Серебряный орел - Кейн Бен - Страница 47

Когда Секунд отошел от нее, Фабиола вновь задумалась о своем недавнем побеге от Сцеволы. О том, что этот негодяй сделал с несчастным Корбуло и беглым рабом, которого она рассчитывала спасти у себя в латифундии. Закрыв глаза, молодая женщина стала молиться с истовостью, какой, пожалуй, не знала с тех пор, как ее продали в проститутки. Вплоть до сегодняшнего дня те часы были самыми страшными в ее жизни, и лишь вера и врожденная целеустремленность помогли ей пережить все происшедшее. Теперь же на плечи Фабиолы навалилось неподъемное бремя вины за смерть Корбуло и ее телохранителей. Да и то, что она лишь чудом спаслась от участи быть жестоко изнасилованной чуть ли не дюжиной злодеев, было для нее таким потрясением, от которого не вдруг оправишься.

От раздумий ее отвлекло деликатное покашливание. Это вернулся Секунд.

— Госпожа, мы приготовили тебе комнату.

— Я очень устала, — призналась Фабиола, отлично понимая, что отдых ей совершенно необходим.

Он сурово улыбнулся.

— Иди за мной.

Выйдя из кухни, они молча направились по коридору, который вел в сторону, обратную той, где находился валетудинариум. Миновав статую бога, они прошли мимо полуоткрытой двери. Колеблющийся свет единственного факела освещал находившееся за нею помещение. Оно было совершенно пустым, посередине пола чернел широкий люк.

Заметив, что Фабиола взглянула туда, Секунд сразу же закрыл дверь и, не сказав ни слова, пошел дальше. Молодая женщина, также молча, следовала за ним, но ее пульс забился чаще. Несомненно, это был вход в храм Митры. Она и не подозревала, что митреум находится под землей. Вряд ли имелось много других святилищ, устроенных подобным образом, если таковые вообще существовали.

Секунд привел Фабиолу в простую спальню размером лишь чуть больше той комнатушки в Лупанарии, где она прожила почти четыре года. Однако приземистое ложе, деревянный сундучок, бронзовый светильник и трехногий табурет с аккуратно сложенной на нем мужской туникой вполне устраивали ее. Фабиола улыбнулась: она не имела пристрастия к роскоши. Покрывала казались чистыми и неудержимо манили к себе. Она вдруг почувствовала себя усталой, как, пожалуй, никогда в жизни.

— Нынче ночью можешь спать спокойно, — сказал Секунд несколько более мягким, чем прежде, тоном. Он указал на маленький колокольчик, лежавший на полу. — Звони, если что-нибудь понадобится. — С этими словами ветеран повернулся и ушел.

Фабиолу не нужно было уговаривать. Она закрыла дверь, задула светильник, сняла свои изодранные одежды и сандалии, рухнула на кровать и укуталась в одеяла. Вновь подумала она о том, что сотворил с ее жизнью Сцевола, и ее затрясло в ознобе. И ведь нельзя было надеяться на то, что он потерпит поражение. У Фабиолы в целом мире не было никого, кроме Доцилозы и раненого Секста. Охвативший ее страх был непреодолимым, но усталость оказалась еще сильнее. Она быстро согрелась под одеялами и крепко уснула. К счастью, ее сон не тревожили кошмары.

Однако проснулась она в самой настоящей панике. Села на кровати, не сразу сообразив, где находится. Ужасающие воспоминания о минувшем дне нахлынули на нее бурным потоком. Труп Клодия на Форуме. Вспыхнувшее побоище. Организованная фугитивариями засада. Гибель ее охраны. Сцевола. То, что он устроил в латифундии. Фабиолу вновь затрясло; она попыталась выкинуть эти мысли из головы. Безуспешно.

Что-то подсказало ей, что давно уже наступила ночь. В доме было тихо, как в могиле, и непроглядно темно. Фабиола долго прислушивалась, но не уловила никакого движения. Римляне имели обыкновение ложиться спать вскоре после захода солнца. Вряд ли ветераны поступали иначе. И сразу же она вспомнила о комнатушке с лазом в полу. Это помещение неудержимо манило ее, как и любой запретный плод. Фабиола бесшумно слезла с кровати, надела мужскую тунику и на цыпочках подошла к двери.

Ни звука.

