеба. Двое, схватив амфоры, начали одновременно плескать друг в друга вином и обмениваться оскорблениями. Жена трактирщика, взобравшись на стол, бегала по нему туда-сюда, пронзительно верещала, плевала на головы дерущихся и щедро раздавала удары клюкой на право и налево, куда и по кому придется. Сам трактирщик, сооружал из бочек баррикаду перед входом на кухню, поскольку видел, что сражение неминуемо перемещается туда.

Нарбо, поначалу удачно отбился от своих противников и собирался уже было прийти на помощь Лоредану, но тут хитрый Тарикс прополз под столами и укусил негра за ногу чуть выше щиколотки. Нарбо взвыл от боли и опрокинулся на пол. Человек пять-шесть, тут же набросились на него. Они вцепились в него, как собаки в медведя, не давая подняться.

Над полем боя раздавались вопли и ругань, стоны и хрипы, поросячий визг, удушливый кашель и ещё, какие-то ужасающие звуки, словно тупым ножом скребли по ржавому железу.

Какой-то здоровенный римлянин, с взлохмаченными волосами и растрепанной бородой, растущей казалось от самых глаз, и едва уступающий Нарбо в росте и силе, схватил дубовую скамью и стал охаживать кого придется. Каждый свой выпад и удар он сопровождал ликующим ревом. Толпа шарахнулась от него. Люди испуганно кричали: — "Габика капелька! Габика капелька!"

Удар скамьи опрокинул одного из напавших на Нарбо и напугал остальных. Негр тут же воспользовался этим и вскочил на ноги. Но Габика Капелька атаковал и негра. Тот едва успел увернуться от таранного удара скамьи. Та, со страшной силой врезалась в возведённую трактирщиком преграду. Одни бочки разлетелись в щепки, другие раскатились по сторонам. Габика не смог удержать скамью и выронил её, причём один конец придавил Тарикса. Тот пронзительно завизжал и забрыкался, пытаясь сбросить с себя тяжесть. Нарбо, хотел, было схватить грека и приложить маленького негодяя о стену, но Габика врезал негру по уху кулаком. В жажде мести, Нарбо укусил здоровяка за нос, поскольку ещё четверо противников повисли у него на руках и плечах.

58

Фалернское вино — золотистого цвета, вырабатывалось в Фалернской области (в Кампании), у подошвы и на склонах Массикской горы. Стало наиболее известным и лучшим вином Римской империи своего времени, культовым и бесценным для виноделия Италии, особенно если оно было выдержано в погребе около 15 лет.