Осторожно потянув за ручку двери, она приоткрыла узенькую щелочку. Тишина. В колеблющемся свете, пробивавшемся из-за одной из дверей неподалеку, было видно, что в коридоре никого не было. Фабиола босиком выскользнула из своей комнаты и прикрыла дверь. В соседней спальне громко храпел мужчина. И в других комнатах, мимо которых она проходила, храпели на разные голоса. Однако ей становилось все страшнее и страшнее. Если ее поймают, вряд ли стоит ожидать от ветеранов особой снисходительности. От этой мысли Фабиола застыла было на месте. Сегодня она уже дважды чудом спаслась от гибели. Не слишком ли дерзко будет и дальше испытывать судьбу?

В конце полутемного коридора, в атриуме, она разглядела большую статую Митры — покрытого плащом, таинственного. Он склонился над быком и задрал вверх его могучую голову так, что бык смотрел прямо на Фабиолу и, казалось, видел ее насквозь. Она содрогнулась и вновь замерла в растерянности. А потом любопытство и ее отчаянное, извечное нежелание сдаваться взяли верх. Как бы помимо воли ноги понесли ее по прохладному мозаичному полу. Несколько мгновений — и она оказалась возле той самой двери, которую закрыл Секунд. Быстрый взгляд по сторонам, и Фабиола убедилась, что ее так никто и не видел. Только бык, а он не имел дара речи.

К счастью, дверь оказалась не заперта. И петли не заскрипели, когда она открыла ее. В комнате стояла кромешная тьма. Все же Фабиола не рискнула искать кремень, чтобы зажечь светильник. Может быть, потом, когда она окажется в святилище, но не раньше. Стоит любому из ветеранов увидеть пробивающийся из-под двери свет, и с нарушительницей запретов будет покончено. Она почти полностью закрыла дверь, оставив лишь крошечную щель; свет, проникающий сквозь нее из коридора, должен был помочь ориентироваться. Фабиола надеялась, что этого ей хватит. Осторожно ступая по плиткам пола, она двинулась к середине комнаты. Потом опустилась на четвереньки и принялась в полной темноте ощупывать пол руками, но, к большой своей досаде, находила лишь мелкие трещины, разделявшие кусочки смальты. Фабиола остановилась и в очередной раз прислушалась. Ничего, кроме ее собственного дыхания и частого биения сердца. Ее удручало то, что прошла, казалось, целая вечность, а она так ничего и не нашла.

Но в конце концов ее пальцы все же наткнулись на железное кольцо. Фабиола осторожно поводила рукой вокруг и поняла, что оно вделано в середину прямоугольной каменной плиты. На душе сразу стало легче, но, когда Фабиола с трудом отвалила крышку в сторону и вдохнула прохладный воздух, пахнувший давними благовониями и мужским потом, по коже у нее пробежали холодные мурашки. Ведь это было священное подземелье, куда ей прямо и недвусмысленно запретили входить.

Но теперь она не смогла бы уйти отсюда, даже если бы захотела — слишком сильно манило ее то, что она могла здесь найти. Ее ждал Митра. Глубоко вздохнув, Фабиола села на край, свесив ноги и желая, чтобы провал оказался не слишком глубоким.

Так и оказалось.

Каждая ступенька крутой и узкой лестницы была высечена из цельного куска гладкого камня, так что при известной осторожности спуск по темной лестнице казался вполне безопасным. Фабиола прикасалась ладонью к стене; ту, похоже, не покрывала штукатурка. Но и стыков между каменными блоками она никак не могла нащупать, не могла даже понять, есть ли они вообще. Это тайное святилище строил отличный мастер.

Тишину нарушали лишь чуть слышные шаги Фабиолы. Все происходившее казалось донельзя страшным; таким, думала она, могло бы быть нисхождение в Гадес. Фабиола внимательно считала ступеньки. Их оказалось восемьдесят четыре. Храм Митры был устроен действительно глубоко. Руки ее все так же могли прикасаться к обеим стенам одновременно, а это означало, что она находится в узком проходе, который вел куда-то вперед. Теперь Фабиоле стало так страшно, что она уже не могла обходиться без света. Кто знает, что там может быть? Она принялась шарить по стене в поисках держателя для факела или светильника. Когда ее рука нащупала знакомую форму бронзового сосуда, Фабиола чуть не вскрикнула от наступившего облегчения. Рядом со светильником, в маленькой нише, она нашла два острых камня и, пару раз ударив ими друг о друга, высекла искры, от которых фитиль светильника сразу загорелся.